Быстрая фантасмагория. Николай васильевич гоголь невский проспект Какая быстрая совершается на нем фантасмагория

Владимир Молотов

Какая быстрая совершается на нем фантасмагория

в течение одного только дня!

Н. В. Гоголь Невский проспект

Загадочный незнакомец. - Беседа в пиццерии. - Я заказываю водку.

10 марта 2006 года - для вас эта дата вряд ли имеет значение, а для меня она стала определяющей. Можно сказать, с этого дня изменились все мои представления о жизни, и нарушилось для меня спокойное течение дней. До десятого марта жизнь моя текла размеренно и однообразно, как у многих тысяч других жителей города Сибирска. Каждый день кроме субботы и воскресенья к девяти утра я приходил в контору акционерного общества "РемДорМаш". Садился за компьютер и начинал вводить цифры. Восемь часов, иногда перебрасываясь с коллегами парой фраз, с перерывом на обед в буфете я честно подсчитывал расходы предприятия, а вечером отправлялся домой. Дома, в холостяцкой квартирке, на скорую руку мастерил ужин из полуфабрикатов, заправлялся, смотрел телевизор, читал книгу и ложился спать. И так каждый рабочий день, за исключением редких несущественных отступлений от общего порядка. По выходным я обычно пил пиво с друзьями или ездил в гости к одной разведенной женщине, которая была старше меня на десять лет. Так, связь без определенного будущего; как говорится - когда приспичит.

Впрочем, подобная жизнь не казалась мне скучной - я привык. Однако десятого марта, повторяю, все пошло на перекос. День склонялся к концу. Как обычно, я шел с работы с дымящейся сигаретой в руке по тихой улочке Сибирска и уже приближался к своему дому. Я как раз докуривал сигарету, когда передо мной неожиданно возник невысокий мужчина средних лет в серой куртке-"аляске" с накинутым на голову капюшоном. Незнакомец будто до сих пор поджидал меня где-то за углом.

Постойте, вы - Евгений Медведев? - тронув меня за локоть, как-то странно спросил он.

Я, конечно, сильно удивился и одновременно растерялся, услышав свое имя из его уст. У него были пронзительные зеленоватые глаза, а черты лица напомнили мне одного известного русского политика.

Да вроде бы, - нахмурившись, со скрипом отозвался я и выбросил окурок. - А что такое?

Я попытался все-таки припомнить, видел ли где-нибудь этого человека. Но бесполезно: он был совершенно незнаком мне.

Видите ли, - задумчиво протянул встречный, оглядывая меня оценивающим взглядом, как бы примериваясь ко мне, - у меня для вас важные сведения.

Не понял? - еще больше удивился я. - Какие сведения? И откуда вы вообще меня знаете?

В голове у меня пронеслись разные мысли. Может, этот тип - какой-нибудь знакомый моих родственников, оказавшийся проездом в нашем городе? Или он из милиции по какому-то неожиданному делу? А может, некий неведомый прадед из-за границы оставил мне наследство, и этот незнакомец - нотариус, который хочет сообщить мне сей удивительный факт? Но последнее предположение уж совсем из области фантастики. Я даже усмехнулся про себя такой дурацкой мысли.

Я могу все объяснить, - спокойно сказал он, - только давайте пройдем в какое-нибудь укромное место. Заодно перекусим - я угощаю.

Что ж, я был заинтригован да, между прочим, еще и голоден (а тут перспектива халявного ужина, который не надо готовить)… Одним словом, не раздумывая, я согласился.

Неподалеку находилась пиццерия, вполне приличная забегаловка, и по обоюдному согласию мы отправились туда. По дороге оба не проронили ни слова.

Мы сели за свободный столик у окна напротив друг друга; сразу нарисовалась приветливая официантка, стройная большеглазая шатенка в синем фартучке, надетом поверх блузки и короткой юбки. Мой загадочный спутник сдернул капюшон, заказал две порции пиццы и две кружки кофе. Я не возражал. Под потолком висел телевизор, крутили музыкальные клипы. В помещении было на удивление тихо и уютно, что не характерно для конца рабочего дня. Соседние столики пустовали.

Должен вас сразу предупредить, - заговорил незнакомец, расстегивая куртку, под которой оказался серый свитер (я тоже стал разоблачаться), - все, что я вам здесь и сейчас скажу, будет для вас невероятным, вам даже может показаться, будто я сумасшедший. Но, тем не менее, это истина. Я предоставлю вам доказательства. И поэтому прошу вас выслушать меня внимательно, без недоверия.

Он убрал со лба сбившиеся русые волосы.

Хм. Я готов, - насупился я.

Официантка принесла заказ. Странный человек сухо поблагодарил ее и тут же расплатился, достав из кармана брюк черное портмоне. У него были пухлые с тупыми ногтями пальцы, машинально отметил я.

Он испытующе поглядел на меня зеленоватыми глазами, как бы желая удостовериться, действительно ли я готов.

Что ж, тогда начнем, - вздохнул он. - Меня зовут Семен.

Очень приятно, - вставил я.

Он сдержанно кивнул.

Я приехал сюда из Петербурга пару недель назад. Назовем это командировкой. По образованию я инженер, как и вы. Но занимаюсь наукой и в данное время являюсь сотрудником Института Времени. Есть такая контора в структуре Академии Наук.

Он замолчал и многозначительно посмотрел мне в глаза. Что и говорить, ему удалось произвести эффект. Только не положительный. Во мне перемешались разные смутные чувства. И тут, опустив глаза в свою тарелку, Семен вдруг спросил:

Кстати, как вы относитесь к научной фантастике?

Я пожал плечами.

Да, в общем-то, нормально… А причем тут фантастика?

Мой собеседник, чуть сместив уголок рта, с хитринкой поглядел на меня.

Что же вы, Евгений, так сухо… Я ведь знаю, что в местном альманахе вы не так давно опубликовали несколько фантастических рассказов о путешествиях во времени и о психотронном оружии. Именно поэтому я к вам и обратился.

Да, было такое, - изумился я его осведомленности. - Но сейчас я ничего не пишу, забросил это баловство… Так в чем же дело?

Дело вот в чем. Мы будем говорить о науке. Точнее, об одном научном открытии. И оно поистине фантастическое, невероятное с точки зрения обывателя… Ну, обывателя в хорошем смысле.

О психотронном оружии? - почему-то сразу предположил я.

Нет, надо брать выше.

Я вскинул брови.

Куда - выше? Да и какое отношение все это имеет ко мне?

Подождите, всему свое время. Так вот, речь пойдет о путешествиях во времени.

Кусочек пиццы застрял у меня в горле. Мало того, что он сказал нечто непотребное, так у него еще и каламбур получился.

Очень интересно, - с долей сарказма вставил я.

Институт Времени как раз занимается этой проблемой, - невозмутимо продолжил мой визави. - Но сами мы ничего, понятно, не открыли. Не трудно догадаться, что проблему путешествий во времени решили люди будущего. Причем механизм этих путешествий ничего немыслимого собой не представляет. Все как в классических фантастических произведениях. Существует временной канал, который открывается в определенном месте. На территории России, а именно - в Петербурге. Попав в наше время, эксперты из будущего вышли на ученых сегодняшнего дня. Что вполне очевидно. Тогда-то мы и создали Институт Времени.

Теперь вашей естественной реакцией должен быть вопрос, не сбежал ли я из сумасшедшего дома?

В данную минуту меня действительно терзало что-то в этом роде. Но я попытался все-таки быть снисходительным и объективным.

Ну, допустим, не сбежали. Но тогда зачем вы обратились ко мне?

Вот именно. Это первое доказательство. Если бы я был сумасшедшим, то вряд ли знал бы о вашем существовании. У людей будущего возникла большая проблема, и решить ее, как это не парадоксально звучит, можете пока только вы. Хотите слушать дальше?

Нет ничего лучше Невского проспекта, по крайней мере в Петербурге; для него он составляет всё. Чем не блестит эта улица – красавица нашей столицы! Я знаю, что ни один из бледных и чиновных ее жителей не променяет на все блага Невского проспекта. Не только кто имеет двадцать пять лет от роду, прекрасные усы и удивительно сшитый сюртук, но даже тот, у кого на подбородке выскакивают белые волоса и голова гладка, как серебряное блюдо, и тот в восторге от Невского проспекта. А дамы! – О, дамам еще больше приятен Невский проспект. Да и кому же он не приятен? Едва только взойдешь на Невский проспект, как уже пахнет одним гуляньем. Хотя бы имел какое-нибудь нужное, необходимое дело, но, взошедши на него, верно, позабудешь о всяком деле. Здесь единственное место, где показываются люди не по необходимости, куда не загнала их надобность и меркантильный интерес, объемлющий весь Петербург. Кажется, человек, встреченный на Невском проспекте, менее эгоист, нежели в Морской, Гороховой, Литейной, Мещанской и других улицах, где жадность, и корысть, и надобность выражаются на идущих и летящих в каретах и на дрожках. Невский проспект есть всеобщая коммуникация Петербурга. Здесь житель Петербургской, или Выборгской части, несколько лет не бывавший у своего приятеля на Песках или у Московской заставы, может быть уверен, что встретится с ним непременно. Никакой адрес-календарь и справочное место не доставят такого верного известия, как Невский проспект. Всемогущий Невский проспект! Единственное развлечение бедного на гулянье Петербурга! Как чисто подметены его тротуары и, боже, сколько ног оставило на нем следы свои! И неуклюжий грязный сапог отставного солдата, под тяжестью которого, кажется, трескается самый гранит, и миниатюрный, легкий как дым, башмачек молоденькой дамы, оборачивающей свою головку к блестящим окнам магазина, как подсолнечник к солнцу, и гремящая сабля исполненного надежд прапорщика, проводящая на нем резкую царапину, – всё вымещает на нем могущество силы или могущество слабости. Какая быстрая совершается на нем фантасмагория в течение одного только дня! Сколько вытерпит он перемен в течение одних суток! Начнем с самого раннего утра, когда весь Петербург пахнет горячими только что выпеченными хлебами и наполнен старухами в изодранных платьях и салопах, совершающими свои наезды на церкви и на сострадательных прохожих. Тогда Невский проспект пуст: плотные содержатели магазинов и их комми еще спят в своих голландских рубашках, или мылят свою благородную щеку и пьют кофий; нищие собираются у дверей кондитерских, где сонный ганимед, летавший вчера как муха с шеколадом, вылезает с метлой в руке без галстуха и швыряет им черствые пироги и объедки. По улицам плетется нужный народ: иногда переходят ее русские мужики, спешащие на работу, в сапогах, запачканных известью, которых и Екатерининский канал, известный своею чистотою, не в состоянии бы был обмыть. В это время обыкновенно неприлично ходить дамам, потому что русской народ любит изъясняться такими резкими выражениями, каких они, верно, не услышат даже в театре. Иногда сонный чиновник проплетется с портфелем под мышкою, если через Невский проспект лежит ему дорога в департамент. Можно сказать решительно, что в это время, то есть до 12 часов, Невский проспект не составляет ни для кого цели, он служит только средством: он постепенно наполняется лицами, имеющими свои занятия, свои заботы, свои досады, но вовсе не думающими о нем. Русской мужик говорит о гривне, или о семи грошах меди, старики и старухи размахивают руками или говорят сами с собою, иногда с довольно разительными жестами, но никто их не слушает и не смеется над ними, выключая только разве мальчишек в пестрядевых халатах с пустыми штофами, или готовыми сапогами в руках, бегущих молниями по Невскому проспекту. В это время что бы вы на себя ни надели, хотя бы даже вместо шляпы картуз был у вас на голове, хотя бы воротнички слишком далеко высунулись из вашего галстуха, – никто этого не заметит.

В 12 часов на Невский проспект делают набеги гувернеры всех наций с своими питомцами в батистовых воротничках. Английские Джонсы и французские Коки идут под руку с вверенными их родительскому попечению питомцами и с приличною солидностию изъясняют им, что вывески над магазинами делаются для того, чтобы можно было посредством их узнать, что находится в самых магазинах. Гувернантки, бледные миссы и розовые славянки, идут величаво позади своих легеньких вертлявых девчонок, приказывая им поднимать несколько выше плечо и держаться прямее; короче сказать, в это время Невский проспект – педагогический Невский проспект. Но чем ближе к двум часам, тем уменьшается число гувернеров, педагогов и детей: они наконец вытесняются нежными их родителями, идущими под руку с своими пестрыми, разноцветными, слабонервными подругами. Мало-помалу присоединяются к их обществу все, окончившие довольно важные домашние занятия, как-то поговорившие с своим доктором о погоде и о небольшом прыщике, вскочившем на носу, узнавшие о здоровьи лошадей и детей своих, впрочем, показывающих большие дарования, прочитавшие афишу и важную статью в газетах о приезжающих и отъезжающих, наконец, выпивших чашку кофию и чаю; к ним присоединяются и те, которых завидная судьба наделила благословенным званием чиновников по особенным поручениям. К ним присоединяются и те, которые служат в иностранной коллегии и отличаются благородством своих занятий и привычек. Боже, какие есть прекрасные должности и службы! как они возвышают и услаждают душу! Но, увы! я не служу и лишен удовольствия видеть тонкое обращение с собою начальников. Всё, что вы ни встретите на Невском проспекте, всё исполнено приличия: мужчины в длинных сюртуках с заложенными в карманы руками, дамы в розовых, белых и бледноголубых атласных рединготах и шляпках. Вы здесь встретите бакенбарды единственные, пропущенные с необыкновенным и изумительным искусством под галстух, бакенбарды бархатные, атласные, черные как соболь или уголь, но, увы, принадлежащие только одной иностранной коллегии. Служащим в других департаментах провидение отказало в черных бакенбардах, они должны, к величайшей неприятности своей, носить рыжие. Здесь вы встретите усы чудные, никаким пером, никакою кистью неизобразимые; усы, которым посвящена лучшая половина жизни, – предмет долгих бдений во время дня и ночи, усы, на которые излились восхитительнейшие духи и ароматы и которых умастили все драгоценнейшие и редчайшие сорты помад, усы, которые заворачиваются на ночь тонкою веленевою бумагою, усы, к которым дышет самая трогательная привязанность их поссесоров и которым завидуют проходящие. Тысячи сортов шляпок, платьев, платков пестрых, легких, к которым иногда в течение целых двух дней сохраняется привязанность их владетельниц, ослепят хоть кого на Невском проспекте. Кажется, как будто целое море мотыльков поднялось вдруг со стеблей и волнуется блестящею тучею над черными жуками мужеского пола. Здесь вы встретите такие талии, какие даже вам не снились никогда: тоненькие, узенькие талии никак не толще бутылочной шейки, встретясь с которыми вы почтительно отойдете к сторонке, чтобы как-нибудь неосторожно не толкнуть невежливым локтем; сердцем вашим овладеет робость и страх, чтобы как-нибудь от неосторожного даже дыхания вашего не переломилось прелестнейшее произведение природы и искусства. А какие встретите вы дамские рукава на Невском проспекте! Ах, какая прелесть! Они несколько похожи на два воздухоплавательные шара, так что дама вдруг бы поднялась на воздух, если бы не поддерживал ее мужчина; потому что даму так же легко и приятно поднять на воздух, как подносимый ко рту бокал, наполненный шампанским. Нигде при взаимной встрече не раскланиваются так благородно и непринужденно, как на Невском проспекте. Здесь вы встретите улыбку единственную, улыбку верх искусства, иногда такую, что можно растаять от удовольствия, иногда такую, что увидите себя вдруг ниже травы и потупите голову, иногда такую, что почувствуете себя выше Адмиралтейского шпица и поднимете ее вверх. Здесь вы встретите разговаривающих о концерте или о погоде с необыкновенным благородством и чувством собственного достоинства. Тут вы встретите тысячу непостижимых характеров и явлений. Создатель! какие с

1. Есть множество таких людей / 1 , которые , встретившись с вами здесь , на Невском проспекте , непременно посмотрят на сапоги ваши / 2 , и , / если вы продёте мимо / 3 , они оборотятся назад / 4 , чтобы посмотреть на ваши фалды / 5 .
   Предложение сложное, состоит из пяти простых предложений, с разными видами связи (сочинением и подчинением). Центральная связь сочинительная. Она связывает непосредственно предложения 1 и 4. Это ССП, средство связи - соединительный союз и
   I блок состоит из предложений 1 и 2. Это СПП, в котором предложение 1 - главное, предложение 2 - придаточное. Придаточное I (предложение 2) - определительное, относится к части подлежащего людей , выраженной существительным; средства связи - союзное слово которые и указательное слово таких . Придаточное стоит после главного предложения.
   II блок состоит из предложений 3, 4, 5. Это СПП, где предложение 4 - главное, а предложения 3 и 5 - придаточные, связанные с главным параллельно. Придаточное II (предложение 3) - придаточное условное, относится ко всему главному (предложение 4), средство связи - союз если ; придаточное стоит перед главным предложением. Придаточное III (предложение 5) - придаточное цели, относится ко всему главному (предложение 4), средство связи - союз чтобы ; придаточное стоит после главного.
   [сущ. + ук. сл. ] 1 , (которые - с. сл.) 2 , и , (если - с.) 3 , 4 , (чтобы - с.) 5 .
   Предложение 1 - есть множество таких людей множество людей выражено цельным словосочетание с количественным значением, где главное слово - существительное в И. п. Сказуемое есть - ПГС, выражено глаголом в настоящем времени. Таких
   Предложение 2 - которые, встретившись с вами здесь, на Невском проспекте, непременно посмотрят на сапоги ваши - простое, двусоставное, полное, распространённое, осложнённое обособленным обстоятельством, выраженным деепричастным оборотом, и уточняющим обстоятельством места, выраженным цельным сочетанием. Подлежащее которые Посмотрят Непременно На сапоги Ваши - согласованное определение, выраженное местоимением. Встретившись с вами здесь На Невском проспекте - уточняющее обстоятельство места, выраженное цельным сочетанием.
   Предложение 3 - если вы пройдёте мимо - простое, двусоставное, полное, распространённое, неосложнённое. Подлежащее вы выражено местоимением в И. п. Пройдёте - ПГС, выраженное глаголом в будущем времени. Мимо Если - союз, членом предложения неявляется.
   Предложение 4 - они оборотятся назад - простое, двусоставное, полное, распространённое, неосложнённое. Подлежащее они выражено местоимением в И. п. Оборотятся - ПГС, выраженное глаголом в будущем времени. Назад - обстоятельство места, выраженное наречием.
   Предложение 5 - чтобы посмотреть на ваши фалды - простое, односоставное (безличное инфинитивное), полное, распространённое, неосложнённое. Посмотреть - ПГС, выраженное инфинитивом. На фалды - косвенное дополнение, выраженное существительным в В. п. с предлогом. Ваши - согласованное определение, выраженное местоимением.
2. Всё позабывши , сидел он с сокрушённым видом , полный только одного сновидения / 1 , и ни к чему не думал он притронуться / 2 ; глаза его без участия глядели в окно , обращённое во двор / 3 , где грязный водовоз лил воду , мёрзнувшую на воздухе / 4 , дребезжал козлиный голос разносчика / 5 .
   Предложение сложное, состоит из пяти простых предложений, с разными видами связи (сочинением, бессоюзием и подчинением). Центральная связь сочинительная. Она связывает непосредственно предложения 1 и 2. Это ССП, средство связи - соединительный союз и . Это ССП с бессоюзием и подчинением. В сложном предложении выделяются два блока.
   I блок состоит из предложений 1, 2 и 3. Это СБП, отношения перечислительные. Части СБП отдалены друг от друга по смыслу; вторая часть СБП имеет при себе придаточные, поэтому между частями СБП ставится точка с запятой.
   II блок состоит из предложений 3, 4, 5. Это СПП, где предложение 3 - главное, а предложения 4 и 5 - придаточные, связанные с главным однородно. Придаточные определительные, относятся к части обособленного определения двор , выраженной существительным, внутри главного предложения (предложение 3), средство связи - союзное слово где ; во втором придаточном (предложение 5) союзное слово опущено. Придаточные стоят после главного (предложение 3).
   1 , и 2 ; [сущ. ] 3 , (где - с. сл.) 4 , (-) 5 .
   Предложение 1 - всё позабывши, сидел он с сокрушённым видом, полный только одного сновидения - простое, двусоставное, полное, распространённое, осложнённое обособленным обстоятельством, выраженным деепричастным оборотом; обособленным определением, выраженным прилагательным с зависимыми словами. Подлежащее он выражено местоимением в И. п. Сидел - ПГС, выражено глаголом в прошедшем времени. С сокрушённым видом - обстоятельство образа действия, меры и степени, выраженное цельным словосочетанием. Всё позабывши - обособленное обстоятельство, выраженное деепричастным оборотом. Полный только одного сновидения - обособленное согласованное определение, выраженное прилагательным с зависимыми словами.
   Предложение 2 - ни к чему не думал он притронуться - простое, двусоставное, полное, распространённое, неосложнённое. Подлежащее он выражено местоимением в И. п. Не думал притронуться - СГС, основная часть выражена субъектным инфинитивом, вспомогательная часть имеет модальное значение и выражена глаголом в прошедшем времени. Ни к чему
   Предложение 3 - глаза его без участия глядели в окно, обращённое во двор глаза Глядели Его - несогласованное определением, выраженное местоимением. Без участия - обстоятельство образа действия, меры и степени, выраженное существительным в В. п. с предлогом. В окно - обстоятельство места, выраженное существительным в В. п. с предлогом. Обращённое во двор - обособленное определение, выраженное причастным оборотом.
   Предложение 4 - где грязный водовоз лил воду, мёрзнувшую на воздухе - простое, двусоставное, полное, распространённое, осложнённое обособленным определением, выраженным причастным оборотом. Подлежащее водовоз выражено существительным в И. п. Лил - ПГС, выраженное глаголом в прошедшем времени. Грязный Воду Мёрзнувшую на воздухе - согласованное обособленное определение, выраженное причастным оборотом. Где - обстоятельство места, выраженное местоименным наречием.
   Предложение 5 - дребезжал козлиный голос разносчика - простое, двусоставное, полное, распространённое, неосложнённое. Подлежащее голос выражено существительным в И. п. Дребезжал - ПГС, выраженное глаголом в прошедшем времени. Козлиный - согласованное определение, выраженное прилагательным. Разносчика - несогласованное определение, выраженное существительным в Р. п.
3. Шиллеру показалось очень досадно / 1 , что вдруг незнакомое , непрошеное лицо так некстати ему помешало / 2 , кроме того, он , несмотря на то / 3 , что был в упоительном чаду пива и вина / 4 , чувствовал / 3 , что несколько неприлично в таком виде находиться в присутствии постороннего свидетеля / 5 . СБП с подчинением (придаточные при второй части СБП связаны параллельно). 1 , (что - с.) 2 , [ук. сл. 3 , (что - с.) 4 , гл. ] 3 , (что - с.) 5 .
4. Я уверен / 1 , что Шиллер на другой день был в сильной лихорадке / 2 , что он дрожал как лист , ожидая с минуты на минуту прихода полиции / 3 , что он Бог знает чего бы не дал / 4 , чтобы всё / 5 , что было вчера / 6 , было бы во сне / 5 . СПП с придаточными, связанными с главным однородно и последовательно. [кр. прил. ] 1 , (что - с.) 2 , (что - с.) 3 , (что - с.) 4 , (чтобы - с. подл. -мест. 5 , (что - с. сл.) 6 ,) 5 .
5. Иван Яковлевич , человек почтенный во многих отношениях , как всякий порядочный русский мастеровой , был пьяниц а страшный / 1 , и / хотя каждый день он брил чужие подбородки / 2 , но его собственный был у него вечно не брит / 3 .
   Предложение сложное, состоит из трёх простых предложений, с разными видами связи (сочинением и подчинением). Центральная связь сочинительная. Она связывает непосредственно предложения 1 и 3. Это ССП, средство связи - соединительный союз и . Это ССП с подчинением. В сложном предложении выделяются два блока.
   I блок состоит из предложения 1.
   II блок состоит из предложений 2 и 3. Это СПП, где предложение 3 - главное, а предложение 2 - придаточное. Придаточное уступительное, относится ко всему главному предложению (предложение 3), средство связи - союз хотя (в главном предложении есть союз но , поэтому данное СПП сочетает подчинение с сочинением). Придаточное стоит перед главным (предложение 3). Поскольку в главном предложении (предложение 3) содержится союз но , два союза и хотя на стыке разных частей сложного предложения (и относится к предложению 3; хотя относится к предложению 2) не разделяются запятой.
   1 , и (хотя - с.) 2 , но 3 .

   соед.

   1 , и 3

   уступ. ↓

   (хотя... но - с.) 2

   
   Предложение 1 - Иван Яковлевич, человек почтенный во многих отношениях, как всякий порядочный русский мастеровой, был пьяница страшный - простое, двусоставное, полное, распространённое, осложнённое обособленным приложением и сравнительным оборотом. Подлежащее Иван Яковлевич выражено именем собственным в И. п. Был пьяница - СИС, именная часть выражена существительным в И. п., грамматическая связка был - в прошедшем времени. Человек почтенный во многих отношениях - распространённое приложение, выраженное существительным с зависимыми словами; обособляется, так как стоит после имени собственного. Как всякий порядочный русский мастеровой - сравнительный оборот, обособляется, так как обозначает уподобление (как имеет значение «подобно»).
   Предложение 2 - хотя каждый день он брил чужие подбородки - простое, двусоставное, полное, распространённое, неосложнённое. Подлежащее он выражено местоимением в И. п. Брил - ПГС, выраженное глаголом в прошедшем времени. Подбородки - прямое дополнение, выраженное существительным в В. п. без предлога. Чужие - согласованное определение, выраженное прилагательным. Каждый день - обстоятельство времени, выраженное цельным словосочетанием. Хотя
   Предложение 3 - его собственный был у него вечно не брит - простое, двусоставное, неполное (опущено подлежащее подбородок ), распространённое, неосложнённое. Был не брит - СИС, именная часть выражена кратким страдательным причастием, грамматическая связка был - в прошедшем времени. Его - несогласованное определение, выраженное местоимением. У него - косвенное дополнение, выраженное местоимением в В. п. с предлогом. Вечно - обстоятельство времени, выраженное наречием.
6. Комната / 1 , в которой уместилось всё это общество / 2 , была маленькая / 1 , и воздух в ней был чрезвычайно густ / 3 ; но коллежский асессор Ковалёв не мог слышать запаха / 4 , потому что закрылся платком / 5 и потому что нос его находился Бог знает в каких местах / 6 . ССП с подчинением (придаточные при третьей части ССП связаны с главным предложением однородно).
   [сущ. 1, (в которой - с. сл.) 2 , ] 1 , и 3 ; но 4 , (потому что - с.) 5 и (потому что - с.) 6 .
7. Частный пристав принял сухо Ковалёва и сказал / 1 , что сейчас не то время / 2 , чтобы производить следствие / 3 , что сама натура назначила / 4 , чтобы , наевшись , немного отдохнуть / 5 , что у порядочного человека не оторвут носа / 6 и что много есть майоров / 7 , которые таскаются по всяким непристойным местам / 8 . СПП с однородным и последовательным подчинением.
   [гл. ] 1 , (что - с.) 2 , (чтобы - с.) 3 , (что - с.) 4 , (чтобы - с.) 5 , (что - с.) 6 и (что - с. сущ. ) 7 , (которые - с. сл.) 8 .
8. Нужно заметить , уважаемый читатель / 1 , что Ковалёв был чрезвычайно обидчивый человек / 2: он мог простить всё / 3 , что бы ни говорили о нём самом / 4 , но никак не извинял / 3 , если это относилось к чину или званию / 5 .
   Предложение сложное, состоит из пяти простых предложений, с разными видами связи (подчинением и бессоюзием). Центральная связь подчинительная. Это СПП с бессоюзием.
   Главное предложение - предложение 1; предложения 2, 3, 4, 5 - придаточные. Придаточные связаны с главным предложением однородно (предложения 2 и 3), последовательно (предложения 3 и 4, 3 и 5) и параллельно (предложения 4 и 5).
   I придаточное (предложение 2) - дополнительное, относится к части сказуемого заметить , выраженной глаголом; средство связи - союз что ; придаточное стоит после главного (предложение 1).
   II придаточное (предложение 3) такое же, что и I придаточное (предложение 2); средство связи - подчинительный союз - опущен, но может быть восстановлен (ср.: Нужно заметить , уважаемый читатель, что он мог простить всё , но никак не извинял ).
   I придаточное (предложение 2) и II придаточное (предложение 3) - СБП, отношения между частями пояснительные (можно вставить а именно ), поэтому предложения разделяются двоеточием.
   III придаточное (предложение 4) относится к предложению 3 и совмещает значения дополнительное (относится к части сказуемого простить , средства связи - союзное слово что и указательное слово всё ) и уступительное, поскольку в придаточном предложении помимо союзного слова есть усилительная частица ни ; придаточное стоит в середине главного предложения (предложение 3).
   IV придаточное (предложение 5) относится к предложению 3. Это придаточное условное; оно относится ко всему главному предложению; средство связи - союз если ; придаточное стоит после главного (предложение 3).
   [гл. ] 1 , (что - с.) 2: (- гл. + ук. сл. 3, (что ни - с. сл.) 4 ,) 3 , (если - с.) 5 .
   Предложение 1 - нужно заметить , уважаемый читатель - простое, односоставное (безличное), полное, нераспространённое, осложнённое обращением. Нужно заметить - осложнённое СГС, основная часть выражена инфинитивом заметить , вспомогательная часть имеет модальное значение и представляет собой СИС, в котором именная часть выражена наречием нужно , грамматическая связка быть - в нулевой форме (указывает на настоящее время). Уважаемый читатель - обращение, членом предложения не является.
   Предложение 2 - что Ковалёв был чрезвычайно обидчивый человек - простое, двусоставное, полное, распространённое, неосложнённое. Подлежащее Ковалёв выражено существительным в И. п. Был обидчивый человек - СИС, именная часть обидчивый человек выражена цельным словосочетанием в И. п.; грамматическая связка был стоит в прошедшем времени. Чрезвычайно - обстоятельство образа действия и степени, выраженное наречием. Что - союз, членом предложения не является.
   Предложение 3 - он мог простить всё , но никак не извинял - простое, двусоставное, полное, распространённое, осложнённое однородными сказуемыми, связанными противительным союзом но . Подлежащее он выражено местоимением в И. п. Мог простить - СГС; основная часть выражена субъектным инфинитивом простить , вспомогательная часть мог имеет модальное значение и выражена глаголом в прошедшем времени. Не извинял - ПГС, выраженное глаголом в прошедшем времени. Всё Никак - обстоятельство образа действия и степени, выраженное местоименным наречием.
   Предложение 4 - что бы ни говорили о нём самом - простое, односоставное (неопределённо-личное), распространённое, неосложнённое. Ни говорили бы - ПГС, выраженное глаголом в условном наклонении. Что - прямое дополнение, выраженное местоимением в В. п. без предлога. О нём самом - косвенное дополнение, выраженное цельным местоименным сочетанием в П. п. с предлогом.
   Предложение 5 - если это относилось к чину или званию - простое, двусоставное, распространённое, осложнённое однородными дополнениями, связанными разделительным союзом или . Подлежащее это выражено местоимением в И. п. Относилось - ПГС, выраженное глаголом в прошедшем времени. К чину или званию - однородные косвенные дополнения, выраженные существительными в В. п. с предлогом (перед вторым дополнением предлог опущен). Если - союз, членом предложения не является.
9. Когда же штаб-офицерша объявила майору Ковалёву напрямик / 1 , что она хочет выдать свою дочь за него / 2 , он потихоньку отчалил со своими комплиментами , сказавши / 3 , что ещё молод / 4 , что нужно ему послужить лет пяток / 5 , чтобы уж ровно было сорок два года / 6 . СПП с последовательным, однородным и параллельным подчинением.
   (когда - с. гл. ) 1 , (что - с.) 2 , [деепр. ] 3 , (что - с.) 4 , (что - с.) 5 , (чтобы - с.) 6 .
10. Размышления его прерваны были светом , блеснувшим сквозь все скважины дверей / 1 , которые дали знать / 2 , что свеча в передней уже зажжена Иваном / 3 , а скоро показался и сам Иван , неся её перед собою , озаряя ярко всю комнату / 4 . ССП с подчинением (придаточные при первой части ССП связаны с главным предложением последовательно).
    [сущ. ] 1 , (которые - с. сл. гл. ) 2 , (что - с.) 3 , а 4 .
11. Первым движением Ковалёва было схватить платок и закрыть то место / 1 , где вчера ещё был нос / 2 , чтобы в самом деле глупый человек не зазевался / 3 , когда увидел бы у барина такую странность на лице / 4 . ССП с параллельным и последовательным подчинением.
    [сущ. + ук. сл. ] 1 , (где - с. сл.) 2 , (чтобы - с.) 3 , (когда - с.) 4 .
12. Спросивши / 1 , как давно случилось несчастье / 2 , доктор поднял майора за подбородок и дал ему большим пальцем щелчка в то самое место / 1 , где прежде был нос / 3 , так что майор должен был откинуть свою голову назад с такой силою / 4 , что ударился затылком в стену / 5 . СПП с параллельным и последовательным подчинением.
    [деепр. 1, (как - с. сл.) 2 , сущ. + ук. сл. ] 1 , (где - с. сл.) 3 , (так что - с. сущ. + ук. сл. ) 4 , (что - с.) 5 .

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Николай Васильевич Гоголь
Невский проспект

Нет ничего лучше Невского проспекта, по крайней мере в Петербурге; для него он составляет все. Чем не блестит эта улица – красавица нашей столицы! Я знаю, что ни один из бледных и чиновных ее жителей не променяет на все блага Невского проспекта. Не только кто имеет двадцать пять лет от роду, прекрасные усы и удивительно сшитый сюртук, но даже тот, у кого на подбородке выскакивают белые волоса и голова гладка, как серебряное блюдо, и тот в восторге от Невского проспекта. А дамы! О, дамам еще больше приятен Невский проспект. Да и кому же он не приятен? Едва только взойдешь на Невский проспект, как уже пахнет одним гуляньем. Хотя бы имел какое-нибудь нужное, необходимое дело, но, взошедши на него, верно, позабудешь о всяком деле. Здесь единственное место, где показываются люди не по необходимости, куда не загнала их надобность и меркантильный интерес, объемлющий весь Петербург. Кажется, человек, встреченный на Невском проспекте, менее эгоист, нежели в Морской, Гороховой, Литейной, Мещанской и других улицах, где жадность, и корысть, и надобность выражаются на идущих и летящих в каретах и на дрожках. Невский проспект есть всеобщая коммуникация Петербурга. Здесь житель Петербургской или Выборгской части, несколько лет не бывавший у своего приятеля на Песках или у Московской заставы, может быть уверен, что встретится с ним непременно. Никакой адрес-календарь и справочное место не доставят такого верного известия, как Невский проспект. Всемогущий Невский проспект! Единственное развлечение бедного на гулянье Петербурга! Как чисто подметены его тротуары, и, Боже, сколько ног оставило на нем следы свои! И неуклюжий грязный сапог отставного солдата, под тяжестью которого, кажется, трескается самый гранит, и миниатюрный, легкий, как дым, башмачок молоденькой дамы, оборачивающей свою головку к блестящим окнам магазина, как подсолнечник к солнцу, и гремящая сабля исполненного надежд прапорщика, проводящая по нем резкую царапину, – всё вымещает на нем могущество силы или могущество слабости. Какая быстрая совершается на нем фантасмагория в течение одного только дня! Сколько вытерпит он перемен в течение одних суток! Начнем с самого раннего утра, когда весь Петербург пахнет горячими, только что выпеченными хлебами и наполнен старухами в изодранных платьях и салопах, совершающими свои наезды на церкви и на сострадательных прохожих. Тогда Невский проспект пуст: плотные содержатели магазинов и их комми еще спят в своих голландских рубашках или мылят свою благородную щеку и пьют кофий; нищие собираются у дверей кондитерских, где сонный ганимед, летавший вчера, как муха, с шоколадом, вылезает, с метлой в руке, без галстука, и швыряет им черствые пироги и объедки. По улицам плетется нужный народ: иногда переходят ее русские мужики, спешащие на работу, в сапогах, запачканных известью, которых и Екатерининский канал, известный своею чистотою, не в состоянии бы был обмыть. В это время обыкновенно неприлично ходить дамам, потому что русский народ любит изъясняться такими резкими выражениями, каких они, верно, не услышат даже в театре. Иногда сонный чиновник проплетется с портфелем под мышкою, если через Невский проспект лежит ему дорога в департамент. Можно сказать решительно, что в это время, то есть до двенадцати часов, Невский проспект не составляет ни для кого цели, он служит только средством: он постепенно наполняется лицами, имеющими свои занятия, свои заботы, свои досады, но вовсе не думающими о нем. Русский мужик говорит о гривне или о семи грошах меди, старики и старухи размахивают руками или говорят сами с собою, иногда с довольно разительными жестами, но никто их не слушает и не смеется над ними, выключая только разве мальчишек в пестрядевых халатах, с пустыми штофами или готовыми сапогами в руках, бегущих молниями по Невскому проспекту. В это время, что бы вы на себя ни надели, хотя бы даже вместо шляпы картуз был у вас на голове, хотя бы воротнички слишком далеко высунулись из вашего галстука, – никто этого не заметит.

В двенадцать часов на Невский проспект делают набеги гувернеры всех наций с своими питомцами в батистовых воротничках. Английские Джонсы и французские Коки идут под руку с вверенными их родительскому попечению питомцами и с приличною солидностию изъясняют им, что вывески над магазинами делаются для того, чтобы можно было посредством их узнать, что находится в самых магазинах. Гувернантки, бледные миссы и розовые славянки, идут величаво позади своих легеньких, вертлявых девчонок, приказывая им поднимать несколько выше плечо и держаться прямее; короче сказать, в это время Невский проспект – педагогический Невский проспект. Но чем ближе к двум часам, тем уменьшается число гувернеров, педагогов и детей: они, наконец, вытесняются нежными их родителями, идущими под руку с своими пестрыми, разноцветными, слабонервными подругами. Мало-помалу присоединяются к их обществу все, окончившие довольно важные домашние занятия, как то: поговорившие с своим доктором о погоде и о небольшом прыщике, вскочившем на носу, узнавшие о здоровье лошадей и детей своих, впрочем показывающих большие дарования, прочитавшие афишу и важную статью в газетах о приезжающих и отъезжающих, наконец выпивших чашку кофию и чаю; к ним присоединяются и те, которых завидная судьба наделила благословенным званием чиновников по особым поручениям. К ним присоединяются и те, которые служат в иностранной коллегии и отличаются благородством своих занятий и привычек. Боже, какие есть прекрасные должности и службы! как они возвышают и услаждают душу! Но, увы! я не служу и лишен удовольствия видеть тонкое обращение с собою начальников. Всё, что вы ни встретите на Невском проспекте, всё исполнено приличия: мужчины в длинных сюртуках, с заложенными в карманы руками, дамы в розовых, белых и бледно-голубых атласных рединготах и шляпках. Вы здесь встретите бакенбарды единственные, пропущенные с необыкновенным и изумительным искусством под галстук, бакенбарды бархатные, атласные, черные, как соболь или уголь, но, увы, принадлежащие только одной иностранной коллегии. Служащим в других департаментах провидение отказало в черных бакенбардах, они должны, к величайшей неприятности своей, носить рыжие. Здесь вы встретите усы чудные, никаким пером, никакою кистью не изобразимые; усы, которым посвящена лучшая половина жизни, – предмет долгих бдений во время дня и ночи, усы, на которые излились восхитительнейшие духи и ароматы и которых умастили все драгоценнейшие и редчайшие сорты помад, усы, которые заворачиваются на ночь тонкою веленевою бумагою, усы, к которым дышит самая трогательная привязанность их посессоров и которым завидуют проходящие. Тысячи сортов шляпок, платьев, платков – пестрых, легких, к которым иногда в течение целых двух дней сохраняется привязанность их владетельниц, ослепят хоть кого на Невском проспекте. Кажется, как будто целое море мотыльков поднялось вдруг со стеблей и волнуется блестящею тучею над черными жуками мужеского пола. Здесь вы встретите такие талии, какие даже вам не снились никогда; тоненькие, узенькие талии, никак не толще бутылочной шейки, встретясь с которыми, вы почтительно отойдете к сторонке, чтобы как-нибудь неосторожно не толкнуть невежливым локтем; сердцем вашим овладеет робость и страх, чтобы как-нибудь от неосторожного даже дыхания вашего не переломилось прелестнейшее произведение природы и искусства. А какие встретите вы дамские рукава на Невском проспекте! Ах, какая прелесть! Они несколько похожи на два воздухоплавательные шара, так что дама вдруг бы поднялась на воздух, если бы не поддерживал ее мужчина; потому что даму так же легко и приятно поднять на воздух, как подносимый ко рту бокал, наполненный шампанским. Нигде при взаимной встрече не раскланиваются так благородно и непринужденно, как на Невском проспекте. Здесь вы встретите улыбку единственную, улыбку верх искусства, иногда такую, что можно растаять от удовольствия, иногда такую, что увидите себя вдруг ниже травы и потупите голову, иногда такую, что почувствуете себя выше адмиралтейского шпица и поднимете ее вверх. Здесь вы встретите разговаривающих о концерте или о погоде с необыкновенным благородством и чувством собственного достоинства. Тут вы встретите тысячу непостижимых характеров и явлений. Создатель! какие странные характеры встречаются на Невском проспекте! Есть множество таких людей, которые, встретившись с вами, непременно посмотрят на сапоги ваши, и, если вы пройдете, они оборотятся назад, чтобы посмотреть на ваши фалды. Я до сих пор не могу понять, отчего это бывает. Сначала я думал, что они сапожники, но, однако же, ничуть не бывало: они большею частию служат в разных департаментах, многие из них превосходным образом могут написать отношение из одного казенного места в другое; или же люди, занимающиеся прогулками, чтением газет по кондитерским, – словом, большею частию всё порядочные люди. В это благословенное время от двух до трех часов пополудни, которое может назваться движущеюся столицею Невского проспекта, происходит главная выставка всех лучших произведений человека. Один показывает щегольской сюртук с лучшим бобром, другой – греческий прекрасный нос, третий несет превосходные бакенбарды, четвертая – пару хорошеньких глазок и удивительную шляпку, пятый – перстень с талисманом на щегольском мизинце, шестая – ножку в очаровательном башмачке, седьмой – галстук, возбуждающий удивление, осьмой – усы, повергающие в изумление. Но бьет три часа, и выставка оканчивается, толпа редеет… В три часа – новая перемена. На Невском проспекте вдруг настает весна: он покрывается весь чиновниками в зеленых вицмундирах. Голодные титулярные, надворные и прочие советники стараются всеми силами ускорить свой ход. Молодые коллежские регистраторы, губернские и коллежские секретари спешат еще воспользоваться временем и пройтиться по Невскому проспекту с осанкою, показывающею, что они вовсе не сидели шесть часов в присутствии. Но старые коллежские секретари, титулярные и надворные советники идут скоро, потупивши голову: им не до того, чтобы заниматься рассматриванием прохожих; они еще не вполне оторвались от забот своих; в их голове ералаш и целый архив начатых и неоконченных дел; им долго вместо вывески показывается картонка с бумагами или полное лицо правителя канцелярии.

С четырех часов Невский проспект пуст, и вряд ли вы встретите на нем хотя одного чиновника. Какая-нибудь швея из магазина перебежит через Невский проспект с коробкою в руках, какая-нибудь жалкая добыча человеколюбивого повытчика, пущенная по миру во фризовой шинели, какой-нибудь заезжий чудак, которому все часы равны, какая-нибудь длинная высокая англичанка с ридикюлем и книжкою в руках, какой-нибудь артельщик, русский человек в демикотоновом сюртуке с талией на спине, с узенькою бородою, живущий всю жизнь на живую нитку, в котором всё шевелится: спина, и руки, и ноги, и голова, когда он учтиво проходит по тротуару, иногда низкий ремесленник; больше никого не встретите вы на Невском проспекте.

Но как только сумерки упадут на домы и улицы и будочник, накрывшись рогожею, вскарабкается на лестницу зажигать фонарь, а из низеньких окошек магазинов выглянут те эстампы, которые не смеют показаться среди дня, тогда Невский проспект опять оживает и начинает шевелиться. Тогда настает то таинственное время, когда лампы дают всему какой-то заманчивый, чудесный свет. Вы встретите очень много молодых людей, большею частию холостых, в теплых сюртуках и шинелях. В это время чувствуется какая-то цель, или, лучше, что-то похожее на цель, что-то чрезвычайно безотчетное; шаги всех ускоряются и становятся вообще очень неровны. Длинные тени мелькают по стенам и мостовой и чуть не достигают головами Полицейского моста. Молодые коллежские регистраторы, губернские и коллежские секретари очень долго прохаживаются; но старые коллежские регистраторы, титулярные и надворные советники большею частию сидят дома, или потому, что это народ женатый, или потому, что им очень хорошо готовят кушанье живущие у них в домах кухарки-немки. Здесь вы встретите почтенных стариков, которые с такою важностью и с таким удивительным благородством прогуливались в два часа по Невскому проспекту. Вы их увидите бегущими так же, как молодые коллежские регистраторы, с тем чтобы заглянуть под шляпку издали завиденной дамы, которой толстые губы и щеки, нащекатуренные румянами, так нравятся многим гуляющим, а более всего сидельцам, артельщикам, купцам, всегда в немецких сюртуках гуляющим целою толпою и обыкновенно под руку.

– Стой! – закричал в это время поручик Пирогов, дернув шедшего с ним молодого человека во фраке и плаще. – Видел?

– Видел; чудная, совершенно Перуджинова Бианка.

– Да ты о ком говоришь?

– Об ней, о той, что с темными волосами. И какие глаза! Боже, какие глаза! Всё положение, и контура, и оклад лица – чудеса!

– Я говорю тебе о блондинке, что прошла за ней в ту сторону. Что ж ты не идешь за брюнеткою, когда она так тебе понравилась?

– О, как можно! – воскликнул, закрасневшись, молодой человек во фраке. – Как будто она из тех, которые ходят ввечеру по Невскому проспекту. Это должна быть очень знатная дама, – продолжал он, вздохнувши, – один плащ на ней стоит рублей восемьдесят!

– Простак! – закричал Пирогов, насильно толкнувши его в ту сторону, где развевался яркий плащ ее. – Ступай, простофиля, прозеваешь! а я пойду за блондинкою.

Оба приятеля разошлись.

«Знаем мы вас всех», – думал про себя с самодовольною и самонадеянною улыбкою Пирогов, уверенный, что нет красоты, могшей бы ему противиться.

Молодой человек во фраке и плаще робким и трепетным шагом пошел в ту сторону, где развевался вдали пестрый плащ, то окидывавшийся ярким блеском по мере приближения к свету фонаря, то мгновенно покрывавшийся тьмою по удалении от него. Сердце его билось, и он невольно ускорял шаг свой. Он не смел и думать о том, чтобы получить какое-нибудь право на внимание улетавшей вдали красавицы, тем более допустить такую черную мысль, о какой намекал ему поручик Пирогов; но ему хотелось только видеть дом, заметить, где имеет жилище это прелестное существо, которое, казалось, слетело с неба прямо на Невский проспект и, верно, улетит неизвестно куда. Он летел так скоро, что сталкивал беспрестанно с тротуара солидных господ с седыми бакенбардами. Этот молодой человек принадлежал к тому классу, который составляет у нас довольно странное явление и столько же принадлежит к гражданам Петербурга, сколько лицо, являющееся нам в сновидении, принадлежит к существенному миру. Это исключительное сословие очень необыкновенно в том городе, где всё или чиновники, или купцы, или мастеровые немцы. Это был художник. Не правда ли, странное явление? Художник петербургский! художник в земле снегов, художник в стране финнов, где всё мокро, гладко, ровно, бледно, серо, туманно. Эти художники вовсе не похожи на художников итальянских, гордых, горячих, как Италия и ее небо; напротив того, это большею частию добрый, кроткий народ, застенчивый, беспечный, любящий тихо свое искусство, пьющий чай с двумя приятелями своими в маленькой комнате, скромно толкующий о любимом предмете и вовсе небрегущий об излишнем. Он вечно зазовет к себе какую-нибудь нищую старуху и заставит ее просидеть битых часов шесть, с тем чтобы перевести на полотно ее жалкую, бесчувственную мину. Он рисует перспективу своей комнаты, в которой является всякий художественный вздор: гипсовые руки и ноги, сделавшиеся кофейными от времени и пыли, изломанные живописные станки, опрокинутая палитра, приятель, играющий на гитаре, стены, запачканные красками, с растворенным окном, сквозь которое мелькает бледная Нева и бедные рыбаки в красных рубашках. У них всегда почти на всем серенький мутный колорит – неизгладимая печать севера. При всем том они с истинным наслаждением трудятся над своею работою. Они часто питают в себе истинный талант, и если бы только дунул на них свежий воздух Италии, он бы, верно, развился так же вольно, широко и ярко, как растение, которое выносят, наконец, из комнаты на чистый воздух. Они вообще очень робки: звезда и толстый эполет приводят их в такое замешательство, что они невольно понижают цену своих произведений. Они любят иногда пощеголять, но щегольство это всегда кажется на них слишком резким и несколько походит на заплату. На них встретите вы иногда отличный фрак и запачканный плащ, дорогой бархатный жилет и сюртук весь в красках. Таким же самым образом, как на неоконченном их пейзаже увидите вы иногда нарисованную вниз головою нимфу, которую он, не найдя другого места, набросал на запачканном грунте прежнего своего произведения, когда-то писанного им с наслаждением. Он никогда не глядит вам прямо в глаза; если же глядит, то как-то мутно, неопределенно; он не вонзает в вас ястребиного взора наблюдателя или соколиного взгляда кавалерийского офицера. Это происходит оттого, что он в одно и то же время видит и ваши черты, и черты какого-нибудь гипсового Геркулеса, стоящего в его комнате, или ему представляется его же собственная картина, которую он еще думает произвесть. От этого он отвечает часто несвязно, иногда невпопад, и мешающиеся в его голове предметы еще более увеличивают его робость. К такому роду принадлежал описанный нами молодой человек, художник Пискарев, застенчивый, робкий, но в душе своей носивший искры чувства, готовые при удобном случае превратиться в пламя. С тайным трепетом спешил он за своим предметом, так сильно его поразившим, и, казалось, дивился сам своей дерзости. Незнакомое существо, к которому так прильнули его глаза, мысли и чувства, вдруг поворотило голову и взглянуло на него. Боже, какие божественные черты! Ослепительной белизны прелестнейший лоб осенен был прекрасными, как агат, волосами. Они вились, эти чудные локоны, и часть их, падая из-под шляпки, касалась щеки, тронутой тонким свежим румянцем, проступившим от вечернего холода. Уста были замкнуты целым роем прелестнейших грез. Всё, что остается от воспоминания о детстве, что дает мечтание и тихое вдохновение при светящейся лампаде, – всё это, казалось, совокупилось, слилось и отразилось в ее гармонических устах. Она взглянула на Пискарева, и при этом взгляде затрепетало его сердце; она взглянула сурово, чувство негодования проступило у ней на лице при виде такого наглого преследования; но на этом прекрасном лице и самый гнев был обворожителен. Постигнутый стыдом и робостью, он остановился, потупив глаза; но как утерять это божество и не узнать даже той святыни, где оно опустилось гостить? Такие мысли пришли в голову молодому мечтателю, и он решился преследовать. Но, чтобы не дать этого заметить, он отдалился на дальнее расстояние, беспечно глядел по сторонам и рассматривал вывески, а между тем не упускал из виду ни одного шага незнакомки. Проходящие реже начали мелькать, улица становилась тише; красавица оглянулась, и ему показалось, как будто легкая улыбка сверкнула на губах ее. Он весь задрожал и не верил своим глазам. Нет, это фонарь обманчивым светом своим выразил на лице ее подобие улыбки; нет, это собственные мечты смеются над ним. Но дыхание занялось в его груди, всё в нем обратилось в неопределенный трепет, все чувства его горели и всё перед ним окинулось каким-то туманом. Тротуар несся под ним, кареты со скачущими лошадьми казались недвижимы, мост растягивался и ломался на своей арке, дом стоял крышею вниз, будка валилась к нему навстречу и алебарда часового вместе с золотыми словами вывески и нарисованными ножницами блестела, казалось, на самой реснице его глаз. И всё это произвел один взгляд, один поворот хорошенькой головки. Не слыша, не видя, не внимая, он несся по легким следам прекрасных ножек, стараясь сам умерить быстроту своего шага, летевшего под такт сердца. Иногда овладевало им сомнение: точно ли выражение лица ее было так благосклонно, – и тогда он на минуту останавливался; но сердечное биение, непреодолимая сила и тревога всех чувств стремила его вперед. Он даже не заметил, как вдруг возвысился перед ним четырехэтажный дом, все четыре ряда окон, светившиеся огнем, глянули на него разом и перила у подъезда противупоставили ему железный толчок свой. Он видел, как незнакомка летела по лестнице, оглянулась, положила на губы палец и дала знак следовать за собою. Колени его дрожали; чувства, мысли горели; молния радости нестерпимым острием вонзилась в его сердце. Нет, это уже не мечта! Боже, столько счастия в один миг! такая чудесная жизнь в двух минутах!

Но не во сне ли это всё? Ужели та, за один небесный взгляд которой он готов бы был отдать всю жизнь, приблизиться к жилищу которой уже он почитал за неизъяснимое блаженство, ужели та была сейчас так благосклонна и внимательна к нему? Он взлетел на лестницу. Он не чувствовал никакой земной мысли; он не был разогрет пламенем земной страсти, нет, он был в эту минуту чист и непорочен, как девственный юноша, еще дышущий неопределенною духовною потребностью любви. И то, что возбудило бы в развратном человеке дерзкие помышления, то самое, напротив, еще более освятило их. Это доверие, которое оказало ему слабое прекрасное существо, это доверие наложило на него обет строгости рыцарской, обет рабски исполнять все повеления ее. Он только желал, чтоб эти веления были как можно более трудны и неудобоисполняемы, чтобы с большим напряжением сил лететь преодолевать их. Он не сомневался, что какое-нибудь тайное и вместе важное происшествие заставило незнакомку ему ввериться; что от него, верно, будут требоваться значительные услуги, и он чувствовал уже в себе силу и решимость на всё.

Лестница вилась, и вместе с нею вились его быстрые мечты. «Идите осторожнее!» – зазвучал, как арфа, голос и наполнил все жилы его новым трепетом. В темной вышине четвертого этажа незнакомка постучала в дверь, – она отворилась, и они вошли вместе. Женщина довольно недурной наружности встретила их со свечою в руке, но так странно и нагло посмотрела на Пискарева, что он опустил невольно свои глаза. Они вошли в комнату. Три женские фигуры в разных углах представились его глазам. Одна раскладывала карты; другая сидела за фортепианом и играла двумя пальцами какое-то жалкое подобие старинного полонеза; третья сидела перед зеркалом, расчесывая гребнем свои длинные волосы, и вовсе не думала оставить туалета своего при входе незнакомого лица. Какой-то неприятный беспорядок, который можно встретить только в беспечной комнате холостяка, царствовал во всем. Мебели довольно хорошие были покрыты пылью; паук застилал своею паутиною лепной карниз; сквозь непритворенную дверь другой комнаты блестел сапог со шторой и краснела выпушка мундира; громкий мужской голос и женский смех раздавались без всякого принуждения.

Боже, куда зашел он! Сначала он не хотел верить и начал пристальнее всматриваться в предметы, наполнявшие комнату; но голые стены и окна без занавес не показывали никакого присутствия заботливой хозяйки; изношенные лица этих жалких созданий, из которых одна села почти перед его носом и так же спокойно его рассматривала, как пятно на чужом платье, – всё это уверило его, что он зашел в тот отвратительный приют, где основал свое жилище жалкий разврат, порожденный мишурною образованностью и страшным многолюдством столицы. Тот приют, где человек святотатственно подавил и посмеялся над всем чистым и святым, украшающим жизнь, где женщина, эта красавица мира, венец творения, обратилась в какое-то странное, двусмысленное существо, где она вместе с чистотою души лишилась всего женского и отвратительно присвоила себе ухватки и наглости мужчины и уже перестала быть тем слабым, тем прекрасным и так отличным от нас существом. Пискарев мерил ее с ног до головы изумленными глазами, как бы еще желая увериться, та ли это, которая так околдовала и унесла его на Невском проспекте. Но она стояла перед ним так же хороша; волосы ее были так же прекрасны; глаза ее казались всё еще небесными. Она была свежа; ей было только семнадцать лет; видно было, что еще недавно настигнул ее ужасный разврат; он еще не смел коснуться к ее щекам, они были свежи и легко оттенены тонким румянцем, – она была прекрасна.

Он неподвижно стоял перед нею и уже готов был так же простодушно позабыться, как позабылся прежде. Но красавица наскучила таким долгим молчанием и значительно улыбнулась, глядя ему прямо в глаза. Но эта улыбка была исполнена какой-то жалкой наглости; она так была странна и так же шла к ее лицу, как идет выражение набожности роже взяточника или бухгалтерская книга поэту. Он содрогнулся. Она раскрыла свои хорошенькие уста и стала говорить что-то, но всё это было так глупо, так пошло… Как будто вместе с непорочностию оставляет и ум человека. Он уже ничего не хотел слышать. Он был чрезвычайно смешон и прост, как дитя. Вместо того, чтобы воспользоваться такою благосклонностью, вместо того, чтобы обрадоваться такому случаю, какому, без сомнения, обрадовался бы на его месте всякий другой, он бросился со всех ног, как дикая коза, и выбежал на улицу.

Повесивши голову и опустивши руки, сидел он в своей комнате, как бедняк, нашедший бесценную жемчужину и тут же выронивший ее в море. «Такая красавица, такие божественные черты – и где же? в каком месте!..» Вот всё, что он мог выговорить.

В самом деле, никогда жалость так сильно не овладевает нами, как при виде красоты, тронутой тлетворным дыханием разврата. Пусть бы еще безобразие дружилось с ним, но красота, красота нежная… она только с одной непорочностью и чистотой сливается в наших мыслях. Красавица, так околдовавшая бедного Пискарева, была действительно чудесное, необыкновенное явление. Ее пребывание в этом презренном кругу еще более казалось необыкновенным. Все черты ее были так чисто образованы, всё выражение прекрасного лица ее было означено таким благородством, что никак бы нельзя было думать, чтобы разврат распустил над нею страшные свои когти. Она бы составила неоцененный перл, весь мир, весь рай, всё богатство страстного супруга; она была бы прекрасной тихой звездой в незаметном семейном кругу и одним движением прекрасных уст своих давала бы сладкие приказания. Она бы составила божество в многолюдном зале, на светлом паркете, при блеске свечей, при безмолвном благоговении толпы поверженных у ног ее поклонников, – но увы! она была какою-то ужасною волею адского духа, жаждущего разрушить гармонию жизни, брошена с хохотом в его пучину.

Проникнутый разрывающею жалостью, сидел он перед нагоревшею свечою. Уже и полночь давно минула, колокол башни бил половину первого, а он сидел неподвижный, без сна, без деятельного бдения. Дремота, воспользовавшись его неподвижностью, уже было начала тихонько одолевать его, уже комната начала исчезать, один только огонь свечи просвечивал сквозь одолевшие его грезы, как вдруг стук у дверей заставил его вздрогнуть и очнуться. Дверь отворилась, и вошел лакей в богатой ливрее. В его уединенную комнату никогда не заглядывала богатая ливрея, притом в такое необыкновенное время… Он недоумевал и с нетерпеливым любопытством смотрел на пришедшего лакея.

– Та барыня, – произнес с учтивым поклоном лакей, – у которой вы изволили за несколько часов пред сим быть, приказала просить вас к себе и прислала за вами карету.

Пискарев стоял в безмолвном удивлении: «Карету, лакей в ливрее!.. Нет, здесь, верно, есть какая-нибудь ошибка…»

– Послушайте, любезный, – произнес он с робостью, – вы, верно, не туда изволили зайти. Вас барыня, без сомнения, прислала за кем-нибудь другим, а не за мною.

– Нет, сударь, я не ошибся. Ведь вы изволили проводить барыню пешком к дому, что в Литейной, в комнату четвертого этажа?

– Ну, так пожалуйте поскорее, барыня непременно желает видеть вас и просит вас уже пожаловать прямо к ним на дом.

Пискарев сбежал с лестницы. На дворе точно стояла карета. Он сел в нее, дверцы хлопнули, камни мостовой загремели под колесами и копытами – и освещенная перспектива домов с яркими вывесками понеслась мимо каретных окон. Пискарев думал во всю дорогу и не знал, как разрешить это приключение. Собственный дом, карета, лакей в богатой ливрее… – всё это он никак не мог согласить с комнатою в четвертом этаже, пыльными окнами и расстроенным фортепианом.

Карета остановилась перед ярко освещенным подъездом, и его разом поразили: ряд экипажей, говор кучеров, ярко освещенные окна и звуки музыки. Лакей в богатой ливрее высадил его из кареты и почтительно проводил в сени с мраморными колоннами, с облитым золотом швейцаром, с разбросанными плащами и шубами, с яркою лампою. Воздушная лестница с блестящими перилами, надушенная ароматами, неслась вверх. Он уже был на ней, уже взошел в первую залу, испугавшись и попятившись с первым шагом от ужасного многолюдства. Необыкновенная пестрота лиц привела его в совершенное замешательство; ему казалось, что какой-то демон искрошил весь мир на множество разных кусков и все эти куски без смысла, без толку смешал вместе. Сверкающие дамские плечи и черные фраки, люстры, лампы, воздушные летящие газы, эфирные ленты и толстый контрабас, выглядывавший из-за перил великолепных хоров, – всё было для него блистательно. Он увидел за одним разом столько почтенных стариков и полустариков с звездами на фраках, дам, так легко, гордо и грациозно выступавших по паркету или сидевших рядами, он услышал столько слов французских и английских, к тому же молодые люди в черных фраках были исполнены такого благородства, с таким достоинством говорили и молчали, так не умели сказать ничего лишнего, так величаво шутили, так почтительно улыбались, такие превосходные носили бакенбарды, так искусно умели показывать отличные руки, поправляя галстук, дамы так были воздушны, так погружены в совершенное самодовольство и упоение, так очаровательно потупляли глаза, что… но один уже смиренный вид Пискарева, прислонившегося с боязнию к колонне, показывал, что он растерялся вовсе. В это время толпа обступила танцующую группу. Они неслись, увитые прозрачным созданием Парижа, в платьях, сотканных из самого воздуха; небрежно касались они блестящими ножками паркета и были более эфирны, нежели если бы вовсе его не касались. Но одна между ими всех лучше, всех роскошнее и блистательней одета. Невыразимое, самое тонкое сочетание вкуса разлилось во всем ее уборе, и при всем том она, казалось, вовсе о нем не заботилась и оно вылилось невольно, само собою. Она и глядела, и не глядела на обступившую толпу зрителей, прекрасные длинные ресницы опустились равнодушно, и сверкающая белизна лица ее еще ослепительнее бросилась в глаза, когда легкая тень осенила при наклоне головы очаровательный лоб ее.

Гоголь в «Невском проспекте» дивится заглавному герою: «Какая быстрая совершается на нем фантасмагория в течение одного только дня!» Александринский театр, как известно, помещается на Невском, и открытие Новой сцены (точнее, театрально-образовательного медиакомплекса) было накрепко привязано к петербургскому контексту, а премьера «Невского проспекта» на сцене исторической — прямо ему посвящена.

Бригада постановщиков форума-открытия во главе с Андреем Могучим съехидничала по поводу нового здания Мариинского театра, с помпой презентованного двумя неделями раньше. Мариинку-2 народные ценители прекрасного окрестили торговым центром — александринцы в ответ назвали свой перформанс «ТЦ Достоевский». Двор-колодец — эмблема Петербурга Достоевского, чрево города, скрывающееся за имперскими фасадами. Комплекс как раз упрятан во дворы, внутрь квартала между парадным зданием театра Карло Росси и Фонтанкой. Если Мариинку-2 невозможно не заметить, новая Александринка — модель исчезновения. Три части: школа, медиацентр и сама Новая сцена располагаются на месте старинных театральных мастерских, от которых прямо внутри свежепостроенного здания осталась фактурная краснокирпичная стена. Остальное — стекло, металл, легкая мебель и бесчисленные «маки». Так что замшелый обыватель, для которого понятие «театр» означает непременные люстры и драпировки, опять остался без лепоты.

Но замшелых комплекс и не имеет в виду — он создан ради молодых. С осени там начнут учить всем театральным профессиям, транспонировав их в поле новых технологий. Которые и показали на открытии: любое видео, любой звук, любые спецэффекты, любой монтаж чего угодно с чем угодно, онлайн-коммуникация из любой точки пространства хоть с целым миром. Сцена — вообще что-то запредельное: пол состоит из поднимающихся ввысь и опускающихся в преисподнюю площадок, так что полная трансформация пространства происходит бесшумно и с выбранной скоростью, в том числе почти мгновенно. Уж не говоря про проекцию с десятков камер в головокружительных ракурсах и прочие примочки.

Весь безразмерный ассортимент возможностей инженерный театр АХЕ и 17 актеров развернули на материале «Преступления и наказания», по очереди читая внутренний монолог Свидригайлова перед самоубийством. И это немедленно подтвердило правоту худрука Александринского театра Валерия Фокина, утверждающего: «Если сверхсовременный набор средств будет лишен смысла и понимания, про что, зачем, ради чего, — все так и останется формой». Смысл мини-спектакля оказался не в демонстрации чудес техники, а в том, что текст Достоевского — разъятый на части, упакованный в хайтековскую обертку — все равно работает, звучит свежо и сильно.

Премьера

Образец техники на службе смысла — «Невский проспект». Жанр его определили как «городские этюды». Фокин собрал команду совсем молодых режиссеров, и они, отталкиваясь от повести Гоголя, принялись сочинять вариации на тему Невского. Получившийся результат — крупное художественное достижение.

Партер знаменитого красно-золотого зала перекрыли помостом, публика сидит вокруг — на сцене и в амфитеатре. Ярусы завешены полотнищами, которые служат экранами. Еще с них свисают гофрированные трубы, по каким сейчас на стройках сливают мусор. Посреди помоста — яма, вокруг кучи земли. Стоят и движутся ростовые куклы: черный кривой вытянутый конус венчают стилизованные гоголевские головы.

Настоящий жанр, конечно, фантасмагория. Воронами, с карканьем, летают старый и молодой Николайвасильичи из спектакля Фокина «Ваш Гоголь». Пародийный Пушкин сталкивается с окраинными гопниками, в головы которых влезают лишь полторы фразы типа «Пойдем отойдем», других слов нет, приходится долбить эти. Пушкин оборачивается карманником и обчищает приехавшего любоваться на красоты Северной Пальмиры недотепу-библиотекаря. Представитель инвестора, излагая чугуннозадому начальству, какой прекрасный торгово-развлекательный комплекс они построят на месте этого театра, впадает в экстаз, почти бьется в падучей. Еще один уморительный эпизод: экзальтированная «петербургская интеллигентка» объясняется в любви такому же траченному молью поэту-графоману. Вылезший из ямы узбек тихо-робко рассказывает про себя, входит в раж, и его монолог перерастает в гомерический парафраз сцены вранья Хлестакова. Менты — обычный и карлик, проститутки — в кринолинах и нынешние, риэлторы, полусумасшедшие старухи, персонажи, демоны, тихие ангелы, люди Города (занята почти вся труппа, от ветеранов до совсем молодых). Все слои речевого гула, от Пушкина и Блока до задорного мата, музыка — от ернически цитируемой «Пиковой дамы» до исчезающих минималистских всхлипов и скрежетов (автор — Настасья Хрущева сама за роялем плюс несколько струнников). Микрофоны позволяют шептать, экраны — видеть одновременно живого актера и его очень крупный план. И вместе этот многосоставный поток, стремительный и безупречно ритмичный, отливается в острое и глубокое высказывание про наше сегодня. С полной памятью о вчера и тревогой насчет завтра.