В последнее время многие психиатры и психологи все больше и больше осознают, что в нашем понимании человека существуют серьезные пробелы. Для психотерапевтов, которые сталкиваются в своей работе с людьми, переживающими кризис, эти пробелы кажутся невосполнимыми. Тревогу людей, находящихся в состоянии кризиса, нельзя снять с помощью теоретической формулы. Эти проблемы кажутся непреодолимыми и в научных исследованиях. Таким образом, многие психиатры и психологи Европы и США задают себе эти вопросы и мучаются сомнениями, которые проистекают из этих же самых лишь наполовину решенных вопросов.

Можем ли мы быть уверены, что видим пациента таким, какой он есть, или мы видим проекцию наших собственных теорий о нем? У каждого психотерапевта есть свои представления о поведении и его механизмах, а также разработанная его школой определенная концептуальная система. С научной точки зрения она совершенно необходима. Но принципиальный вопрос, который всегда касается и системы пациента, заключается в следующем: как мы можем быть уверены в том, что наша прекрасно разработанная система на самом деле имеет какое-то отношение к мистеру Джонсу, сидящему сейчас напротив нас на сеансе консультирования? Может быть, в отношении этого конкретного человека требуется совершенно иная система? И чем больше мы полагаемся на логическую последовательность нашей системы, тем больше данный пациент ускользает от нас, тая, как морская пена, в наших исследовательских руках.

Еще один принципиальный вопрос: как мы можем знать, что видим пациента в его действительном мире, в котором он живет и работает, в уникальном конкретном мире, отличающемся от наших общих теорий? Мы никогда не сможем проникнуть в его мир, узнать его непосредственно. И все же мы должны знать его, должны существовать в его мире, если хотим, чтобы у нас был шанс понять этого человека.

Эти вопросы побудили европейских психиатров и психологов разработать направление Daseinsanalyse, или экзистенциально-аналитическое направление. Основной представитель этого подхода – Людвиг Бинсвангер – пишет, что "экзистенциально-исследовательская ориентация в психиатрии возникла из безрезультатности общих попыток достичь научного понимания в психиатрии... Психология и психиатрия – это науки, занимающиеся человеком, человеком как таковым, а не только психически больным человеком. Новое понимание человека, которым мы обязаны анализу экзистенции, проведенным Хайдеггером, основывается на новой концепции, согласно которой человек больше не предстает в рамках той или иной теории, неважно, механистическая она, биологическая или психологическая..." 2

I. К чему привело развитие экзистенциально - аналитического направления

Перед тем как обратиться к рассмотрению новой концепции человека, следует отметить, что это направление возникло спонтанно в разных частях Европы и в разных школах, что привело к формированию разнообразных взглядов на данный вопрос. К представителям первой, феноменологической стадии этого направления относят Юджина Минковски (Eugene Minkowski) из Парижа, Эрвина Страуса (Erwin Straus) из Германии, который сейчас проживает в Америке, фон Гебсаттеля (V. Е. Von Gebsattel) из Германии. Более специфическая вторая, или экзистенциальная, стадия представлена именами Л.Бинсвангера (L.Binswanger), А.Сторча (А.Storch), M.Босса (М.Boss), Дж.Бэлли (G.Bally), Роланда Куна (Rolland Kuhn) из Швейцарии, Дж. ван ден Берга (J.H.Van Den Berg) и Ф.Бьютендика (F.J.Buytendijk) из Голландии и другими. То, что движение возникло спонтанно, что люди, высказывавшие сходные идеи, порой даже не знали друг о друге, то есть то, что это направление является плодом работы не одного лидера, а обязано своим возникновением разным психиатрам и психологам, накладывает отпечаток на всю концепцию в целом. Все эти факты означают, что данное направление должно удовлетворить широкий круг запросов современной психологии и психиатрии. Фон Гебсаттель, Босс и Бэлли работали в русле фрейдовского анализа. Бинсвангер, хотя и жил в Швейцарии, стал членом Венского психоаналитического общества по рекомендации 3.Фрейда. Это произошло в то время, когда цюрихская группа отделилась от Международного психоаналитического общества. Некоторые экзистенциальные терапевты находились под влиянием Юнга.

Все эти люди были достаточно опытными, их лечение – эффективным. Но, оставаясь в рамках психоанализа, они не могли понять, почему в одном случае лечение помогает, а в другом нет, и что на самом деле происходит в существовании пациента. Они полагали, что обычные терапевтические методы не могут разрешить эти внутренние сомнения. К таким методам относились удвоенные усилия, направленные на улучшение чьей-либо сложной и запутанной концептуальной системы. Среди психотерапевтов, обеспокоенных тем, что они делают, наблюдались сторонники другой тенденции решения этих проблем. Эта группа концентрировала свое внимание на технике терапии. Возможно, одним из наиболее удобных способов снижения тревоги является абстрагирование от этих проблем путем принятия особого значения техники в целом. Эти люди, как указывал Людвиг Лефебр (Ludwig Lefebre) , не хотели объяснять происходящее в процессе терапии с помощью таких не поддающихся проверке структур, как "либидо", "цензор" или "перенос". Кроме этого, они сильно сомневались в возможности использования теории бессознательного в качестве чистого листа, на котором можно написать почти любое объяснение. Страус говорит о том, что они осознавали, что "бессознательные идеи пациентов встречаются чаще, чем сознательные теории терапевтов".

Эти психиатры и психологи не рассматривали специальные терапевтические техники. Они признавали, что, например, психоанализ оказывается очень действенным в определенных случаях. Некоторые из них, будучи добросовестными сторонниками Фрейда, практиковали психоанализ. Однако все эти психотерапевты сильно сомневались в психоаналитической теории человека. Они полагали, что трудности и ограничения в концепции человека не только серьезно блокируют исследование, но и значительно ограничивают эффективность и развитие терапевтических техник в будущем. Они пытались понять конкретные неврозы или психозы, а таким образом и кризис, не как отклонение от теоретического критерия того или иного психолога или психиатра, работающего с этим случаем, но как отклонение в структуре существования (экзистенции) пациента, как разрушение условий его существования (condition humaine). "Психотерапия, основанная на экзистенциально-аналитическом подходе, исследует историю жизни пациента, не пытаясь объяснить ни ее самою, ни ее патологические проявления с помощью тех или иных психотерапевтических школ или предпочитаемых категорий. Вместо этого она понимает данную историю жизни как изменение во всей структуре бытия пациента в мире..." 4 . Эта мысль может показаться немного путаной, но все первые главы будут посвящены тому, что данное направление означает в понимании особенностей личностей. В главах, написанных пионерами этого движения, будут приведены примеры метода анализа случаев.

Бинсвангер пытался понять, как экзистенциальный анализ объясняет конкретный случай, а также пытался сравнить его с другими методами понимания. Эти идеи графически представлены в работе Бинсвангера "Эллен Вест" 5 . После того как он в 1942 6 году закончил свою книгу об экзистенциальном анализе, он поехал в санаторий, где был директором, чтобы выбрать историю случая молодой женщины, которая в конечном счете, покончила жизнь самоубийством. Этот случай богат красноречивыми дневниками, личными заметками и стихотворениями Эллен Вест. Более того, до поступления в санаторий она дважды проходила курс психоанализа у разных психоаналитиков, а в самом санатории посещала консультации Блейлера и Крепелина. Бинсвангер использует этот случай в качестве темы для обсуждения, в качестве истории случай Эллен Вест сначала обсуждали психоаналитики, затем Блейлер и Крепелин, а также другие авторитетные врачи санатория. Потом Бинсвангер рассуждал на тему, как бы ее случай был понят сейчас в свете экзистенциального анализа.

Здесь будет уместным вспомнить долгую дружбу между Бинсвангером и Фрейдом, которую они оба очень ценили. Недавно вышла небольшая книга воспоминаний Бинсвангера о Фрейде. Эту книгу его побудила написать Анна Фрейд. В ней Бинсвангер перечисляет свои многочисленные визиты в дом Фрейда в Вене и визиты Фрейда в его санаторий на озере Констанс.

Их отношения тем более удивительны, что это единственный пример длительной дружбы Фрейда с коллегой, взгляды которого радикально отличались от его собственных. В письме Фрейда, написанном Бинсвангеру в ответ на его последнее новогоднее письмо, было тонкое замечание: "Ты, так отличающийся от всех остальных, не позволил, чтобы твое интеллектуальное развитие, которое все дальше и дальше уводит тебя от моего влияния, разрушило наши личные отношения. Ты не знаешь, как много хорошего этим сделал" 7 . Мы, конечно, не можем судить, выжила ли их дружба, потому что их интеллектуальный конфликт был подобен общеизвестной битве между никогда не встречавшимися слоном и моржом, или она долго просуществовала благодаря дипломатическому подходу со стороны Бинсвангера (однажды Фрейд слегка упрекнул его в этом) или благодаря их взаимному уважению и искренней привязанности друг к другу. Что действительно важно, так это то, что Бинсвангер вместе с другими представителями экзистенциальной терапии не рассматривал динамизм как таковой; их в большей мере интересовал анализ лежащих в основе положений о человеческой природе и выявление структуры, на которой можно построить любую терапевтическую систему.

Было бы ошибкой ставить экзистенциальное направление в психотерапии в один ряд со школами, отколовшимися от Фрейда, Юнга и Адлера. Эти школы возникли из-за существования белых пятен в ортодоксальной терапии, они появились в те моменты, когда развитие ортодоксальной терапии застопорилось, а ее результаты стали неудовлетворительными. Творческий порыв того или иного талантливого лидера служил толчком к образованию этих школ. Отто Ранк сделал акцент на настоящем в опыте пациента. Его работы появились в начале двадцатых годов, в то время, когда классический анализ увяз в безжизненных интеллектуальных дискуссиях о прошлом пациента. "Анализ характера", написанный Вильгельмом Райхом в конце двадцатых годов, был ответом на необходимость прорваться сквозь "щиты", броню характера. В тридцатые годы появились работы Хорни, Фромма и Салливана. Все они были представителями социокультурного направления. К этому времени ортодоксальный анализ потерял реальное значение социального и межличностного аспектов невротических и психотических расстройств. Экзистенциальная терапия также возникла в результате образования белых пятен, каких именно – мы скажем позже. Но есть два отличия данного направления от других школ. Во-первых, экзистенциальный подход возник спонтанно в разных частях континента, его основателями были разные люди. Во-вторых, его целью не является образование новой школы, противостоящей всем остальным, или новой техники, отрицающей все предыдущие. Его задача заключается в анализе структуры человеческого существования. Если мы сможем решить эту задачу, то тогда придем к пониманию реальности, лежащей в основе всех критических ситуаций.

Таким образом, цель этого подхода гораздо шире, чем прояснение белых пятен. Когда Бинсвангер пишет, что "...экзистенциальный анализ способен расширить и углубить понимание и базисные концепции психоанализа", то, по моему мнению, он создает хорошую основу не только для анализа, но и для других форм терапии.

Не трудно догадаться, что в Америке это направление столкнется с сильным сопротивлением, несмотря на то, что в Европе его значение быстро растет, а некоторые обозреватели говорят о нем, как о главном. В свое время, когда они еще были коллегами, Фрейд писал Юнгу, что всегда лучше вызвать открытое сопротивление викторианской культуры психоанализу. Последуем этому совету Фрейда и назовем основные источники сопротивления данному подходу.

Первым источником сопротивления, безусловно, является мнение, что все главные открытия уже сделаны и нам остается только разобраться в деталях. Эта установка – давняя помеха в такого рода делах, незваный гость, который заведомо присутствует во всех спорах между психотерапевтическими школами. Его называют "белые-пятна-превращенные-в-догму". И хотя это мнение даже не заслуживает ответа, да ответ и не будет воспринят, к сожалению, оно более распространено в данный исторический период, чем хотелось бы думать.

Второй источник сопротивления, требующий уже серьезного ответа, – это подозрение, что экзистенциальный анализ представляет собой вторжение философии в психиатрию и имеет мало общего с наукой. Такое отношение отчасти является пережитком дискуссий конца прошлого века, когда психологическая наука завоевала свободу и отделилась от метафизики. Эта победа была чрезвычайно важна, но затем последовала реакция, приведшая к другой крайности, что само по себе опасно. Рассматривая этот источник сопротивления, мы должны сделать некоторые комментарии.

Здесь будет уместным вспомнить, что экзистенциальное направление в психиатрии и психологии возникло как раз из стремления к большей, а не к меньшей эмпиричности. Бинсвангер и другие психологи были убеждены, что традиционные научные методы не только не могли представить эмпиричные данные, но они скорее скрывали, чем выявляли, происходящее в пациенте. Экзистенциальный анализ выступает против рассмотрения пациента в рамках наших предварительных концепций и представлений. Это прямо соотносится с научной традицией в широком смысле. Такой подход расширяет знания о человеке в исторической перспективе, углубляет научное познание, принимая во внимание факты самораскрытия человека в искусстве, литературе, философии. Здесь учитываются достижения, полученные в социокультурном направлении, раскрывающие конфликты и тревогу современного человека. Достаточно только прочитать следующие главы, чтобы убедиться, с какой интеллектуальной честностью и научной дисциплиной эти исследователи человеческой природы изучают указанные области. По моему мнению, в их работах предстает союз науки и гуманизма.

Также следует напомнить, что каждый научный метод базируется на философских гипотезах. Эти гипотезы определяют не только допустимую данным конкретным методом степень реальности, ведь методы на самом деле – это очки, через которые смотрит исследователь. Главное заключается в том, что согласно этим предпосылкам мы определяем, имеет ли наблюдаемое явление отношение к реальным проблемам, и таким образом делаем вывод о возможности научной работы. Ошибочно полагать, что исследователь может наблюдать явления в чистом виде, если отстранится от философского базиса. Тогда он просто некритически отражает конкретные узкие доктрины, ограниченные рамками его культуры. В результате наука имеет дело с изолированными фактами, которые она наблюдает с удаленной базы. Эта база – конкретный метод, возникший из зазора между субъектом и объектом. Этот зазор образовался в западной культуре в семнадцатом веке, а в девятнадцатом и двадцатом веках выделился в отдельную форму 8 . Безусловно, в наши дни мы не менее подвержены методологизму, чем люди из любой другой культуры. Но, наверное, самое неприятное, что наше понимание в такой решающей области, как психологическое исследование человека, а также зависящее от этого понимание эмоционального и психического здоровья ограничивается из-за некритического принятия узких предпосылок. Хелен Сарджент (Helen Sargent) очень мудро заметила, что "наука предлагает больше вариантов, чем студентам-выпускникам позволено осознать" 9 .

Разве не является сутью науки утверждение, что реальность законна а, следовательно, понимаема? Разве не является неотделимой частью научной целостности какой-либо метод, критикующий ее собственные предпосылки? Единственный способ уменьшить слепые зоны того или иного человека – это проанализировать его философские воззрения. По моему мнению, большая заслуга психиатров и психологов экзистенциального направления заключается в том, что они пытаются прояснить их собственный научный базис. Доктор Элленбергер в своей статье, приведенной в данной книге, говорит о том, что такая позиция обеспечивает им свежий и ясный взгляд на их испытуемых, а также позволяет пролить свет на многие грани психологического опыта.

Третьим источником сопротивления, и, по моему мнению, самым важным, является то особое внимание, которое у нас уделяется технике. За этим чрезмерным вниманием стоит абсолютное нетерпение к любым попыткам найти общее основание всех техник. Эту тенденцию легко объяснить, обращаясь к американскому социальному опыту. Ее хорошо демонстрирует наша оптимистичная, активная забота о том, как помочь человеку и как его изменить. Наши гении психологической мысли наиболее полно проявили себя в бихевиористской, клинической и т.п. областях, а наш значительный вклад в психиатрию связан с лекарственной формой терапии и другими техническими методами. Гордон Олпорт описал тот факт, что американская и британская психология (так же как и общая интеллектуальная атмосфера) являются продолжением философии Локка, то есть продолжением прагматической традиции, что соответствует бихевиоризму, системам типа "стимул-реакция" и зоопсихологии. На континенте же, напротив, преобладает традиция, идущая от философии Лейбница 10 . Теперь было бы очень разумно напомнить, что все новые теоретические веяния в области психологии, способные привести к возникновению новой школы, пришли из континентальной Европы. Из этого правила есть два исключения, да и то основателем этих школ был психиатр, родившийся в Европе 11 . Мы пытаемся быть нацией практиков. Но вот в чем вопрос: где мы возьмем то, с чем будем практиковать? Наша озабоченность техникой сама по себе похвальна, но мы забываем о том факте, что техника, заключенная в самой себе долгое время, ее же и разрушает. Одна из причин, по которой европейская мысль была гораздо продуктивнее в смысле новых, оригинальных открытий, – это традиция широкой исторической и философской перспектив в науке и мысли. Это очевидно и в нашем случае, в случае экзистенциальной психотерапии. Бинсвангер, Страус, фон Гебсаттель и другие основатели этого направления имеют чувство "чистой" науки, хотя их мысль и связана с практическими проблемами и конкретными пациентами. Они ищут не техники как таковые, а понимание их основ.

Названные нами источники сопротивления далеки от того, чтобы умалить значение вклада экзистенциального анализа. По моему мнению, они с точностью показывают его потенциальную значимость для нашего мышления. Несмотря на все трудности, отчасти связанные с аналитическим языком, отчасти со сложностью аналитической мысли, мы убеждены, что экзистенциальный анализ очень важен и заслуживает серьезного изучения.

II. Что такое экзистенциализм?

Теперь мы должны разобраться с самым сложным, а именно с путаницей вокруг термина "экзистенциализм". Этим словом обозначают все подряд – от вызывающего дилетантизма некоторых членов авангарда с левого парижского побережья до философии отчаяния, оправдывающей самоубийство, или антирационалистической системы немецкой мысли, записанной в таком эзотерическом стиле, который раздражает любого эмпирически настроенного читателя. Экзистенциализм, скорее, является выражением основных измерений современного эмоционального и духовного склада и проявляется во всех аспектах нашей культуры. Его можно обнаружить не только в философии и психологии, но и в искусстве (например, Ван Гог, Сезанн, Пикассо), в литературе (Достоевский, Бодлер, Кафка, Рильке). Экзистенциализм на самом деле является уникальным, особенным изображением психологической ситуации современного западного человека. Как мы увидим далее, это культурное направление уходит корнями в ту же самую историческую реальность, тот же самый психологический кризис, из которого выросли психоанализ и другие формы психотерапии.

Терминологическая путаница встречается и в среде высокообразованных людей. В New York Times была опубликована статья, в которой приводились слова Сартра, осуждающие действия русских коммунистов, направленные на подавление свободы в Венгрии, а также свидетельствующие об окончательном разрыве Сартра с ними. В этой статье Сартр был назван лидером "экзистенциализма, материалистической формы мысли". Здесь мы обнаруживаем две причины путаницы: первая – отождествление экзистенциализма с работами Жана-Поля Сартра. Мы уже не говорим о том, что Сартр известен скорее по его драмам, романам и фильмам, чем по глубокому психологическому анализу. Сартр представляет нигилистический, субъективистский полюс экзистенциализма, и его позиция является неудачным примером для знакомства с этим направлением. Вторая, более серьезная причина, связана с определением экзистенциализма в этой статье как "материалистической формы мысли". Трудно себе представить неточность такой степени, так как экзистенциализм, напротив, описывает идеалистическую форму мышления. Сутью этого направления является описание и анализ человеческой природы – неважно, в литературе или искусстве, философии или психологии – на уровне, который разрушает старую дилемму материализм или идеализм.

В общих чертах экзистенциализм можно определить как стремление понять человека, не раскалывая его на субъекта и объекта. Западная мысль и наука терзались этим расколом со времен Ренессанса. Бинсвангер назвал этот раскол "раковой опухолью всей психологии... раковой опухолью доктрины о расколе мира на субъекта и объекта". У экзистенциального пути понимания человеческого существа были такие блестящие предшественники в западной истории, как Сократ в диалогах, Августин с его глубинным психологическим самоанализом, Паскаль с его борьбой за место для "доводов сердца, которых не знает разум". Развитие экзистенциальной мысли началось около ста лет назад после жесткого протеста Кьеркегора против царящего рационализма, против гегелевского "тоталитаризма причины", как говорил Маритен (Maritain). Кьеркегор заявил, что гегелевское отождествление абстрактной истины с реальностью – это иллюзия, трюк. Кьеркегор писал: "Истина существует только в той степени, в какой индивид сам ее производит". Он и его последователи выступали против рационалистов и идеалистов, которые рассматривали человека только как субъекта, то есть обладающего реальностью только как мыслящее существо. Так же решительно они боролись и с представлением о человеке как об объекте, которым можно управлять и которого можно контролировать. Примеры этому можно найти почти во всем западном мире, пытающемся превратить людей в безличные комбинации, почти в роботов, которые удовлетворяли бы запросам широко распространенного индустриального и политического коллективизма наших дней.

Эти мыслители искали противоположность интеллектуализма ради нее самой. Они протестовали сильнее, чем ортодоксальные психоаналитики, против использования мышления в качестве защиты от жизни или подмены непосредственного существования. Один из ранних представителей социологического крыла экзистенциализма Фейербах проницательно заметил: "Не желайте быть философом в противоположность бытия человеком... не думайте как мыслитель... думайте как живое, реальное существо. Думайте в экзистенции" 12 .

Корень слова "экзистенция" – ex-sistere – означает выделяться, возникать, появляться. Это точно указывает на то, что представители данного течения искали в искусстве, философии или психологии. Они пытались изобразить человека не как комбинацию статических субстанций или механизмов, а описать его в появлении и становлении, то есть в его существовании. Не важно, насколько интересен или теоретически верен тот факт, что я состою из таких-то и таких-то химических элементов или действую благодаря таким-то и таким-то механизмам. Главное заключается в том, что мне случилось существовать в этот данный момент, в этом времени и пространстве, и моя проблема состоит в том, как мне осознать этот факт и что с этим делать. Как мы увидим дальше, экзистенциальные психологи и психиатры не исключили полностью динамизмы, влечения и поведенческие стереотипы из своего исследования. Но они придерживаются того мнения, что это все невозможно понять вне того контекста, что перед нами человек, которому случилось существовать, быть, и если мы не будем это помнить, то все, что мы знаем об этом человеке, потеряет свое значение. Таким образом, их направление всегда динамично; экзистенция всегда соотносится с бытием, становлением. Они стремятся понять это становление не как сентиментальный артефакт, но как фундаментальную структуру человеческого существования. Встречая в этих главах термин "бытие" (being), читатель должен помнить, что это не статичное слово, а отглагольная форма, причастие (в английском языке – прим. переводчика) от глагола "быть" (to be). Экзистенциализм в своей основе связан с онтологией, наукой о бытии (ontos от греческого "being").

Мы более отчетливо поймем значение этого термина, если вспомним, что в западной мысли "существование" традиционно противопоставлялось "сущности". Сущностью будет зелень палки, ее плотность, вес и другие характеристики субстанции. Практически все время, начиная с эпохи Возрождения, западная мысль исследовала понятие сущности.. Традиционная наука пытается открыть такую сущность или субстанцию, как говорит профессор Уайлд из Гарварда, она утверждает метафизику сущности 13 . Поиск сущности действительно может привести к открытию универсальных научных законов огромной важности или к блестящим концепциям в логике или философии. Но в этих рамках к подобным положениям можно прийти только через абстракцию. Существование данного конкретного индивида должно быть вычеркнуто из этой картины. Например, мы можем показать, что, прибавляя три яблока к другим трем яблокам, мы получаем шесть яблок. Но то же самое было бы верным, если бы мы заменили яблоки единорогами. С точки зрения математики абсолютно неважно, существуют ли на самом деле яблоки или единороги. То есть какое-либо положение может быть верным, не будучи при этом реальным. Возможно, из-за того, что это направление привело к важным открытиям в некоторых областях науки, мы забываем о том, что оно предполагает отстраненный взгляд, при котором реальные индивиды не принимаются во внимание 14 . Остается разрыв между правдой и реальностью. И решающим вопросом, с которым мы сталкиваемся в психологии и других науках о человеке, является именно этот разрыв между абстрактной правдой и экзистенциальной реальностью живущего сейчас человека.

Чтобы не казалось, что мы имеем дело с искусственным, фиктивным человеком, позвольте заметить, что этот разрыв между правдой и реальностью открыто признается представителями поведенческой психологии и рефлексологии. Кеннет В. Спенс (Kenneth W.Spence), выдающийся автор одной из поведенческих теорий, пишет: "Для психолога как ученого не должно существовать вопроса о приоритете исследования того или иного поведенческого явления в зависимости от степени его близости к реальности". Таким образом, здесь говорится о том, что реальность изучаемого не является вопросом первостепенной важности. Какие же области в таком случае должны быть отобраны для исследования? Спенс отдает приоритет явлениям, которые "можно контролировать и анализировать на уровне, необходимом для формулирования абстрактных законов" 15 . Нигде наша позиция не была изложена более четко и ясно: 1) выбирается то, что может быть сокращено до степени абстрактных законов, 2) для цели исследования реальность изучаемого не важна. На основе этого направления возникло много впечатляющих психологических систем с нагроможденными друг на друга абстракциями. Однако мы, как это часто происходит с учеными, попадаем под влияние комплекса сооружения еще до постройки прекрасного здания. Здесь есть только одна проблема: это здание гораздо чаще, чем мы могли бы предположить, оказывается оторванным от реальности человека в самом своем основании. Сейчас мыслители, психологи и психиатры экзистенциального направления занимают прямо противоположную Спенсу позицию. Они настаивают на том, что для науки о человеке необходимо и возможно изучать человеческие существа в их действительности.

Кьеркегор, Ницше и их последователи предвидели этот растущий разрыв между правдой и реальностью в западной культуре. Они пытались развеять иллюзию западного человека о том, что реальность может быть понята только в абстрактных понятиях. Но, выступая против голого интеллектуализма, они не были ни простыми активистами, ни антирационалистами. Антиинтеллектуализм и другие современные направления, согласно которым мышление подчинено действию, не следует смешивать с экзистенциализмом. Другая альтернатива – исследование человека как субъекта или объекта, приводит к потере живого, реально существующего человека. Кьеркегор и другие экзистенциальные мыслители обращались к реальности, лежащей в основе как субъективности, так и объективности. Они полагали, что мы должны изучать не только человеческий опыт как таковой, но, более того, мы должны изучать человека, который приобретает этот опыт, который его делает. Как указывает Тиллих, они настаивали на том, что "реальность или бытие не объект когнитивного опыта, но, скорее, "существование", реальность, происходящая сейчас, с акцентом на внутреннем личностном характере опыта, получаемого человеком в эту минуту" 16 . Этот отрывок, наряду с процитированными выше, показывает читателю, как близок экзистенциализм к глубинной психологии наших дней. Не случайно, что великие экзистенциальные мыслители девятнадцатого века Кьеркегор и Ницше являются одними из самых выдающихся психологов (в динамическом смысле) всех времен и что один из современных лидеров этой школы Карл Ясперс первоначально был психиатром и написал замечательный текст по психопатологии. Когда читаешь глубокий анализ страха и отчаяния, сделанный Кьеркегором, или поразительно точное понимание Ницше негодования, вины и враждебности, которые сопровождают подавленные эмоциональные силы, то надо заставить себя понять, что читаешь работы, написанные 75-100 лет назад, а не современный психологический анализ. Центральная проблема экзистенциализма – заново открыть живого человека посреди фрагментарной и дегуманизированной современной культуры, с этой целью они и погружаются в глубины психологического анализа. Они рассматривают не изолированные психологические реакции сами по себе, а психологическое бытие живого человека, который делает свою жизнь. Можно сказать, что они используют психологические термины в онтологическом смысле 17 .

Мартина Хайдеггера обычно рассматривают как основателя современной экзистенциальной мысли. Его работа "Бытие и время" имела радикальное значение для Бинсвангера и других экзистенциальных психиатров и психологов. Она дала им то, что они искали, – хорошую основу для понимания человека. Мысль Хайдеггера – точная, проницательная, научная в европейском понимании исследования независимо от того, к каким выводам ведут Хайдеггера его вопросы. Его мысль идет вперед с неистощимой энергией, досконально изучая все на своем пути. Но труды этого автора практически невозможно перевести. Только некоторые его работы есть на английском 18 . У Жана-Поля Сартра самым важным для нашей темы является феноменологическое описание психологических процессов. Помимо Ясперса, можно назвать таких выдающихся экзистенциальных мыслителей, как Габриэль Марсель во Франции, Николай Бердяев, родившийся в России, затем эмигрировавший в Париж, где он умер достаточно молодым, Ортега-и-Гассет и Унамуно в Испании. Пауль Тиллих посвятил свою работу экзистенциальному направлению, можно сказать, что его книга "Мужество быть" является одним из самых убедительных описаний экзистенциализма как направления, рассматривающего действительный процесс жизни, изданная на английском языке 19 .

Новеллы Кафки описывают ситуацию отчаяния, обесчеловечивания современной культуры. Экзистенциализм говорит от лица этой культуры, к ней же самой обращаясь. "Незнакомец" и "Чума" Альберта Камю – замечательные примеры современной литературы, где экзистенциализм частично осознает себя. Но, возможно, наиболее живое описание смысла экзистенциализма можно найти в современном искусстве, отчасти из-за того, что оно выражается более символически, чем сознающая себя мысль, отчасти из-за того, что искусство всегда показывает с особой ясностью духовный и эмоциональный настрой данной культуры. Далее мы часто будем ссылаться на связь современного искусства и экзистенциализма. Здесь позволим себе только заметить, что в работах таких выдающихся представителей современного движения, как Ван Гог, Сезанн и Пикассо, присутствуют некоторые общие элементы: во-первых, протест против лицемерной академической традиции конца девятнадцатого века, во-вторых, попытка проникнуть вглубь и ухватить новое отношение к действительности природы, в-третьих, попытка вернуть к жизни живость и честность, непосредственное эстетическое переживание и, в-четвертых, отчаянная попытка здесь и сейчас выразить смысл ситуации современного человека, даже если это означает изображение отчаяния и пустоты. Тиллих, например, считает, что картина Пикассо "Герника" дает наиболее верный и точный портрет фрагментарного, разорванного состояния довоенного европейского общества, и "показывает то, что сейчас чувствуют в своей душе многие американцы, – раскол, экзистенциальные сомнения, пустоту и бессмысленность" 20 .

Экзистенциальное направление было спонтанным ответом на кризис в современной культуре. Это положение доказывает не только факт его появления в литературе и искусстве, но и то, что философы, жившие в разных частях Европы, не знакомые с работами друг друга, часто развивали сходные идеи. Основная работа Хайдеггера "Бытие и время" была опубликована в 1927 году, Ортега-и-Гассет еще в 1924 году разработал и частично опубликовал поразительно похожие идеи, хотя и не был непосредственно знаком с работами Хайдеггера 21 .

Безусловно, это правда, что экзистенциализм зародился во время культурного кризиса. Мы всегда обнаруживаем его признаки на революционном полюсе современного искусства, литературы и мысли. По моему мнению, этот факт говорит скорее о надежности его находок, чем об обратном. Когда культура бьется в конвульсиях переходного периода, индивидуумы в обществе страдают от чувства духовного и эмоционального крушения. Когда люди обнаруживают, что привычный образ мысли больше не обеспечивает им чувство безопасности, они либо уходят в догматизм и конформизм, переставая сознавать происходящее, либо вынуждены бороться за более высокий уровень самосознания, который позволит им принять их существование с опорой на новые основы. Это одна из самых главных общих черт экзистенциального направления и психотерапии – и там, и там рассматривается человек в состоянии кризиса. Мы далеки от мысли, что озарения кризисного периода являются "просто продуктами страха и отчаяния". Мы, скорее, полагаем, и делаем это снова и снова в психоанализе, что кризис как раз является тем необходимым средством, которое выталкивает человека из неосознанной зависимости от внешних догм и заставляет его разобраться в фальшивых лицах, найти голую правду о нем самом. Это может быть неприятно, но по крайней мере правда является более твердой почвой для дальнейшего развития. Экзистенциализм – это отношение, которое принимает человека, как всегда находящегося в процессе становления, что означает потенциально находящегося в состоянии кризиса. Но это не подразумевает отчаяние. Сократ, чей диалектический поиск правды в индивидууме является прототипом экзистенциализма, был оптимистом. Появление этого направления более вероятно в переходные моменты, когда одно поколение умирает, а новое еще не родилось, и индивид либо чувствует себя бездомным и потерянным, либо обретает новое самосознание. В период перехода от средневековья к Возрождению – а это был момент сильного крушения в западной культуре – Паскаль очень точно описывает тот опыт, который экзистенциалисты позже назовут Dasein; "Когда я оглядываюсь на короткий миг своей жизни, поглощенный бесконечностью со всех сторон, на то маленькое место, которое я занимаю, или даже вижу, захваченный бесконечностью космоса, которого я не знаю и который не знает меня, я боюсь и хочу увидеть себя скорее здесь, чем там, потому не существует причин, по которым я должен быть здесь, а не там, сейчас, а не тогда..." 22 . Редко когда экзистенциальную проблему описывают так просто и красиво. В этом отрывке мы видим, во-первых, глубокое понимание случайности человеческой жизни, которую экзистенциалисты назвали заброшенностью. Во-вторых, мы видим, что Паскаль не уклоняется от вопроса "быть там?". Или, более точно, "быть где?". В-третьих, мы видим понимание того, что человек не может дать только поверхностные объяснения пространству и времени, которые Паскаль, как ученый, хорошо знал. И наконец, сильную тревогу, возникающую из этого полного осознания существования во Вселенной 23 .

Остается установить отношение между экзистенциализмом и восточной мыслью в писаниях Лао-Цзы и дзен-буддизма. Сходства поразительны. Они сразу бросаются в глаза при чтении некоторых цитат из "Пути жизни" Лао-Цзы: "Существование невозможно определить словами, можно использовать термины, но ни один из них не есть абсолют". "Существование, ничем не порожденное, порождает все, оно является родителем Вселенной". "Существование бесконечно, его нельзя определить, и хотя оно кажется кусочком дерева в твоей руке, на котором можно вырезать то, что пожелаешь, с ним нельзя немного поиграть и отложить в сторону". "Делать означает быть". "Лучше находиться в центре своего бытия, так как чем дальше ты оттуда уходишь, тем меньше ты узнаешь" 24 .

То же самое шокирующее сходство мы обнаруживаем и с дзен-буддизмом . Сходство с этими восточными философиями гораздо глубже, чем простое совпадение слов. И там, и там мы видим исследование онтологии, изучение бытия. В обоих течениях мы встречаем поиск такого отношения к реальности, которое позволило бы устранить разрыв между субъектом и объектом. В обоих случаях утверждается, что западное стремление к завоеванию и власти над природой привело не только к отчуждению человека от природы, но косвенно и к отчуждению человека от самого себя. Основная причина этих сходств заключается в том, что восточная мысль никогда не страдала от радикального разрыва между субъектом и объектом, что так характерно для западной мысли. Экзистенциализм пытается преодолеть именно эту дихотомию.

Эти два направления, конечно, совпадают не полностью. Они находятся на разных уровнях. Экзистенциализм не является всеобъемлющей философией или жизненным путем, он представляет попытку ухватить реальность. Главное различие, которое можно выделить согласно нашим целям, заключается в том, что экзистенциализм погружен и выходит непосредственно из тревоги западного человека, его отчужденности, конфликтов. Он свойствен нашей культуре. Как и психоанализ, экзистенциализм не ищет ответы в других культурах, он пытается использовать эти самые конфликты современной личности как средство для более глубокого понимания себя западным человеком, он пытается найти решения наших проблем в прямой связи с тем историческим и культурным кризисом, который послужил причиной их возникновения. В этом отношении особенная ценность восточной мысли заключается не в том, что она может быть перенесена в готовом виде, как Атена, в западный разум, а в том, что она может помочь скорректировать основные моменты тех ошибочных положений, которые привели западное развитие к настоящим проблемам. Существующий сейчас в западном мире большой интерес к восточной мысли, по моему мнению, отражает тот самый кризис, то самое чувство отчуждения, то страстное желание выбраться из порочного круга дихотомий, которые и вызвали к жизни экзистенциальное направление.

III. Пути возникновения экзистенциализма и психоанализа из единой социокультурной ситуации

Теперь мы обратим свое внимание на удивительную параллель между теми проблемами современного человека, изучению которых, с одной стороны, посвятили себя экзистенциалисты, а с другой – психоаналитики. С разных точек зрения и на разных уровнях они анализируют одно и то же: тревогу, отчаяние, отчуждение человека от самого себя и от общества.

Фрейд описал невротическую личность конца девятнадцатого столетия как страдающую от раздробленности, то есть страдающую от подавления инстинктивных побуждений, блокирования сознавания, утраты самостоятельности, слабости и пассивности эго. Все это вместе с разнообразными невротическими симптомами приводит к раздробленности. Кьеркегор, который написал только одну известную книгу до того момента, как Фрейд занялся проблемой тревоги, анализировал не только тревогу, особенно его интересовали подавленность и отчаяние, которые являются результатом отстранения индивида от самого себя. Кьеркегор пытался выделить разные формы и степени отстранения . Ницше за 10 лет до первой книги Фрейда провозгласил болезнью современного человека "его выдохшуюся душу", "его пресыщенность", но хуже всего этого "дурной запах... запах провала. ...Остановка в развитии и обратное движение европейского человека – это самая большая опасность для нас". Далее он описывает – и в его понятиях замечательным образом угадывается будущая психоаналитическая концепция, – как инстинктивные силы в индивиде превращаются в негодование, ненависть к себе, враждебность и агрессию. Фрейд не был знаком с работами Кьеркегора, но он считал Ницше одним из самых великих людей всех времен.

Какая связь между этими тремя гигантами девятнадцатого века, ни один из которых прямо не повлиял на другого? Какая связь между двумя подходами к человеческой природе, которые они основали? Возможно ли, что экзистенциализм и психоанализ больше всего потрясли и изменили традиционные представления о человеке? Чтобы ответить на эти вопросы, мы должны рассмотреть ту социокультурную ситуацию середины и конца девятнадцатого века, из которой выросли эти направления и которую они пытались объяснить. Действительное значение такого способа понимания человека, как экзистенциализм и психоанализ, невозможно увидеть абстрактно, вне связи с миром. Его можно понять только из контекста той исторической ситуации, в которой он зародился. То историческое обсуждение, которое мы представим в этой главе, ни в коем случае не является отклонением от нашей главной цели. Ведь именно рассмотрение этого вопроса в историческом ракурсе может пролить свет на наш главный вопрос: как специфические научные техники, разработанные Фрейдом для изучения раздробленности индивида в Викторианскую эпоху, связаны с пониманием человека и его кризиса, для осознания которых так много сделали Кьеркегор и Ницше, что впоследствии послужило прочной основой для экзистенциальной психотерапии.

Раздробленность и внутренний раскол в XIX веке

Главной характеристикой второй половины девятнадцатого века был распад личности на части. Эта раздробленность, как мы увидим, была симптомом эмоциональной, психологической и духовной дезинтеграции культуры и индивида. Этот раскол личности был виден не только в психологии и науке того периода, но и в каждом аспекте культуры конца девятнадцатого столетия. Эту раздробленность можно было наблюдать в семейной жизни, прекрасно описанной Ибсеном в "Кукольном доме". Уважаемый горожанин, отделивший свою жену и семью от бизнеса и остального мира, превращает свой дом в кукольный, готовя его гибель. Кто-то может увидеть эту раздробленность в отделении искусства от реальной жизни, использовании искусства в его приукрашенных, романтических академических формах для лицемерного бегства от существования и природы. Сезанн, Ван Гог, импрессионисты и другие современные художники того времени выступали против искусственности в искусстве. Кто-то может увидеть раздробленность в отделении религии от повседневного существования, в отведении ей места только на воскресенье и специальные случаи, в разводе этики и бизнеса. Сегментация была также в психологии и философии. Когда Кьеркегор так страстно боролся против голых, абстрактных причин, говорил о возвращении к реальности, он, конечно же, не был Дон Кихотом, воюющим с ветряными мельницами. Человек Викторианской эпохи видел себя частью разума, желания, эмоции и находил эту картину вполне привлекательной. Предполагалось, что его разум говорит ему что делать, добровольное желание дает ему средства для выполнения этой цели, а эмоции... ну, эмоции в лучшем случае могут быть переведены в навязчивое стремление трудиться, а также они могут быть жестко встроены в викторианские обычаи. Эмоции, которые действительно могли бы расстроить формальную сегментацию, – секс и враждебность, – должны были быть полностью подавлены, или их можно было выпускать только в оргиях патриотизма или в "кутежах" в выходные дни. Эти "кутежи" проводились в Богемии с той целью, чтобы человек, как паровая машина, мог освободиться от лишнего давления, чтобы в понедельник работать с большей эффективностью. Естественно, такой человек должен был делать акцент на "рациональности". Действительно, даже сам термин "иррациональный" означал вещь, о которой нельзя говорить или думать. Викторианский человек, о подавленности или раздробленности которого нельзя было и помыслить, был непременным условием стабильности данной культуры. Шехтель указывает, что горожанину Викторианской эпохи было настолько необходимо убедить себя в собственной рациональности, что он отрицал тот факт, что когда-то был ребенком или что в нем присутствует детская иррациональность и недостаток контроля. Отсюда и происходит тот радикальный разрыв между взрослым и ребенком, который оказался таким важным явлением для исследований Фрейда 27 .

Раздробленность шла рука об руку с развитием индустриализации, являясь ее причиной и следствием. Представим себе человека, который может полностью развести различные стороны своей жизни: в одно и то же время каждый день выключает будильник, его действия всегда предсказуемы, его никогда не беспокоят иррациональные вопросы или поэтические образы, он на самом деле может управлять собой как машиной, на рычаги которой он привык нажимать. Безусловно, этот человек очень полезный работник не только в сборочном цехе, но и на более высоких уровнях производства. Как говорили Маркс и Ницше, вывод верен: сам успех индустриальной системы с ее накоплением капитала, размер которого оценивает личное богатство, причем деньги полностью отделены от реального продукта человеческих рук, обладает обратным деперсонализирующим и дегуманизирующим эффектом на человека в смысле его отношения к себе и к другим. Ранний экзистенциализм боролся против дегуманизации, против превращения человека в машину, в элемент той индустриальной системы, на которую он трудился. Экзистенциалисты того периода осознавали, что наиболее серьезной угрозой было присоединение мышления к механизмам, подрывающим индивидуальную ценность и решительность. Они предсказали, что доля мышления будет сокращаться с появлением новых видов технических устройств.

Ученые наших дней часто не сознают, что раздробленность была характерна также для науки того века, наследниками которого мы являемся. Эрнест Кассирер (Ernest Cassirer) назвал девятнадцатое столетие эрой "автономных наук". Каждая наука развивалась в своем собственном направлении, не существовало единого принципа, особенно это касалось наук о человеке. В тот период представления о человеке подтверждались эмпирическими доказательствами, накопленными прогрессивными науками, но "каждая теория становилась прокрустовым ложем, на котором эмпирические факты укладывались таким образом, чтобы соответствовать заранее предполагаемому образцу... Из-за такого развития наша современная теория человека утратила свой интеллектуальный центр. Вместо этого мы получили полную анархию мысли. ...Теологи, ученые, политики, социологи, биологи, психологи, этнологи, экономисты – всё они рассматривают проблему со своей точки зрения... кажется, что каждый автор в конечном счете ведом собственной концепцией и оценкой человеческой жизни" 28 . Неудивительно, что Макс Шеллер говорил: "Никогда человек не был большей проблемой для себя, чем сейчас. У нас есть научная, философская и теологическая антропология, и они ничего не знают друг о друге. Следовательно, у нас больше нет сколько-нибудь ясного и последовательного представления о человеке. Растущее число отдельных наук, занимающихся изучением человека, только еще больше запутывают и затемняют дело, а вовсе не разъясняют нашу концепцию человека" 29 .

При поверхностном взгляде викторианский период кажется спокойным, содержательным, упорядоченным. Но это спокойствие было куплено ценой общего подавления, которое со временем становилось все более и более хрупким. Как в случае невротика, раздробленность становилась все более и более ригидной, пока не достигла своего предела – 1 августа 1914 года, когда все рухнуло.

Сейчас следует отметить, что психологической параллелью раздробленности культуры было радикальное подавление личности. Гений Фрейда состоял в том, что он разрабатывал научные техники понимания и лечения раздробленной личности индивида. Но он не видел или увидел это гораздо позже, когда обратил внимание на явления пессимизма и отчаяния 30 , что невротическая болезнь в индивиде была только одной стороной дезинтегрирующих сил, которые влияли на все общество в целом. Кьеркегор, со своей стороны, предвидел результаты этой дезинтеграции в эмоциональной и духовной жизни индивида: тревога, одиночество, отстранение людей друг от друга и в конечном счете состояние, которое приведет к крайнему отчаянию, отчуждению человека от самого себя. Ницше описал эту ситуацию еще более ярко: "Мы живем в эпоху атомов, атомного хаоса". Из этого хаоса Ницше увидел, предсказал коллективизм двадцатого столетия: "...ужасное видение... Национальное государство... и стремление найти счастье никогда не будет сильнее, чем тогда, когда оно должно быть поймано между сегодня и завтра, потому что послезавтра вся эта охота может закончиться..." 31 . Фрейд видел эту личностную раздробленность в свете естественных наук, он пытался сформулировать технические аспекты этой проблемы. Нельзя сказать, что Кьеркегор и Ницше недооценивали важность особого психологического анализа, но их в большей степени волновало понимание человека как существа, которое подавляет, которое отказывается от сознавания себя, чтобы защититься от реальности, вследствие этого он страдает невротическими симптомами. Странный вопрос: что значит тот факт, что человек, существо-в-мире, который может сознавать, что оно существует, может знать свое существование, должно выбрать, или его заставляют выбрать, блокировку этого сознавания, в результате чего страдает от страха, отчаяния и компульсивных желаний саморазрушения? Кьеркегор и Ницше прекрасно сознавали, что "болезнь души" западного человека намного глубже и обширнее, что не позволяет объяснить ее только специфическими индивидуальными или социальными проблемами. Что-то было абсолютно неверно в отношении человека к самому себе. Человек стал для себя большой проблемой. Ницше называл это "верным утверждением Европы: вместе со страхом человека мы потеряли и любовь, доверие к нему, желание быть с человеком".

Кьеркегор, Ницше и Фрейд

Теперь мы обратимся к более детальному сравнению того, как понимали западного человека Кьеркегор и Ницше, чтобы более отчетливо увидеть их взаимосвязь с методами и идеями Фрейда.

Один лишь глубокий анализ тревоги, сделанный Кьеркегором, ставит его в один ряд с гениями всех времен. Обзор по этой теме представлен в другой работе 32 . Понимание Кьеркегором значимости самосознания, анализ внутренних конфликтов, потери себя и даже психосоматических проблем являются тем более удивительными, что они на четыре десятилетия предшествовали идеям Ницше и на полвека – работам Фрейда. Это показывает особую чувствительность Кьеркегора к тому, что происходило в подсознании западного человека, а ведь эти факты появятся только полвека спустя. Он умер чуть более ста лет назад в возрасте 44 лет. Его смерти предшествовал интенсивный, страстный и одинокий период творческой работы, за 15 лет которого он написал почти две дюжины книг. Он был уверен в том, что его работы будут востребованы десятилетия спустя, и не питал иллюзий, что его открытия и прозрения будут поняты современниками. В одном из своих сатирических пассажей он сказал о себе: "Данный писатель не имеет ничего общего с философом, он... любитель, который не создает Систему, не обещает Систему, не приписывает ничего ей. ...Он легко предвидит свою судьбу в том возрасте, когда страсть отступает, уступая место учению, в том возрасте, когда автор, который хочет иметь читателей, должен позаботиться о том, чтобы его книги легко читались во время полуденной дремы. ...Он предвидит свою судьбу: его будут полностью игнорировать". Его предсказание было верным: его почти не знали, за исключением сатирических памфлетов в Корсаре, юмористическом журнале, издаваемом в Копенгагене. В течение полувека он оставался забытым, его заново открыли во втором десятилетии нашего века. Его работы сильно повлияли не только на философию и религию, но надо отметить и их особое значение для глубинной психологии. Бинсвангер, например, в своей статье об Эллен Вест утверждает, что она "страдала от той душевной болезни, которую Кьеркегор, с интуицией гения, описал и раскрыл со всех возможных сторон под названием "болезни насмерть". Я не знаю других работ, которые могли бы дальше продвинуть экзистенциально-аналитическую интерпретацию шизофрении. Кто-то может сказать, что в этой работе Кьеркегор с интуицией гения узнал грядущую шизофрению...". Бинсвангер продолжает, замечая, что психиатр или психолог, который не согласен с религиозными интерпретациями Кьеркегора, тем не менее остается "в долгу перед Кьеркегором" 33 .

Кьеркегор, как и Ницше, не создавал философию или психологию. Он только пытался понять, раскрыть, обнаружить человеческое существование. У Фрейда, Ницше и Кьеркегора есть общий, очень важный факт: у всех них знания основывались главным образом на анализе одного случая, а именно их собственного. Первые работы Фрейда, такие, как "Толкование сновидений", были почти полностью основаны на его собственном опыте, его собственных сновидениях. Он часто писал Флейсу, что случай, с которым он борется и анализирует на протяжении долгого времени, – это он сам. Ницше отмечал, что каждая система мысли "говорит только то, что эта картина всей жизни, и значение своей жизни надо узнавать из нее. И наоборот, читай только свою жизнь и поймешь знаки жизни вселенской" 34 .

Главное психологическое устремление Кьеркегора можно резюмировать как вопрос, на который он непреклонно пытался дать ответ: как ты можешь стать индивидом? Индивид был проглочен с рациональной стороны гегелевским логическим "абсолютным целым", с экономической стороны возрастающей объектификацией личности, а с моральной и духовной стороны – бессодержательной религией своего времени. Европа была больна и должна была стать еще более больной не из-за того, что ей не хватало знания или техник, но из-за желания страсти, преданности идее 35 . "Прочь от размышлений, прочь от системы, – взывал Кьеркегор, – назад к реальности!" Он был убежден не только в том, что цель "чистой объективности" невозможна, но, даже если бы она была возможна, это было бы нежелательно. С другой стороны, это аморально: мы так увлечены друг другом и миром, что не можем быть удовлетворены не интересующим нас рассмотрением правды. Как и все экзистенциалисты, он серьезно относится к термину "интерес" (interest), понимая его как внутреннее побуждение 36 . Каждый вопрос – это "вопрос для единственного человека", то есть для живого, сознающего себя индивида. Если мы не начнем изучение человеческого существа с этого места, то со всей нашей замечательной техникой мы наплодим коллективизм роботов, что результирует не только в пустоту, но в саморазрушающее отчаяние.

Один из самых важных вкладов Кьеркегора, радикально изменивший ход развития динамической психологии, – это понятие правды как отношения. В книге, которая позже стала манифестом экзистенциализма, он пишет:"Когда вопрос о правде ставится объективным образом, то отражение объективно направляется на правду как на объект, с которым связан познающий. Отражение фокусируется не на отношении, а на вопросе – правда ли то, с чем связан познающий? Если только объект, с которым он связан, является правдой, то субъект считается находящимся в правде. Когда вопрос о правде ставится субъективным образом, то отражение субъективно направляется на природу индивидуального отношения. Если только тип этого отношения находится в правде, то индивид также находится в правде, даже если из-за этого он становится связанным с тем, что не является правдой" 37 .

Трудно преувеличить революционность этих положений для времени Кьеркегора, для нашей современной культуры в целом и для психологии в частности. Здесь мы видим радикальное, оригинальное утверждение относительной правды. Здесь источник акцента экзистенциальной мысли на правде как на сущности, или, как говорит Хайдеггер, на правде как свободе 38 . Здесь есть и предсказание того, что в двадцатом веке появится в физике, а именно, изменение принципа Коперника – отстраненный человек, наблюдатель может более полно открыть правду. Кьеркегор предвосхитил точку зрения Бора, Гейзенберга и многих других современных физиков, полагающих идею Коперника о том, что природа может быть отделена от человека, более недействительной. "Идеальная наука, полностью независимая от человека (например, совершенно объективная), – это иллюзия", – говорит Гейзенберг 39 . Здесь, среди строк Кьеркегора, мы видим предвосхищение относительности и других положений, утверждающих, что человек, вовлеченный в изучение природных явлений, состоит в особых важных отношениях с исследуемыми объектами, и он должен сделать себя частью своей проблемы. Это означает, что субъект никогда не может быть отделен от объекта, который он наблюдает. Очевидно, что анализ Кьеркегора был решающей атакой на "раковую опухоль" западной мысли – разрыв между субъектом и объектом.

Но влияние этого поворотного пункта оказалось более специфичным и важным в психологии. Это снимает с наших глаз повязку догмы, утверждающей, что правду можно понять только в терминах внешних объектов. Это открывает обширные области внутренней, субъективной реальности и показывает, что такая реальность может быть правдой, даже если она противоречит объективным фактам. Позже это открытие повторил Фрейд, когда, к своему огорчению, он узнал, что воспоминания о "детских изнасилованиях", о которых рассказывали многие из его пациентов, обычно не соответствовали действительности, фактов, то есть изнасилований, на самом деле не было. Но далее выяснилось, что переживание изнасилования было сильным, даже если оно существовало только в фантазии. В любом случае решающим был вопрос о том, как пациент реагировал на изнасилование, а не о том, насколько достоверен этот факт. Таким образом, когда мы следуем направлению, в котором для пациента, человека, изучаемого нами, значимым является отношение к факту, человеку или ситуации, то перед нами открывается континент новых знаний о внутренних динамических процессах. Вопрос о том, происходит что-либо объективно или нет, проявляется здесь совсем на другом уровне. Позвольте нам во избежание неправильного понимания подчеркнуть, даже ценой повторения, что этот принцип правды как отношения ничуть не уменьшает важность объективной правды. Не в этом дело. Кьеркегора не следует путать с субъективистами или идеалистами. Он открывает субъективный мир, не теряя при этом объективности. Безусловно, кто-то должен иметь дело с реальным, объективным миром. Кьеркегор, Ницше и им подобные исследователи воспринимали природу гораздо серьезнее, чем многие из тех, кто называет себя натуралистами. Дело, скорее, в том, что для человека смысл объективного (или вымышленного) факта зависит от его отношения к этому факту. Не существует экзистенциальной правды, которая могла бы проигнорировать это отношение. Например, объективное обсуждение секса может быть интересным и поучительным, но, как только мы имеем дело с конкретным человеком, объективная правда зависит от смысла отношений между этим человеком и его половым партнером. Если мы не принимаем этот фактор, то мы не только уклоняемся от правды, но и не видим действительность.

Более того, течение, наметившееся в предложениях Кьеркегора, оказалось предвестником понятия "включенного наблюдения" Салливана, а также некоторых других понятий, подчеркивающих значимость терапевта в отношениях с пациентом. Тот факт, что терапевт принимает реальное участие в этих отношениях и является неотделимой частью "поля", не умаляет роль его научных наблюдений. На самом деле, разве мы не можем утверждать, что пока терапевт не станет реальным участником этих отношений и не будет сознательно признавать этот факт, он не сможет с ясностью различать, что происходит в данной ситуации? Влияние этого "манифеста" Кьеркегора заключается в том, что мы освобождаемся от традиционной доктрины, такой ограниченной, противоречащей самой себе и зачастую разрушительной для психологии. Чем менее мы вовлечены в данную ситуацию, тем более четко мы можем видеть правду. Достаточно очевидно, что эта доктрина говорит в пользу обратного отношения между участием и способностью к наблюдению без предубеждения. Эту доктрину так лелеяли, что мы просмотрели другую ее сторону, а именно: наиболее успешным в открытии правды будет тот, кто меньше всего в этом заинтересован! Никто, конечно, не будет спорить с тем очевидным фактом, что деструктивные эмоции влияют на наше восприятие. В этом смысле самоочевидно, что любой человек в терапевтических отношениях или любой человек, их наблюдающий, должен очень хорошо уяснить свои эмоции в данный момент и свое участие в этой ситуации. Но эту проблему нельзя решить отстранением и абстрагированием. Идя таким путем, мы получим лишь пригоршню морской пены, а действительность человека исчезнет прямо у нас на глазах. Прояснение полюса терапевта в этих отношениях может быть завершено только с помощью более полного осознания экзистенциальной ситуации, то есть живого, реального отношения 40 . Когда мы имеем дело с человеческими существами, у правды самой по себе нет действительности, она всегда зависит от действительности существующих в данный момент отношений.

Вторым важным вкладом Кьеркегора в развитие динамической психологии является его акцент на необходимости преданности. Это следует из того, что уже было сказано выше. Правда становится реальностью, только когда индивид производит ее в действии, что подразумевает ее производство в его собственном сознании. Особенно важно то положение Кьеркегора, согласно которому мы даже не можем видеть конкретную правду, пока не будем в какой-то степени преданны ей. Каждый терапевт хорошо знает, что пациенты теоретически могут говорить о своей проблеме до второго пришествия, при этом их эмоции не будут проступать. Особенно в случаях интеллектуальных, образованных пациентов эти самые рассуждения, хотя они могут маскироваться под видом беспристрастного интереса к тому, что происходит, часто выстраивают защиту против правды и преданности себе, против жизненной силы человека. Рассуждения пациента не помогут ему добраться до реальности, пока он не окажется в ситуации, где принимать решение придется по принципу "все или ничего". Подобное переживание часто называют "необходимостью увеличения тревоги пациента". Я полагаю, что это слишком упрощает дело. Разве не является более значительным тот принцип, что пациент должен найти или открыть некоторые положения в своем существовании, которым он может довериться до того, как даже разрешит себе посмотреть на правду того, что он делает? Это то, что Кьеркегор подразумевает под "страстью" и "преданностью" и противопоставляет объективному, бесстрастному наблюдению. Из этой потребности преданности следует довольно распространенный феномен: мы не можем добраться до нижележащих уровней проблемы человека в лабораторном эксперименте. Только когда человек сам надеется как-то облегчить свои страдания, избавиться от отчаяния и получить помощь, он начнет болезненный процесс исследования своих иллюзий, защит и рационализации.

Теперь мы обратимся к Фридриху Ницше (1844-1900). Он очень отличался от Кьеркегора по темпераменту, жил на четыре десятилетия позже, в его работах отразилась совершенно иная стадия культуры девятнадцатого века. Он никогда не читал Кьеркегора, друг Ницше привлек его внимание к произведениям датчанина за два года до смерти самого Ницше. Это было слишком поздно для знакомства с работами своего предшественника, который при поверхностном взгляде так отличался от него, но во многих существенных вещах был похож. Оба они были представителями зарождающегося экзистенциального подхода к человеческому существованию. Их обоих часто вместе цитируют как мыслителей, которые наиболее глубоко увидели и точно предсказали психологическое и духовное состояние западного человека в двадцатом веке. Как и Кьеркегор, Ницше не был антирационалистом, также его не следует путать с "философами чувств" или с евангелистами, зовущими "назад к природе". Он нападал не на разум, а на простой разум в его бесплодной, фрагментарной, рационалистической форме, распространенной в дни Ницше. Как и Кьеркегор, он искал последних пределов рефлексии, чтобы увидеть за ними реальность, которая лежит в основе и разума, и не разума. Ведь рефлексия в конечном счете это обращение на себя, отражение, и вопросом для живущего экзистенциального человека является то, что он отражает, иначе рефлексия опустошает жизненные силы человека 41 . Как и глубинные психологи, последовавшие за ним, Ницше пытался привнести в сферу существования бессознательное, иррациональные источники человеческой силы и величия, так же как и болезненные и саморазрушительные мотивы.

Другое важное отношение между двумя этими людьми и глубинной психологией в том, что они оба развивали великую силу самосознания. Они хорошо сознавали, что самая большая потеря их объективистской культуры – это потеря индивидуального самосознания. Позднее эту потерю выразил Фрейд в символе слабого и пассивного эго, "которое живет с помощью ид", потеряв собственные самонаправляющие силы 42 . Кьеркегор написал: "Чем более сознателен, тем ближе к себе". Это же утверждал и Салливан в ином контексте век спустя. Как говорил Фрейд, описывая цель своей техники увеличения сферы бессознательного, оно подразумевает "где был ид, там будет эго". Но Кьеркегор и Ницше не могли избежать в своей особой исторической ситуации трагических последствий их собственной силы самосознания. Они оба были одиноки, были крайними нонконформистами, оба знали всю глубину агоний страха, отчаяния и изоляции. Следовательно, они могли говорить об этом, так как по своему опыту знали, что такое крайняя степень психологического кризиса 43 .

Ницше придерживался точки зрения, что человек должен экспериментировать с правдой не в лаборатории, а в собственном жизненном опыте. Каждую правду надо встречать вопросом: "Можно ли жить этим?" "Все правды, – говорит он, – для меня кровавые правды". Отсюда его знаменитое высказывание: "Ошибка – это трусость". Говоря об отчуждении религиозных лидеров от интеллектуальной целостности, он обвиняет их в том, что они никогда не делают "их опыт делом сознательного знания. Что я на самом деле пережил? Что случилось во мне и вокруг меня? Был ли мой разум достаточно ясен? Восстало ли мое желание против всех обманов?.. Никто из них не задается этим вопросом. ...Мы, однако, другие, жаждущие разума, хотим взглянуть на наш опыт строгим взглядом научного эксперимента!.. Мы сами хотим быть и экспериментатором, и подопытным кроликом!" 44 Ни Кьеркегор, ни Ницше не собирались начинать новое направление, или новую систему, эта идея действительно бы их обидела. Оба выразили себя во фразе Ницше "Следуй за собой, не за мной!".

Они оба сознавали, что психологическая и эмоциональная дезинтеграция, которую они описали как внутреннюю, в их время была связана с потерей веры в сущность человеческого достоинства и гуманности. Здесь они поставили диагноз, на который психотерапевтические школы до последнего десятилетия обращали очень мало внимания. Только в последнее время на эту потерю веры стали смотреть как на серьезный и реальный аспект современных проблем. Эта потеря, в свою очередь, была связана с убедительной и непреодолимой силой двух основных традиций, которые послужили основанием для ценностей западного общества. Я говорю об иудейско-христианской и гуманистической традициях. Такова предпосылка притчи Ницше "Бог умер". Кьеркегор страстно говорил, и почти никто его не слушал, о бессодержательных, бездвижных, мертвых тенденциях в христианстве. Во времена Ницше искаженные формы теизма, а также религиозные практики, играющие с эмоциями, стали частью болезни и должны были умереть 45 . Грубо говоря, Кьеркегор говорит из того времени, когда Бог умирает, а Ницше – когда Бог умер. Оба посвятили свои работы благородству человека, оба искали те основания, на которых можно снова установить достоинство и гуманность. Как раз в этом заключается смысл "человека власти" Ницше и "индивидуальной правды" Кьеркегора.

Одна из причин, по которой влияние Ницше на психологию и психиатрию было таким несистематичным, ограничивающимся лишь случайным цитированием того или иного афоризма, состоит именно в том, что его мысль была такой невероятно плодотворной, скачущей от одного блестящего инсайта к другому. Читатель должен быть осторожен, иначе его захватит некритичное восхищение, или, с другой стороны, он не увидит реальной значимости работ Ницше, потому что богатство его мысли разрушает все наши чистые категории. Следовательно, нам необходимо более систематично изложить некоторые из его центральных положений.

Его понятие "воля к власти" подразумевает самоосуществление индивида в самом полном смысле. Она требует смелости прожить весь индивидуальный потенциал конкретного существования. Как и все экзистенциалисты, Ницше не использовал психологические термины для описания психологических свойств или простых поведенческих стереотипов, таких, как агрессия или власть над чем-то. Воля к власти, скорее, является онтологической категорией, то есть неотделимым аспектом бытия. Это не означает агрессию, соревновательные мотивы или какой-либо другой механизм. Это индивидуальное утверждение собственного существования и собственного потенциала как существа, имеющего на это право. Это "смелость быть индивидом", как замечает Тиллих в своем эссе, посвященном Ницше. Слово "власть" используется Ницше в своем классическом смысле как potentia, dynamism. Кауфман коротко резюмирует мнение Ницше по данному вопросу:"Задача человека проста: ему следует более не позволять своему существованию быть "бессмысленной случайностью". Не только использование слова Existenz, но сама мысль предполагает, что (это эссе) особенно близко к тому, что сейчас называют Existenz-philosophie. Фундаментальная проблема человека – достижение правды существования, а не продолжение своей жизни как еще одной случайности. В "Веселой науке" Ницше нападает на формулировку, которая выводит на свет важный парадокс любого различения между я и истинным я: "Что говорит твое сознание? – Ты станешь тем, кем ты являешься". Ницше оставался верен этой концепции до самого конца, и полное название его последней работы выглядит так: "Ессе Homo, Wie man Wird, was man ist" – "Как человек становится тем, кем он является"" 46 .

Самыми разными способами Ницше утверждает, что эта власть, это расширение, рост, превращение потенциала в действительность является центральной динамической потребностью жизни. Его работа прямо связана с проблемами психологии, где исследуется фундаментальная потребность организма, блокировка которой ведет к неврозу. Это не стремление к удовольствию или уменьшению либидозного напряжения, равновесию или адаптации. Фундаментальная потребность, скорее, заключается в том, чтобы прожить свои potentia. "Человек стремится не к удовольствию, – утверждает Ницше, – а к власти" 47 . На самом деле, счастье – это не отсутствие боли, но "самое живое ощущение власти" 48 , радость – это "положительное чувство власти" 49 . Здоровье он также представляет как побочный продукт использования власти, власть здесь описывается как способность пережить болезнь и страдание 50 .

Ницше был натуралистом в том смысле, что он все время пытался найти связь между каждым выражением жизни и более широким контекстом всей природы, но именно здесь он проясняет, что человеческая психология всегда больше биологии. Один из наиболее важных экзистенциальных акцентов он делает на том, что ценности человеческой жизни никогда не станут автоматическими. Человеческое существо может потерять свое собственное бытие по собственному выбору, а дерево или камень – не могут. Утверждение собственного бытия создает ценности жизни. "Индивидуальность, богатство и достоинство не gegeben, то есть данные нам от природы, а aufgegeben, то есть данные или предназначенные нам в качестве задачи, которую мы сами должны решить" 51 . Это акцент, который также выступает и в вере Тиллиха, что смелость открывает путь к бытию: если у тебя нет "смелости быть", то ты теряешь "собственное бытие". Сходным образом он проявляется и в крайней форме спора Сартра: ты есть твой выбор.

Почти везде, где бы мы ни открыли Ницше, обнаруживаются психологические инсайты, которые не только глубоки и проницательны, но и удивительно похожи на психоаналитические механизмы, сформулированные Фрейдом десятилетие спустя. Например, обращаясь к "Генеалогии морали", написанной в 1887 году, мы обнаруживаем: "Все инстинкты, которым не позволено выйти на свободу, оборачиваются вовнутрь. Это то, что я называю человеческой интериоризацией" 52 . Мы также замечаем необычно похожее предсказание более поздней концепции вытеснения, разработанной Фрейдом. Вечная тема Ницше – раскрытие самообмана. На протяжении своей работы, упомянутой выше, он развивает тезис, гласящий, что альтруизм и нравственность являются результатами вытесненной враждебности и негодования. То есть когда индивидуальные potentia оборачиваются вовнутрь, то результатом является плохое сознание. Он дает живое описание "неспособных" людей, "которых переполняет агрессия: их счастье абсолютно пассивно, оно принимает форму наркотического спокойствия, потягивания и зевания, умиротворения, "воскресенья", эмоциональной слабости" 53 . Эта обращенная внутрь агрессия прорывается в садистических требованиях к окружающим. Впоследствии в психоанализе этот процесс был обозначен как образование симптомов. Требования выступают под видом нравственности, этот процесс Фрейд позднее назвал образованием реакции. "В этом раннем высказывании, – пишет Ницше, – плохое сознание есть не что иное, как инстинкт свободы, который заставили принять скрытую форму, жить в подземелье и выплескивать свою энергию на самого себя". С другой стороны, мы сталкиваемся с поразительными формулировками сублимации, концепции, которую Ницше особенно разрабатывал. Говоря о связи между творческой энергией человека и сексуальностью, он пишет, что "вполне может быть, что появление эстетической среды не останавливает чувственность, как считал Шопенгауэр, а просто переводит ее в такую форму, в который она больше не переживается как сексуальный мотив" 54 .

Какой же вывод мы должны сделать из этой удивительной параллели между идеями Ницше и Фрейда? Это сходство было известно окружению Фрейда. Однажды вечером 1908 года в программе Венского психоаналитического общества стояло обсуждение работы Ницше "Генеалогия морали". Фрейд упомянул, что он пытался читать Ницше, но, обнаружив богатство мысли автора, отказался от этой идеи. Позже он утверждал, что "Ницше гораздо глубже знал себя, чем человек, который когда-либо жил или будет жить" 55 . Фрейд не раз повторял эту мысль, и, как замечает Джонс, это вовсе не было комплиментом от создателя психоанализа. Фрейд всегда сильно интересовался философией, хотя его чувства при этом были амбивалентны: он не доверял ей, и даже боялся 56 . По мнению Джонса, это недоверие основывалось как на личных, так и на научных мотивах. Одной из причин было подозрительное отношение Фрейда к голым интеллектуальным рассуждениям. В этом вопросе с ним полностью были согласны Кьеркегор, Ницше и другие экзистенциалисты. В любом случае Фрейд чувствовал, что его собственная потенциальная склонность к философии "нуждается в строгом контроле, и с этой целью он выбрал наиболее эффективное средство – научную дисциплину" 57 . С другой стороны, Джонс замечает, что "последние вопросы философии были очень близки Фрейду, несмотря на его стремление держаться от них на расстоянии и его неверие в то, что он сможет их решить" 58 .

Возможно, работы Ницше не имели прямого отношения к Фрейду, но косвенным образом они, безусловно, на него влияли. Очевидно, что идеи, сформулированные позже психоанализом, "носились в воздухе" Европы конца XIX века. Тот факт, что Кьеркегор, Ницше и Фрейд имели дело с одними и теми же проблемами страха, отчаяния, раздробленной личности, подтверждает наш тезис о том, что психоанализ и экзистенциальный подход к кризису человека были вызваны и отвечали на одни и те же вопросы. Конечно, гений Фрейда не умаляет то, что почти все специфические для психоанализа идеи можно найти в более развернутом виде у Ницше и в более глубоком – у Кьеркегора.

Но особенность гения Фрейда состоит в том, что он перевел эти глубинно-психологические озарения в рамки естественной науки его дней. Он удивительным образом подходил для этой задачи – объективный, с хорошим рациональным контролем, неутомимый, способный терпеть нескончаемое напряжение, необходимое для систематической работы. Он действительно сделал нечто новое: ввел в научное течение западной культуры новые психологические понятия, которые можно изучать с известной долей объективности, на которых можно строить определенные концепции и в определенных пределах им можно научить. Но не этот ли самый гений Фрейда и психоанализа также является его самой большой опасностью и самым серьезным недостатком? Ведь перевод глубинно-психологических инсайтов в объективную науку имел последствия, которые можно было предсказать. Одним из таких результатов было ограничение области исследования человека до границ научной сферы. В одной из следующих глав в этой книге Бинсвангер говорит, что Фрейд имел дело только с homo natura, его методы великолепно подходили для исследования Umwelt, мира человека в его биологическом окружении. Эти же методы не давали ему полностью понять Mitwelt, человека в его личностных отношениях с другими людьми, и Eigenwelt, область отношений человека к самому себе 59 . Более серьезным практическим следствием была, как мы покажем далее в нашем обсуждении концепций детерминизма и пассивности эго, новая тенденция к объективизации личности и вмешательству в само развитие современной культуры, что в первую очередь привело к ряду трудностей.

Теперь мы подходим к очень важной проблеме. Чтобы понять ее, мы должны сделать одно предварительное различение между разумом как термином, который использовали в XVII веке и в эпоху Просвещения, и "техническим разумом" современности. Понятие разума у Фрейда пришло прямо из Просвещения, это был "экстатический разум". Фрейд приравнял его к научному понятию. Такое использование разума включает, как мы видим у Спинозы и других мыслителей XVII и XVIII веков, веру в то, что разум сам по себе понимает все проблемы. Но эти мыслители включали в разум и способность к выходу за пределы данной ситуации, способность охватить целое. Они не исключали такие функции разума, как интуиция, озарение, поэтическое восприятие. Понятие также имело этическую сторону: разум в эпоху Просвещения означал справедливость. Другими словами, в представление о разуме было включено бессознательное. Это объясняет сильную веру во всемогущество разума. Но к концу XIX века, как убедительно показывает Тиллих, этот экстатический оттенок был утерян. Разум превратился в "технический разум": он стал связан с техникой, начал пониматься как оптимальное функционирование при оперировании с отдельными проблемами, сделался помощником, подчиненным техническому индустриальному прогрессу, его отделили от эмоций и желаний, он на самом деле стал противоположен существованию. Именно против такого разума и выступали Ницше и Кьеркегор.

Фрейд понимал разум в его экстатической форме, когда он говорил о разуме как о "нашем спасении", "нашем единственном источнике" и т.д. Здесь возникает чувство анахронизма: его предложения будто бы исходят от Спинозы или другого автора Просвещения. Таким образом, с одной стороны, он пытался сохранить экстатическое понятие, взгляд на человека и на разум, выходящий за пределы техники. Но, с другой стороны, приравнивая разум к науке, Фрейд делает его техническим. Его большим вкладом была попытка преодолеть раздробленность человека вынесением на свет человеческих иррациональных тенденций, бессознательного, осознание и принятие оторванных и вытесненных сторон личности. Но обратная сторона его усилий, то есть отождествление психоанализа с техническим разумом, явилось выражением именно той раздробленности, от которой он пытался вылечить. Будет не справедливым сказать, что основной тенденцией в развитии психоанализа в последние десятилетия, особенно после смерти Фрейда, было отвержение его усилий по сохранению разума в его экстатической форме и принятие исключительно технической формы. Эту тенденцию обычно оставляют незамеченной, так как она растворяется в доминантных тенденциях нашей культуры в целом. Но мы уже отмечали, что видение человека и его функций в технической форме является одним из центральных факторов раздробленности современного человека. Таким образом, мы столкнулись с серьезной дилеммой. С теоретической точки зрения психоанализ (и другие формы психологического знания, связанные с техническим разумом) ведет к хаосу в научной и философской теориях о человеке, о чем выше говорили Кассирер и Шелер 60 . С практической точки зрения опасность представляет то, что психоанализ и другие формы психотерапии и психологии приспособления станут новыми фактами раздробленности человека, примерами утраты индивидуальной жизненной силы и значимости. Новые техники будут способствовать стандартизации человека, а также будут давать культурные санкции на его отчуждение от себя, не решая этой проблемы. Они продемонстрируют новый механизм человека, просчитанный и контролируемый с гораздо большей психологической точностью, с большим числом бессознательных и глубинных измерений. Психоанализ и психотерапия в общем станут скорее частью невроза нашего времени, а не его лечением. Это действительно будет иронией истории. Это не паникерство, не стремление указать на данные тенденции, часть из которых уже захватила нас. Это просто открытый взгляд на нашу историческую ситуацию и ее несомненные черты.

Сейчас нам необходимо увидеть решающее значение экзистенциальной психотерапии. Именно это течение направлено против отождествления психотерапии с техническим разумом. Здесь утверждается, что психотерапия основывается на понимании того, что делает человека человеческим существом. Невроз здесь определяется как то, что разрушает человеческую способность к исполнению собственного бытия. Мы видели, что Кьеркегор и Ницше, так же как и представители экзистенциального культурного направления, последовавшие за ними, не только дали нам далеко идущие, глубокие психологические откровения, которые сами по себе являются важным вкладом для всякого, кто хочет на научных основаниях понять современные психологические проблемы, но также сделали кое-что еще: их откровения имели онтологический базис, они изучали человека как существо, у которого есть эти конкретные проблемы. Они полагали, что это было совершенно необходимо сделать. Они боялись, что разум, подчиненный техническим проблемам, в конечном счете будет означать превращение человека в подобие машины. Ницше предупреждал, что наука становится заводом, результатом чего будет этический нигилизм.

Экзистенциальная психотерапия – это направление, которое, хотя и стоит на одной стороне научного анализа, который многим должен гению Фрейда, также возвращает понимание человека на более широком и глубоком уровне – как существа человеческого. Оно базируется на принятии возможности существования науки о человеке, которая не способствует его раздробленности, не разрушает его человечность в момент его изучения. Она объединяет науку и онтологию. Не будет преувеличением сказать, что мы здесь не просто обсуждаем новый метод, противопоставляя его другим методам, который надо принять или нет, или включить во всеохватывающую, но очень неясную эклектическую картину. Вопросы, поднимаемые в этих главах, идут гораздо глубже – в историческую ситуацию наших дней.


Экзистенциальная психология изучает жизнь, бытие человека в его становлении и развитии, и происходит от слова existentia – существование. Человек приходит в этот мир и решает проблемы одиночества, любви, выбора, поиска смыслов и столкновения с реальностью неизбежности смерти.

Экзистенциальная психология – определение

Экзистенциальная традиционная психология – направление, выросшее из экзистенциальной философии, которое рассматривает человека как уникальное создание, и вся его жизнь неповторима и обладает большой ценностью. Экзистенциальное направление в психологии стало активно развиваться два столетия назад, и является востребованным в современном мире.

История экзистенциальной психологии

Основатель экзистенциальной психологии – сложно назвать одного конкретного человека, целая плеяда философов и психологов оказала влияние на развитие этого направления. Экзистенциальная традиционная психология берет свое развитие с феноменологии и идей российских писателей Л.Н. Толстого и Ф.И. Достоевского. В начале XX в. немецкий психолог и философ К. Ясперс пересматривая традиционные подходы психиатрии привнес в них идеи экзистенциализма.

Людвиг Бинсвангер, швейцарский врач, изучая труды Ясперса и Хайдеггера вносит экзистенциализм в психологию. Человек становится уже не простым управляемым вместилищем психологических механизмов и инстинктов, но цельной, уникальной сущностью. Далее происходит бурное развитие экзистенциальной психологии и ее ответвлений, в которые входит и знаменитая логотерапия В. Франкла.

Основные идеи экзистенциального подхода в психологии

Экзистенциально-гуманистическая психология опирается на ключевые аспекты:

  • сознание и самосознание;
  • свобода;
  • ответственность;
  • поиск смысла;
  • выбор;
  • осознание смерти.

Экзистенциальная психология, ее идеи и принципы взяты из экзистенциальной философии, являющейся «праматерью»:

  • свободная воля человека помогает ему находится в постоянном развитии;
  • познание своего внутреннего мира – ведущая потребность личности;
  • осознание своей смертности и принятие этого факта – мощный ресурс для раскрытия творческой составляющей личности;
  • экзистенциальная тревога становится тем пусковым механизмом для поиска собственного уникального смысла в кажущемся бессмысленном существовании.

Экзистенциальная психология – представители

Экзистенциальная психология В. Франкла – самый ярчайший пример не опускать руки, найти в себе желание жить дальше. Франкл вызвал к себе огромное доверие тем, что его все его психотерапевтические методы были опробованы на себе и тех людях, которые по роковому стечению обстоятельств находились в застенках фашистского концлагеря. Другие известные экзистенциальные психологи:

  • Ролло Мэй;
  • Ирвин Ялом;
  • Джеймс Бьюдженталь;
  • Альфред Ленгле;
  • Алис Хольцхей-Кунц;
  • Босс Медард;
  • Людвиг Бинсвангер.

Экзистенциальный подход в психологии

Экзистенциально-гуманистический подход в психологии – направление, в котором личность человека является огромной ценностью в связи с ее уникальной внутренней картиной мира, ее неповторимостью. Экзистенциальная психология обучение простым техникам и упражнениям пациента в ситуациях обреченности и опустошенности от бытия помогает людям находить новые смыслы и выборы, выйти из позиции жертвы, когда ничего нельзя сделать для улучшения.

Основные положения гуманистической и экзистенциальной психологии

Экзистенциальная психология является ответвлением гуманистической психологии, поэтому многие центральные понятия о личности человека имеют сходное описание. Гуманистическая и экзистенциальная психология основные положения:

  • открытость личности человека миру, переживание себя в этом мире и ощущение мира в себе – главная психологическая реальность;
  • природа человека такова, что он постоянно нуждается в самораскрытии и непрерывном развитии своих потенций;
  • человек обладает свободой, волей и возможностью выбора в рамках своих ценностей;
  • личность – это творческая, активная сущность;
  • жизнь отдельно взятого человека должна рассматриваться как единый процесс становления и бытия.

Понимание личности в рамках экзистенциальной психологии

Личность в экзистенциальной психологии неповторима, уникальна и аутентична. Экзистенциальная психология не ставит рамки человеку, запирая его в настоящем, но дает ему расти, меняться. При описании личности экзистенциалисты пользуются категорией процессы, а не базируются как другие направления классической психологии на описании черт характера и состояния. Личность обладает свободой воли и .

Методы экзистенциальной психологии

Экзистенциальная психология как наука должна опираться на конкретные методы, техники, эмпирические исследования, но здесь можно наткнуться на ряд противоречий. Самым основным методом является выстраивание таких отношений между клиентом и терапевтом, которые можно описать словами: аутентичность, преданность и присутствие. Аутентичность предполагает полное раскрытие психотерапевта перед пациентом для создания доверительных отношений.

Методы работы экзистенциального психолога со страхом смерти:

  1. «Разрешение терпеть» – чтобы работать с осознанием смерти, терапевт сам должен проработать свои страхи в этой области и стремиться во время терапии поощрять пациента говорить о смерти как можно больше.
  2. Работа с защитными механизмами. Терапевт подводит пациента к изменениям его представлений о смерти мягко, но настойчиво, прорабатывая и идентифицируя неадекватные механизмы защиты.
  3. Работа со сновидениями. Кошмары часто содержат в себе неосознаваемые подавляемые страхи смерти.

Проблемы экзистенциальной психологии

Основные идеи и теории экзистенциальной психологии были сведены специалистами этого направления к общему ряду проблемных областей, с которыми сталкивается экзистенциальная психология. Ирвин Ялом выделил 4 ряда ключевых проблем или узлов:

  1. Проблемы жизни, смерти и времени – человек осознает что он смертен, что это неизбежная данность. Желание жить и страх умереть формируют конфликт.
  2. Проблемы общения, одиночества и любви – осознание одиночества в этом мире: человек одиноким приходит в этот мир и таким же одиноким его покидает, осознания себя одиноким в толпе.
  3. Проблемы ответственности, выбора и свободы – стремление человека к свободе и отсутствию шаблонов, сдерживающих, упорядоченных структур и одновременно страх перед их отсутствием порождает конфликт.
  4. Проблемы смысла и бессмысленности человеческого существования - проистекают из первых трех проблем. Человек постоянно находится в познании себя и окружающего мира, творит свои смыслы. Утрата смысла происходит от осознания своего одиночества, изолированности и неизбежности смерти.

Экзистенциальный кризис в психологии

Принципы экзистенциальной психологии исходят из наличия проблем возникающих у личности. Экзистенциальный кризис настигает любого человека с юности и до преклонных лет, каждый хоть раз задавался вопросом смысла жизни, своего существования, бытия. У кого-то это обычные размышления, у других кризис может протекать остро и мучительно, приводить к равнодушию и отсутствию дальнейшей мотивации к жизни: все смыслы исчерпаны, будущее предсказуемо и однообразно.

Экзистенциальный кризис может проникать во все сферы жизнедеятельности человека. Считается, что этот феномен присущ людям развитых стран, которые удовлетворили все свои и есть время анализа и размышлений о собственной жизни. Человек потерявший своих близких и мысливший категорией «Мы» сталкивается с вопросом: «Кто я без них?»

Книги по экзистенциальной психологии

Ролло Мэй «Экзистенциальная психология» – одно из уникальных изданий авторитетного экзистенциального терапевта, написанная простым языком будет полезна к прочтению как обычным читателям интересующимся психологией, так и опытным психологам. Что еще можно почитать в рамках этой тематики:

  1. «Экзистенциальная психология глубинного общения » С.Л. Братченко. В книге подробно рассмотрена история возникновения экзистенциально-гуманистического подхода в психологии, много внимания уделено консультированию.
  2. «Варианты жизни. Очерки экзистенциальной психологии ». В.Н. Дружинин. Проблемы жизни и смерти, как найти во всем этом смысл уставшему человеку и чем может помочь экзистенциальный психолог – все эти вопросы освещены в книге.
  3. «Экзистенциальная психотерапия » И. Ялом. Книги этого знаменитого психоаналитика можно перечитывать до бесконечности, автор талантлив не только в своей профессии помогающей людям, но и как писатель. Эта книга фундаментальный труд с набором действующих техник и приемов.
  4. «Психотехника экзистенциального выбора ». М. Папуш. Научиться качественно и плодотворно жить, радоваться и трудиться это так же реально, как научиться чему-то, например, игре на пианино – сложно, но с практикой все приходит.
  5. «Современный экзистенциальный анализ: история, теория, практика, исследования ». А. Лэнгле, Е. Уколова, В. Шумский. В книге представлен целостный взгляд на экзистенциальный анализ и его ценностный вклад в развитие экзистенциальной психологии.

Экзистенциальная психология – важное направление в современной науке, основанное на уникальности каждого человека, его опыта, чувств и переживаний, его персональной жизненной истории. Основное внимание подход уделяет вопросам времени, свободы и выбора, ответственности и целостности, любви и отношений, смерти и жизни, и как апофеозу – обретению смысла собственного существования.

Экзистенциальная психотерапия

Экзистенциальная психотерапия – практическая составляющая данного психологического направления. Как следует из термина, в основу метода легло понятие «экзистенция». Экзистенция – истинное существование, которое происходит с каждым из нас в настоящий момент времени, здесь и сейчас, и которое переживается индивидуумом по-особенному.

Кратко описать подход можно следующим образом: экзистенциальная психотерапия призвана помочь человеку осознать и принять собственную жизнь, увидеть ее парадоксы и трудности, понять, что в ней первично, а что второстепенно, а, главное, увидеть свет в конце тоннеля — путь обретения целей и, как следствие, смысла собственного существования.

Не секрет, что множество внешних факторов ежемоментно нарушают единение человека со своей жизнью, что в свою очередь приводит к фрустрации, отрицанию и отсутствию смысла в существование.

По словам Ролло Мэя, «особенно глубокие психологические переживания «расшатывают» позиции человека по отношению ко времени. Например, сильная тревога и депрессия уничтожают время, делая невозможным будущее». Экзистенциальный подход призван помочь человеку обрести утерянную связь и научиться вновь принимать, воспринимать и проживать события своего собственного уникального пути.

Человек в результате работы переходит из позиции наблюдателя в состояние активного творца, самостоятельно выбирающего, куда и зачем идти.

Неоспоримое преимущество подхода в том, что он не противоречит другим методам, но дополняет их. Итогом работы с экзистенциальным психотерапевтом становится «пробуждение ото сна» — состояние, где человек полностью осознает себя здесь и сейчас, принимает на себя ответственность за события и за то, какова его жизнь.

По мнению мастеров экзистенциального подхода, человек развивается на протяжении всей жизни, независимо от того, насколько сильна безусловная поддержка близких ему людей. Развитие человека в рамках данной теории определяется скорее собственным опытом и решениями индивида, нежели потенциалом, дарованным ему при рождении, хотя и это важно.

Ролло Мэй в книге «Открытие бытия» говорил, что «независимо от того, насколько могущественные силы влияют на человеческое существование, человек способен узнать, что его жизнь детерминирована, и тем самым изменить свое отношение к собственной судьбе. Важно не упустить, что сила человека в способности занять определенную позицию, принять конкретное решение, не важно, каким бы незначительным оно ни было».

Человек идет по жизни, состоящей из ежеминутных поступков, решений, осознаний, в результате чего аккумулируется персональный опыт, который может быть новым, а может повторяться в зависимости от выбранной линии. Безусловно, новый опыт предпочтительнее, ведь только с ним, посредством стимуляции символического понимания, развития воображения и осуществления оценки можно более глубоко постигнуть смысл собственного существования.

Важной опорной точкой подхода является акцент на будущее, а не на прошлое. И находясь в точке принятия решений, экзистенционалисты предлагают концентрироваться на будущем и делать выбор в его пользу, несмотря на сопровождающую такие решения тревожность от неопределенности.

Одна из важных жизненных задач — обрести аутентичный стиль, в котором гармония сочетается со смелостью. Осознав истинный путь, человек находит достаточно мужества не противиться сомнениям, как вечным спутникам принятия решения и обретения собственного мнения. Ошибки – наши учителя, именно их принятие и анализ позволяет быть проактивным и жить, полагаясь на собственные ресурсы, а не бездумно копировать поведение окружающих, проявляя незрелость и конформизм.

3 модуса экзистенциального мира

Экзистенциальная психология выделяет три существующих оболочки человека:
Материальный мир вокруг, объединивший биологическое и физическое. Это мир, в который мы попали по факту рождения и к которому в течение жизни адаптируемся;
мир существ одного вида – это мир близких людей, мир наших взаимоотношений с людьми, в результате которых меняемся мы сами;
собственный мир - мир самости, мир самосознания и самоосмысления, мир не для других, но «для меня».

Страх перемен

Экзистенциальная психология подходит не каждому. Ведь ее большой проблемой является то, что в рамках терапии остро ставятся вопросы об изменениях в жизни, а путь перемен сопровождается решительностью, усилиями и зачастую жертвами. Далеко не каждый готов менять свою жизнь, ведь сейчас существует такое многообразие методик и специалистов — «врачевателей душ», что можно выбрать и менее болезненный способ.

Поможет он или нет – вопрос другой, но человек не всегда готов что-то менять, предпочитая видеть изменения в окружающих. Однако если в человеке есть смелость, если он готов к некоторым лишениям на пути обретения смысла и полного проживания своей собственной истории, то этот метод – идеальное решение, ведь глубокая теоретическая и философская база обрели свое качественное продолжение в методах практической работы.

Основные представители подхода – Виктор Франкл, Людвиг Бинсвангер, Медард Босс, Юджин Минковски, Ролло Мэй, Джеймс Бьюдженталь.

Узнать больше о методах работы экзистенциальной психологии можно на Международной практической конференции «Психология: вызовы современности» 21-24 апреля 2017 года, где в этом направлении свои мастер-классы проведут Дмитрий Леонтьев и Семён Есельсон.

Уже сегодня и готовьтесь узнать много нового и интересного об экзистенциальной психологии и не только.

Обычно появление экзистенциальной психологии отсчитывают с появления статьи 1930 года «Сновидения и существование» швейцарского психиатра Людвига Бинсвангера. Он был большим другом и одновременно поклонником философа . Бинсвангер попытался напрямую перенести в клиническую психиатрическую практику идеи Хайдеггера и других философов-экзистенциалистов.


Мартин Хайдеггер, портрет Герберта Веттерауэра

// wikipedia.org

От философии к психологии

Родоначальником экзистенциальной философии принято считать Серена Кьеркегора, жившего в первой половине XIX века. После ранней смерти его забыли больше чем на полвека, а в начале XX столетия его труды начали переводить, переиздавать, и целый ряд философов обнаружили много созвучного с идеями Кьеркегора. Именно тогда, между Первой и Второй мировыми войнами, оформилась экзистенциальная философия. Первые авторы, которые работали в этом ключе, - Мартин Хайдеггер, Карл Ясперс, Жан-Поль Сартр, Альбер Камю. Можно назвать и таких авторов, как Мартин Бубер, Пауль Тиллих, Николай Бердяев, Михаил Бахтин, - их идеи не сводятся полностью к экзистенциализму, но они внесли в него большой вклад.


Ж.-П. Сартр «Экзистенциализм - это гуманизм», обложка книги

// wikipedia.org

Главная философская формула экзистенциализма, которую опубликовал Жан-Поль Сартр, гласит: «Существование предшествует сущности». Существование - это то, что происходит в данный момент. Сущность - это что-то глубинное, воспроизводящееся в разных ситуациях снова и снова. Перевод этой формулы на более простой язык: «То, что происходит, не выводится полностью из чего-то заранее известного и существовавшего ранее». Эта идея лежит в основе экзистенциального мировоззрения в широком смысле слова. Можно найти ее аналоги в античности, например у Гераклита, в восточных учениях, в ответвлениях всех мировых религий.

В экзистенциальной психологии все идеи и подходы сильно философски нагружены. И это не просто преломление идей философов-экзистенциалистов, а это собственные философско-психологические теории психологов, каждый из которых был отчасти философом.

Школы экзистенциальной психологии

Первый вариант экзистенциальной психологии, точнее, экзистенциальной психиатрии Людвига Бинсвангера был не очень удачным. Более серьезные и целостные подходы стали формироваться уже после Второй мировой войны. С 1940-х до 1960-х годов в экзистенциальной психологии сформировались основные школы. Их полем приложения была преимущественно психотерапия, но тем не менее это были абсолютно оригинальные психологические теории, самостоятельное значение которых выходило за рамки вспомогательного инструмента для психотерапевта.


Людвиг Бинсвангер, портрет работы Эрнста Людвига Кирхнера

// wikipedia.org

Швейцарская школа, основанная Бинсвангером, носит также название Dasein-анализа. Хайдеггеровское труднопереводимое понятие Dasein означает ‘бытие здесь и теперь, как оно есть’. В послевоенный период основным лидером швейцарской школы был Медард Босс, последователь и одновременно конкурент Бинсвангера. Сегодня швейцарская школа отошла на задний план, в ней нет лидеров уровня Бинсвангера и Босса. Швейцарцы первыми начали движение в области экзистенциальной психологии, но все стоящее, что было ими сделано, ассимилировали позднее другие школы.

В 1940–1950-е годы было создано философско-психологическое учение о стремлении к смыслу , выдающегося мыслителя. Уже позже вокруг него сформировалась австрийская школа экзистенциальной психологии - школа логотерапии и экзистенциального анализа. В 1960-е появилась британская школа, связанная с именем Рональда Лэйнга, тоже уникального мыслителя. Американская, калифорнийская, школа связана с именами Ролло Мэя и Джеймса Бьюдженталя. Все четыре основных направления развивались более или менее самостоятельно, а их лидеры сформировали область экзистенциальной психологии.

Экзистенциальная психология развивалась в XX веке в стороне от основной линии развития психологической мысли, экзистенциальные идеи были маргинальными. Тенденции последних десятилетий, напротив, связаны с тем, что, во-первых, школы все больше осознают свои общие основы. Во-вторых, идеи, развитые в экзистенциальной психологии, начинают пользоваться спросом в основной линии научной психологии, становятся серьезной частью мейнстрима. Особенность лидеров экзистенциальной психологии была в том, что они всегда ориентировались не столько на коллег-профессионалов, сколько на широкую аудиторию. Они писали книги, которые издавались и переиздавались огромными тиражами. В первую очередь эти книги были адресованы людям без психологического образования. И Франкл, и Лэйнг, и Мэй - авторы бестселлеров, их книги популярны у широкой аудитории.

Школы экзистенциальной психологии сегодня

Австрийская школа раскололась на два направления. Развитием ортодоксальной логотерапии, основанной на учении Франкла, занимаются его ученики: научный лидер школы Элизабет Лукас и организационный лидер Александр Баттиани, более молодой. Другое своеобразное направление тоже опирается на учение Франкла, но при этом вышло за его пределы и получило самостоятельный статус. Это ответвление австрийской школы связано с именем Альфрида Лэнгле.

В британской школе сегодня две равновеликие в научном отношении ключевые фигуры находятся в конкурентных отношениях и оказывают большое влияние на формирование этого поля - Эмми ван Дорцен и Эрнесто Спинелли. Ван Дорцен при этом отличается сильным социальным темпераментом, и она вносит большой организационный вклад в формирование сообщества. Так, она сыграла ключевую роль в организации в 2015 году в Лондоне Первого Всемирного конгресса по экзистенциальной психотерапии, объединившего большинство школ.

Главным наследником американской школы стал Кирк Шнайдер, ученик Джеймса Бьюдженталя. Отдельно стоит упомянуть всегда работавшего в одиночку Ирвина Ялома. Ялом создал уникальные жанры: у него есть ряд книг в жанре терапевтических историй, исторических романов с реальными персонажами. Его книги тоже переводятся на разные языки и издаются сотнями тысяч и миллионами экземпляров. Ялом содержательно близок калифорнийской школе, но работает без последователей, не создавая своей школы. Он, по сути, превратился в экзистенциального писателя и таким путем распространяет свои идеи для широкой аудитории.

Идеи экзистенциальной психологии

Пытаясь определить, в чем суть экзистенциальной психологии, каждый раз приходится выстраивать довольно сложную систему объяснения, потому что одного положения выделить нельзя. Можно сказать, что экзистенциальная психология исходит из того, что в жизни человека есть много недетерминированного, непредсказуемого. Традиционная психология объясняет человека в тех его аспектах, в которых он предсказуем, управляем, объясним. Мы можем протестировать человека, сделать некоторые выводы, и человек будет вести себя в целом в соответствии с предсказаниями.

Но в людях всегда есть что-то, что выходит за рамки этой детерминированности, обусловленности, предсказуемости, потому что мы имеем дело с достаточно большой степенью неопределенности в мире. И чем дальше, тем больше мы осознаем роль неопределенности, неоднозначности. Про это писали выдающиеся ученые, не только гуманитарии: мы расстаемся с представлением о мире, где властвуют четкие, жесткие, однозначные законы и предсказуемость, на самом деле все устроено сложнее. Отличие экзистенциального подхода связано с тем, что он в первую очередь рассматривает тот аспект нашей жизни, который имеет дело с этой неопределенностью. Мы на свой страх и риск вносим в свою жизнь определенность и в плане общего мировоззрения, и в плане профессиональной и жизненной практики.

Проблемы экзистенциальной психологии

Разные направления экзистенциальной психологии пришли к общему языку независимо друг от друга. Ирвин Ялом когда-то сформулировал ряд ключевых проблемных областей, с которыми имеет дело экзистенциальная психология. Первый узел - это проблемы времени, жизни и смерти. Второй узел - проблемы общения, любви и одиночества. Третий - проблемы свободы, ответственности и выбора. И четвертый узел - это проблемы смысла и бессмысленности существования.

Но сами понятия и проблемы еще не определяют подход, потому что ко всем этим вещам можно подходить экзистенциально и неэкзистенциально, даже к проблеме смысла. Возможен неэкзистенциальный подход к смыслу жизни: «Я должен точно узнать, в чем смысл жизни, а когда я его узнаю, будет понятно, ради чего жить». Экзистенциальный подход к смыслу жизни выражается в старом добром принципе: «Важно искать, а не найти». Когда ты находишь что-то, оно пропадает, исчезает, и надо искать заново. Смысл жизни - это не окончательная истина, а это то, что дает направление, руководит процессом поиска и процессом жизни. Но это не то, на чем мы можем остановиться. Ведь если мы, найдя смысл жизни, останавливаемся в поисках, то начинается скучная, детерминированная жизнь. Есть пословица: «Доверься тем, кто ищет истину, и не верь тем, кто утверждает, что нашел ее».


«Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идем?», Поль Гоген

// wikipedia.org

Экзистенциальная психотерапия

Есть много рассуждений о специфике экзистенциальной терапии. Ролло Мэй говорил, что в ней нет принципиального жесткого отличия от других видов терапии. Экзистенциальная терапия - это не альтернатива другим подходам, а она представляет собой надстройку, дополнение или углубление. Она обращается к такому уровню нашего существования, с которым просто не работают другие виды терапии.

Этот уровень существования связан с рефлексивным сознанием. Его в классической древневосточной философии называли пробуждением, в отличие от сна, в котором мы пребываем большую часть жизни. Мы находимся в дреме, но иногда пробуждаемся, начинаем бодрствовать и обнаруживаем нечто такое, чего мы не замечали все это время, - новые возможности. Экзистенциальная психотерапия открывает новое измерение жизни, связанное с самоопределением по отношению к возможностям.

Идеи экзистенциального мировоззрения реализуются в терапии, но не только: существует много общего в работе терапевта, хорошего учителя и проповедника. В разных формах общения с людьми присутствуют похожие способы расширения мира и пробуждения, поддержки самодетерминации, принятия ответственности и открытия возможностей. Это используется не только в психотерапевтическом ключе, но и в других контекстах жизни. По сути, самое специфическое и самое важное в экзистенциальной психотерапии - это то, что не относится к классическим навыкам и умениям психотерапии, а выходит за ее пределы и связывает ее с другими формами практики. Это расширение сознания, расширение картины мира.

Преимущества экзистенциального мировоззрения

Экзистенциальное мировоззрение дает ресурсы, для того чтобы жить максимально удовлетворительным способом. Она открывает новое измерение жизни, которое связано с развитием, с контролем над жизнью. Экзистенциальная психология - это психология взрослого, который сам за себя отвечает и находит решение проблем, в отличие от импульсивного и недальновидного ребенка, поэтому она представляет собой альтернативу широко распространенному сейчас во всем мире инфантилизму.

Инфантилизм во многом поддерживается массовой культурой и приводит к тому, что огромное количество людей вообще не хочет задумываться о смысле, о перспективе, об отношениях с другими людьми. В «золотом миллиарде» сформировались благоприятные для людей условия: не нужно беспокоиться и думать о сложностях. Эти условия благоприятны для расслабления и неблагоприятны для развития: люди гонят от себя мысли о том, как устроен мир, и пребывают в инфантильном состоянии, в котором им достаточно комфортно, пока обстоятельства не изменились к худшему.

Экзистенциальная психология раскрывает альтернативу инфантилизму, в которой человек сам себе хозяин и самостоятельно решает вопросы о том, как жить, не ориентируясь на внешние источники и внутренние импульсы, но используя ресурсы своего зрелого сознания и признавая неопределенность и непредсказуемость будущего.

Именно в движении к экзистенциальному измерению мы реализуем свой потенциал. Наши человеческие возможности даже в благоприятных условиях востребуются и реализуются часто в очень незначительной степени. Экзистенциальная психология позволяет обнаружить нетривиальные возможности тем, кого интересует не просто выживание и адаптация к тому, что есть, а развитие и усложнение. Они именно в экзистенциальном взгляде на мир обнаруживают то, что им созвучно.

Если в конце XIX в. Сёрен Кьеркегор говорил о том, что Бог умирает, то в начале XX в. для европейской культуры стало очевидно, что Бог умер. Но "свято место пусто не бывает", и место священника оказалось занято экзистенциальным философом, а затем экзистенциальным психологом.

Сёрен Обю Кьеркегор (1813–1855)

Сёрен Обю Кьеркегор (дат. Soren Aabye Kierkegaard) – датский философ, протестантский теолог и писатель. Основатель экзистенциальной философии. Именно он ввел и утвердил понятие экзистенции (уникальной и неповторимой человеческой жизни) в философском и культурном обиходе. Он же обратил внимание на поворотные моменты в человеческой жизни, открывающие возможность жить далее совершенно иначе, чем жилось до сих пор.

Тяжелая социально-экономическая ситуация в Европе и Америке, постоянные небывало разрушительные войны, где погибло немыслимое количество мирного населения, безумие фашизма и других тоталитарных режимов, постоянные экономические кризисы, – все это заставило поставить вопрос о смысле жизни, трагизме бытия, смысле смерти, одиночества. То есть, те вопросы существования (экзистенции), с которыми сталкивается любой человек: проблемы, которые являются центральными в философии экзистенциализма. Экзистенциальный психолог и психотерапевт поднимает тему подлинной природы человека, смысла Бытия человека, возможностей духовного совладания с данностями существования (И. Ялом): бессмысленностью, смертностью, изоляцией и пр.

Экзистенциальная психотерапия (англ. existential therapy) выросла из идей экзистенциальной философии (Мартина Хайдеггера, Карла Ясперса, Альбера Камю, Жан-Поля Сартра, Н. А. Бердяева и др.) и психологии, которые сосредоточены не на изучении проявлений психики человека, а на самой его жизни в неразрывной связи с миром и другими людьми (тут-бытие, бытие-в-мире, бытие-вместе).

В экзистенциальной психологии выделяют четыре основных узла экзистенциальных проблем, пути решения которых помогает найти экзистенциальная психотерапия:

  • 1) проблемы времени, данности жизни и смерти;
  • 2) проблемы свободы, ответственности и выбора;
  • 3) проблемы общения, любви и одиночества;
  • 4) проблемы смысла жизни.

В настоящее время целый ряд разных психотерапевтических подходов обозначается одним и тем же термином экзистенциальной психотерапии (или экзистенциального анализа):

  • – экзистенциальный анализ: основатель Людвиг Бинсвангер;
  • – Dasein-анализ (дазайн-анализ): основатель Медард Босс;
  • – логотерапия: основатель Виктор Франкл, его ученик Альфрид Лэнгле продолжает ее как экзистенциальный анализ;
  • – экзистенциальное консультирование Джеймса Бьюджентала, Ирвина Ялома;
  • – пасторская психотерапия Ролло Мэя.

Экзистенциальная психотерапия обращена, в первую

очередь, к клиенту – взрослому, хорошо образованному человеку, которому нс чужды размышления о смысловом содержании жизни. Из предыдущего текста очевидно, что экзистенциальный психолог, в сознании образованного европейца, занял место священника.

Задача рассматривать идеи представителей экзистенциальной психотерапии – достаточно трудна: она требует раскрытия не только (и не столько) психологических феноменов, но и философских, поэтому ограничимся лишь поверхностным их обзором.

Каждый молодой человек задается вопросом: в чем смысл жизни? Если нет Бога, если все люди "умирают насовсем", зачем нужно стремиться достигать каких-то целей, терпя лишения и преодолевая трудности, зачем отказывать себе в удовольствиях, зачем стремиться реализовать себя в творчестве или другими способами усложнять себе жизнь? Альбер Камю считал жизнь театром абсурда; он писал, что для понимания причин, заставляющих человека совершать бессмысленную работу, нужно представить спускающегося с горы Сизифа, находящего удовлетворение в отчетливом осознании тщетности и безрезультатности собственных усилий.

Соответственно, чтобы жить в бессмысленном мире, человек должен сам создать, построить, обнаружить собственный, индивидуальный смысл своей жизни – это первая экзистенциальная задача, которую должен решить человек для того, чтобы существовать. Но человеку очень трудно даже признать бессмысленность своей жизни. Ирвин Ялом описал невротические способы борьбы с бессмысленностью: нигилизм (отрицание всего духовного в человеке, цинизм), вегетативная форма (отказ от жизни в обыденном существовании), маниакальная активность (действие ради действия – чтобы не оставалось времени подумать – "а зачем?"...).

Виктор Эмиль Франкл (1905–1997)

Виктор Эмиль Франкл (нем. Viktor Emil Frank!) – австрийский психиатр, психолог и невролог, узник нацистского концентрационного лагеря. Девизом всей проводившейся в концлагере психотерапевтической работы служили слова Ф. Ницше: "Тот, кто знает, “зачем” жить, преодолеет почти любое “как”". В. Франкл является создателем логотерапии – метода экзистенциального психоанализа, ставшего основой Третьей Венской школы психотерапии.

Виктор Франкл в своей логотерапии пытался заниматься, в первую очередь, поисками ответов на вопрос о смысле жизни. Логотерапия может быть переведена как "лечение смыслом"; логос здесь понимается как Осмысленное Слово (термин древнегреческой философии, означающий одновременно "слово" (или "предложение", "высказывание", "речь") и "смысл" (или "понятие", "суждение", "основание").

Согласно логотерапии, движущей силой человеческого поведения является стремление найти и реализовать существующий во внешнем мире смысл жизни. Одним из ключевых сугубо человеческих атрибутов является воля к смыслу, которую В. Франкл фактически противопоставил адлерианской воле к власти и фрейдовскому принципу удовольствия. Стремление к смыслу – фундаментальная мотивационная сила в людях, считал В. Франкл. Роль смысла выполняют ценности – смысловые универсалии, обобщающие опыт человечества. Франкл описывает три класса ценностей, позволяющих сделать жизнь человека осмысленной: ценности творчества (в первую очередь труд); ценности переживания (в частности любовь) и ценности отношения (сознательно вырабатываемая позиция в критических жизненных обстоятельствах, которые невозможно изменить) .

Одним из важных факторов существования человека, делающего жизнь осмысленной, является смерть. В древнегреческой мифологии боги наказали титанов тем, что титаны знали день своей смерти. Мишель Монтень говорил по этому поводу так: "Ваше бытие, которым вы наслаждаетесь, одной своей половиной принадлежит жизни, другой – смерти. В день своего рождения вы в такой же мере начинаете жить, как и умирать" . Есть и другое высказывание: "отсутствие смерти сделало бы жизнь бессмысленной". И. Ялом считает, что важная экзистенциальная задача человека – научиться жить в присутствии смерти, т.е. научиться умирать: "...человек боится смерти тем больше, чем меньше он по-настоящему проживает спою жизнь и чем больше его нереализованный потенциал" .

Ирвин Дэвид Ялом (р. 1931)

Ирвин Дэвид Ялом (англ. Iwin David Yalom ) – американский психолог и психотерапевт, доктор медицинских наук, талантливый писатель. Ялом полагал, прежде всего, что для каждого пациента должна изобретаться уникальная психотерапия. Основой этой "новой" терапии служит терапия, построенная на межличностных взаимоотношениях "здесь и сейчас" пациента и психотерапевта, на взаимных откровениях.

Еще одна экзистенциальная проблема – одиночество или изоляция. Ребенок, рождаясь, чувствует потребность в привязанности к родителю – это важнейшая для развития потребность. Так же и для духовного становления человека нужен Другой – Учитель. Значимые другие составляют наше личностное пространство, оно без них невозможно, непроговариваемо. Но может ли человек быть всегда "па связи", достаточно ли этого присутствия других в его жизни? В какой-то момент жизни подросток, молодой человек понимает, что присутствие других людей в его жизни не может удовлетворить потребность в переживании связи, соединенности с другими людьми. Как говорят восточные философы: человек приходит один и уходит один. Переживание собственного одиночества – важное экзистенциальное переживание.

Но не все люди готовы встретиться с этим переживанием. По мнению И. Ялома, пути избегания изоляции: слияние и отстранение. "Я существую только как часть другого человека – без него меня нет" или "Мне никто не нужен, люди плохие – им нельзя доверять, лучше быть одному" – иллюстрации типичных высказываний избегающих одиночества людей. Одиночество нужно принять как данность жизни, по мнению экзистенциальных психологов. Но хочется противопоставить этой точке зрения другую, высказанную в русской религиозно-идеалистической философии XIX в., в частности В. С. Соловьевым , о соборности как высшем типе отношений между людьми, проникнутыми сознанием своей глубокой духовной общности.

Продолжая словами И. Ялома, человек одинок в той мере, в какой он отвечает за собственную жизнь; ответственность подразумевает авторство, сознавать свое авторство означает отказаться от веры, что есть другой, кто создает и охраняет тебя. Проблема выбора и ответственности за свой выбор – следующая проблема экзистенциальной психологии и психотерапии.

Выбор – сложная задача, потому что всегда сопровождается анализом плюсов и минусов альтернатив; и выбор одной из множества альтернатив – всегда принятие ее негативных следствий и отказ от положительных сторон остальных вариантов. Сделать самостоятельный выбор (профессии, спутника жизни, даже одежды) – значит взять на себя ответственность за его негативные последствия. Никого нельзя обвинить, не на кого переложить ответственность за ошибки. Р. Мэй говорил о таких переживаниях, как тревога (нормальная и невротическая) и экзистенциальная вина: тревога из-за опасения сделать неверный выбор и вина перед лицом всей своей жизни за неверно совершенные выборы.

Возможность самостоятельно, но ответственно совершать выборы, с помощью которых человек становится Автором своей жизни, ведет к состоянию и переживанию настоящей Свободы. Свобода – возможность творчески реализовывать замысел своей жизни (как замысел сюжета романа реализует писатель), учитывая все препятствующие обстоятельства. Но свобода влечет за собой и опасность – ответа (ответственности) за негативные последствия. Поэтому, по мнению Эриха Фромма, люди стремятся избегать свободы, т.е. избегать ответственности. И они ищут безопасности в таких проявлениях, как авторитаризм, деструктивность, конформность автомата. Несмотря на то, что Э. Фромм был психоаналитиком, его идеи в полной мере являются экзистенциальными. С его точки зрения, позитивная свобода человека может быть достигнута благодаря любви, когда люди объединяются с другими, не жертвуя ощущением индивидуальности или целостности .

Эрих Зелигманн Фромм (1900–1980)

Эрих Зелигманн Фромм (нем. Erich Seligmann Fromm) – немецкий социолог, философ, социальный психолог, психоаналитик, один из основателей неофрейдизма и фрейдомарксизма.

Таким образом, в экзистенциальной психологии и психотерапии существование человека может быть представлено в виде такой трагической метафоры: человек – это большая белая птица (чайка), которая живет только одну ночь; и эта птица летит к рассвету, и никто не может пролететь за нее этот путь, и никто не может пролететь вместе с ней; и она летит одна, но делает это так полно и красиво, что остальные птицы смотрят на нее с восхищением.

Существование человека трагично, но тем не менее полно высших духовных переживаний, и чтобы открыть для человека эти переживания полноты жизни, Встречи с собой и Другим, нужно восстановить фундаментальные условия (основы существования). Например, у ученика В. Франкла – Альфреда Ленгле – эти условия следующие: окружающий мир, жизнь, отношение к самому себе как к Person, широкий горизонт смысла и будущего. Иными словами, нужно сказать жизни "Да"!

Очень близка к идеям об уникальности существования человека практика гуманистической психологии и психотерапии. Направление, обозначаемое также как клиепт-центрированная (или человеко-центрированная) психотерапия, основал Карл Роджерс.

Карл Рэнсом Роджерс (1902–1987)

Карл Рэнсом Роджерс (англ. Carl Ransom Rogers ) – американский психолог, один из создателей и лидеров гуманистической психологии (наряду с Абрахамом Маслоу). Роджерс внес большой вклад в создание недирективной психотерапии, которую он называл "личностно-ориентированной психотерапией" (англ. person-centered psychotherapy).

Название этого направления – гуманистическое – возникло в связи с его собственным пониманием истинной природы человека. К. Роджерс полагал, что человек изначально добр, ему присущи общечеловеческие ценности, он осознает и стремится реализовать свой личностный потенциал. Поведение, ведущее человека по пути к несчастью, не соответствует человеческой природе. Жестокость, антисоциальность, незрелость и т.п. – результат страха и психологической защиты; задача психолога – помочь человеку открыть свои позитивные тенденции, которые на глубоких уровнях присутствуют у всех.

Тенденция актуализации (так иначе обозначается потребность в самоактуализации в динамике ее проявления) – причина того, что человек становится более сложным, независимым, социально ответственным.

Для К. Роджерса, родители которого увлекались сельским хозяйством и выписывали много научных журналов по этой тематике, ведущей метафорой развития личности и взаимодействия клиента и психотерапевта была метафора ростка и садовника. Из каждого семени может вырасти прекрасное растение, в каждом заложен потенциал и стремление к росту, но очень важно, на какой почве и в каких условиях происходит этот рост. Если за ростком ухаживают: удобряют почву, поливают, рыхлят, – то он сможет вырасти в прекрасный дуб.

Для того, чтобы человек был способен актуализировать свой потенциал, важны отношения с значимыми людьми. С рождения у ребенка присутствуют две ведущие потребности – потребность в любви и потребность в самоактуализации. Если родители взамен своего отношения требуют от ребенка соответствия их ожиданиям, предъявляют ребенку "условия ценности", то ребенок пытается соответствовать ей, блокируя естественную потребность актуализировать себя. То есть, именно условная любовь, непринятие естественных потребностей и особенностей ребенка и создают почву для невротического развития личности. Отсюда задача клиент-центрированного психотерапевта – восстановить безусловные отношения человека с ним, а затем и с самим собой.

Карл Роджерс предложил несколько условий таких целительных отношений в психотерапии, – по словам ученого, "необходимых и достаточных условий" эффективного психотерапевтического контакта и отношения: конгруэнтность, эмпатия , безусловное принятие. Как он шутил на конференциях с педагогами, "...то есть, клиента, ученика нужно просто любить...". То отношение, которое К. Роджерс разложил на составляющие, сам он понимал как отношение любви человека к человеку. И это оказалось очень сложно для психологов. Можно воспроизвести психотехнику, но нельзя "воспроизвести" отношение любви. Нужно быть тем человеком, который способен испытывать это чувство к человеку, подразумевая самоценность любого человека как такового.

(См. задание 13 к гл. 2.)

Конгруэнтность – подлинность, открытость, честность. Динамическое состояние психотерапевта, в котором различные элементы его внутреннего опыта (эмоции, чувства, установки, переживания и т.п.) адекватно, неискаженно и свободно проживаются, осознаются и выражаются в ходе работы с клиентом. В случае конгруэнтности (и в отличие от эмпатии) речь идет о переживании человеком своих собственных чувств, об их открытости себе и другим людям.

Очевидно, что при таком значении личного отношения психотерапевта и его личности в клиент-центрированной психотерапии не приветствуются психотехники, кроме эмпатии. К. Роджерс был против техник и приемов. Нельзя любить клиента и проявлять это чувство в виде искусственных "техник". Но некоторые приемы все-таки использовались, например – пауза. Оказывается, молчание в терапевтическом процессе имеет такое же сильное воздействие, что и слово.

Во всех случаях главным для К. Роджерса являлось обращение к самоактуализации и подчеркивание роли безусловного позитивного принятия – как того, что позволяет человеку стать "полностью функционирующей личностью".

Принципы терапии, центрированной на человеке (главное внимание – человеку как таковому, не социальным ролям или идентичности), распространились за пределы психотерапии в традиционном понимании этого слова и легли в основу групп-встреч, охватили проблемы обучения, развития семьи, межнациональных отношений, проявились в общественном движении хиппи и др.

Одним из ярких представителей гуманистической психотерапии был Джеймс Бьюджентал.

Джеймс Бьюджентал (1915–2008)

Джеймс Быоджештюл (англ. James F. Т. Bugental ) – американский психолог и психотерапевт. Удостоен награды "За выдающийся вклад в клиническую психологию" Американской психологической ассоциации и первой награды Ролло Майя за вклад в гуманистическую психологию.

Свою психотерапию он называл жизнеизменяющей. Дж. Бьюджентал считал, что у человека есть потенциал осознать свою жизнь, понять ее и предпринять конструктивные шаги на пути к тому, чтобы жить более аутентично, больше стать самим собой. Часто люди не являются собой, а оказываются лишь "социальными машинами", функционирующими по заданным извне правилам. Для того, чтобы стать собой, важно задавать самому себе "базовые вопросы" жизни: "Кто и что я есть? Что такое этот мир, в котором я живу?" .

В концепции Дж. Быоджентала "присутствие" – одно из ключевых понятий. Присутствие означает прежде всего осознание своей субъективности, контакт с собственной внутренней жизнью, с потоком переживаний. "Действительно присутствующий клиент полностью погружен в раскапывание субъективного. ...это не “думание о” или “разгадывание” своего “Я”. Это скорее открытость внутреннему исследованию, которое более похоже на медитацию или на чтение захватывающего романа, чем не решение арифметических задач" . Не правда ли, напоминает духовные антропологические психотехники, о которых шла речь выше?

Экзистенциально-гуманистическая психологическая практика имеет глубокие культурные корни и в отечественной психологии. Можно назвать целый ряд талантливых ученых, которые продолжают теоретические и практические исследования в рамках этого направления: Д. А. Леонтьев, Б. С. Братусь, С. В. Кривцова, А. Б. Орлов, Р. Кочунас (литовская школа), А. А. Кроник (,украинская школа) и др.

Одним из наиболее важных направлений, сформировавшихся в России в 1920–1930 гг., стала культурно-историческая теория, авторство которой принадлежит Льву Семеновичу Выготскому (1896–1934). Несмотря на то, что ряд ее положений подвергался и подвергается критике, в том числе со стороны последователей Л. С. Выготского, основные его идеи продуктивно разрабатываются и сейчас как в России, так и во всем мире. Идеи культурно-исторической психологии воплощены ныне не только в психологии, но и в педагогике, и в дефектологии, и в языкознании, и в культурологии, и в искусствознании. Активно функционирует Международное общество культурно-деятельностных исследований (ISCAR). Это направление в отечественной психологической практике продолжено понимающей психотерапией Ф. Е. Василюка.

Согласно замыслу Л. С. Выготского, психология должна изучать не сформировавшуюся и представшую перед исследователем психику испытуемого человека, как это делалось во многих других экспериментальных направлениях психологии, например бихевиоризме, а психику, находящуюся в постоянной трансформации, формировании, так как наиболее продуктивно и единственно правильно для психолога рассматривать развивающегося, эволюционирующего человека. Причем предметом психологии для Л. С. Выготского была даже не психика, а сознание и высшие психические функции.

В развитии ребенка, замечает он, существует как бы две переплетенных линии. Первая следует путем естественного созревания, вторая состоит в овладении культурой, способами поведения и мышления. По теории Л. С. Выготского, развитие мышления и других психических функций происходит в первую очередь не через их саморазвитие, а через использование ребенком "психологических орудий", путем овладения системой знаков-символов, таких как язык, письмо, система счета. Другими словами, человек наделен, с одной стороны, натуральными психическими функциями (непроизвольное внимание, механическое запоминание и воспроизведение и пр.), а с другой – высшими, т.е. опосредованными знаками и символами. У высших психических функций есть средства, с помощью которых они организуются – мнемотехники, речевые установки и пр. Как говорил Л. С. Выготский: "Мысль совершается в слове".

Приведем пример из практики Л. С. Выготского . Человек, страдающий болезнью Паркинсона (тяжелое неврологическое заболевание, проявляющееся, в частности, в выраженной некоординированности движений), не может пройти по прямой линии. Для того чтобы помочь ему, на полу выкладываются листы бумаги как внешняя опора: наступая на эти листы (и таким образом решая не одну "большую" задачу, а много "маленьких" задач по перемещению от листа к листу), больной проходит по прямой линии. Принципиален следующий этап: больному предлагают идти не от листа к листу, но идти, представляя себе лежащие на полу листы (в реальности их нет), т.е. ориентироваться на образ. Это оказывается возможным, что означает следующее: больной овладел своим поведением, самостоятельно и произвольно организует его на основе средства, и первоначально формой существования этого средства была внешняя форма – конкретный предмет, внешний стимул.

Откуда же берутся эти психические орудия, или психотехники (о которых уже был разговор выше), опосредующие натуральные психические функции растущего человека? Ответ: в культуре. Именно культура организует сознание человека. Ребенок, овладевая языком (русским, английским, китайским и пр.) и другими знаково-символическими системами культуры овладевает и собственными психическими процессами, учится их осознавать (возникает возможность рефлексии) и ими управлять (они становятся произвольными). Вспомним картины импрессионистов: часто до того, как прочитать название картины, совершенно невозможно понять, что именно изображено. Как только мы читаем название, мы сразу начинаем угадывать в смутных очертаниях картины ее смысл.

Процесс формирования высшей психической функции отнюдь не мгновенен, он растянут на десятилетие, зарождаясь в речевом общении и завершаясь в полноценной символической деятельности. Через общение человек овладевает ценностями культуры; овладевая знаками, человек приобщается к культуре, основными составляющими его внутреннего мира оказываются значения (познавательные компоненты сознания) и смыслы (эмоционально-мотивационные компоненты). Как говорят в культурно-исторической школе – человек "врастает в культуру". Интересно, что эталон развития ребенка задается тоже в культуре. Физиологически рождающийся в XXI в. ребенок ничем не отличается от ребенка III до н.э. Но как же сильно они расходятся в уровне развития уже в 10-летнем возрасте. Если в школе античной Греции ученик, доказавший теорему Пифагора, считался гением, то сейчас учеников 7-го класса, придумавших пять способов доказательства этой теоремы, никто не считает особенно талантливыми.

Основной механизм врастания в культуру – интериоризации: перенос деятельности из внешнего плана во внутренний. Этот процесс не является механическим. Высшие психические функции, пишет Л. С. Выготский, возникают в процессе сотрудничества и социального общения – и они же развиваются из примитивных корней на основе низших, т.е. есть социогенез высших психических функций и есть их естественная история. Центральный момент – возникновение символической деятельности, овладение словесным знаком. Именно он выступает тем средством, которое, став внутренним, кардинально преобразует психическую жизнь.

Первоначально она существует как форма взаимодействия между людьми и лишь позже – как полностью внутренний процесс; это обозначается как переход от интерпсихического к интрапсихическому. Так, слово в развитии ребенка первоначально существует как обращенное от взрослого к ребенку, затем от ребенка ко взрослому, лишь затем ребенок обращает слово на себя, на собственную деятельность (что позволяет осуществлять ее планирование); последнее знаменует начало обращения речи в интрапсихическую форму.

Другой аспект теории Л. С. Выготского – представление о развитии не как о ровно-постепенном, а как о стадиальном, ступенчатом процессе, где периоды ровного накопления новых возможностей сменяются этапами кризиса. Важным моментом в концепции Л. С. Выготского является его отношение к проблеме связи развития и обучения. Должно ли обучение "следовать" за развитием ребенка или же оно должно "вести за собой" развитие? Л. С. Выготский настаивает на втором, и это представление было развернуто им в разработке понятия "зона ближайшего развития": существует расхождение в уровнях трудности задач, которые может решить ребенок самостоятельно (из зоны актуального развития), и задач, которые он может решить под руководством взрослого (т.е. из зоны ближайшего развития).

Общение ребенка со взрослым, как вы поняли, не формальный момент в концепции Л. С. Выготского; более того, путь через другого в развитии оказывается центральным. Обучение же представляет, по сути, особым образом организованное сотрудничество, общение.

Из учеников и последователей Л. С. Выготского одной из наиболее примечательных и влиятельных в отечественной психологии фигур был Алексей Николаевич Леонтьев (1903– 1979), с именем которого связано развитие "теории деятельности". В целом А. Н. Леонтьев развивал важнейшие идеи своего учителя, уделяя, однако, основное внимание тому, что оказалось недостаточно разработано Л. С. Выготским – проблеме деятельности. Общий принцип, которым руководствовался А. II. Леонтьев в своем подходе, может быть сформулирован так: внутренняя, психическая деятельность возникает в процессе интериоризации внешней, практической деятельности и имеет принципиально то же строение. В этой формулировке намечено направление поиска ответов на важнейшие теоретические вопросы психологии: как возникает психическое, каково его строение и как его изучать. Важнейшие следствия из этого положения: изучая практическую деятельность, мы постигаем и закономерности психической деятельности; управляя организацией практической деятельности, мы управляем организацией внутренней, психической деятельности.

Подробнее об этой теории и других теоретических подходах отечественной школы культурно-исторической психологии и деятельностного подхода вы узнаете в других теоретических курсах; здесь ограничимся перечислением фамилий наиболее крупных ученых, с трудами которых должен быть знаком каждый психолог, живущий в Российской Федерации: С. Л. Рубинштейн, А. Р. Лурия, Д. Б. Эльконин, П. Я. Гальперин, В. Н. Мясищев, Д. Н. Узнадзе и др.

В контексте идей культурно-деятельностной школы Л. С. Выготского – А. II. Леонтьева, а также личностно-центрированной психотерапии К. Роджерса, в отечественной психологической практике развивается понимающая психотерапия, основателем которой является Федор Ефимович Василюк.

Одно из основных понятий понимающей психотерапии – переживание, которое представляется как особая интегральная единица сознания (Л. С. Выготский), особая целостная внутренняя деятельность, внутренняя работа, с помощью которой человеку удается перенести те или иные (обычно тяжелые) жизненные события и положения, восстановить утраченное душевное равновесие, словом, справиться с критической ситуацией.

Федор Ефимович Василюк (р. 1953)

Федор Ефимович Василюк – российский психотерапевт, доктор психологических наук, заведующий кафедрой индивидуальной и групповой психотерапии Московского городского психолого-педагогического университета, профессор, основоположник понимающей психотерапии.

Ф. Е. Василюк выделяет четыре уровня функционирования сознания, соответственно, на этих уровнях и "происходит работа" переживания. "Процесс переживания можно описать как протекающий по четырем связанным между собой каналам, каждый из которых может быть ведущим в той или иной фазе переживания" . Первый режим – сознавание: когда человеку "неожиданно пришла в голову странная мысль", или его "охватило чувство гнева", или "отвлек неожиданный звук". Феномены активного отношения к собственной психической активности, когда человек активно комментирует, осмысляет, оценивает собственную активность, репрезентируют уровень рефлексии. Когда человека переполняют эмоции, он испытывает тоску, радость или какие-то еще сложные чувства – такого рода процессы относятся к уровню непосредственною переживания. Психические процессы, не прослеживаемые внутренним наблюдением, относятся к уровню бессознательного.

Задача понимающего психотерапевта в диалоге с клиентом – помочь ему восстановить или осознать переживание во всей его полноте, на всех режимах сознания, сделать переживание опосредованным языком и другими знаковосимволическими системами. Модель уровневого построения переживания позволяет представить душевную работу по совладанию с кризисом в виде некоторой "мелодии": человек в кризисной ситуации то отдается течению чувств на уровне непосредственного переживания, то пытается на уровне сознавания обдумать ситуацию, принять решение, проанализировать возможные исходы, то ставит перед собой рефлексивные вопросы, то забывается от усталости сном, и работа переживания продолжается в форме сновидения .

Для того, чтобы сделать натуральное переживание человека культурным, Ф. Василюк предлагает психотехники эмпатии , кларификации, майевтики , интерпретации. Также для работы с бессознательным им разработаны психотехника выбора и режиссерская постановка симптома.

Завершая обзор современных психологических практик, нужно упомянуть направления, которые в него не вошли, но являются интересными и самобытными: нарративная психотерапия (М. Уайт), позитивная психотерапия (Н. Перешкиан), провокативная психотерапия (Ф. Фарелли). С этими направлениями рекомендуем вам познакомиться самостоятельно.

Цит. по: Василюк Ф. Е. Психотехника выбора // Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в постсоветской психологии / под ред. Д. А. Леонтьева, В. Г. Щур. М.: Смысл, 1997. С. 284–314.