Главные города черниговского княжества. Черниговские князья. Черниговское и новгород-северское княжества

Географическое положение Черниговского княжества от Днепра и вдоль р. Оки. Его границы на юге пересекались с Переяславским княжеством, на востоке - с Муромо-Рязанским, на севере - со Смоленским, а на западе - с Киевским и Турово-Пинским. Большую часть населения княжеской территории составляли . Есть вероятность предполагать, что княжество было названо «Черниговским» либо из-за князя Черного, либо из-за Черного леса.

Черниговская земля была одним из самых подходящих мест для поселения из всех областей Древней Руси. Мягкие климатические условия, богатая различными плодами земля, большое количество рек и лесов являлись огромным плюсом для местного населения. Также через Черниговское княжество проходил главный торговый путь Руси. Благодаря раннему возникновению здесь городов с ремесленным населением к 11 - 12 векам Черниговская земля считалась самой богатой областью Руси, имеющей большое политическое значение.

В 9 веке в результате победы северян над соседскими восточнославянскими племенами и распространению их власти, образовалось полугосударственное образование, обремененное данью . В 10 веке княжество признало зависимость от , а ближе к концу 10 века было включено в великий княжеский домен. В 1024 году власть над Черниговскими землями досталась , брату . Во время его правления княжество практически не зависело от Киева. В 1036 году, когда Мстислав умер, княжество вновь присоединилось к великокняжескому домену. Князь завещал Черниговскую землю совместно с Муромо-Рязанской своему сыну . Он считался начальником родовой княжеской династии, которая утвердилась в Чернигове лишь к 11 веку. В 1073 году власть над княжеством переходит к , а затем к его сыну . Несмотря на это, в 1097 году на князья решили записать Черниговскую и Муромо-Рязанскую земли владениями Святославичей.

Черниговским князем становиться Давыд Святославич, после него Ярослав Рязанский. Муромо-Рязанская земля осталась Ярославу, а Черниговское княжество поделили между собой Давыдовичи и Ольговичи. Некоторым из черниговских князей удалось ненадолго подчинить себе Киев и завладеть великокняжеским столом. Также были попытки завоевать Великий Новгород, Галич и Турово-Пинское княжество. Во время борьбы с соседями и внутренних междоусобицах, князья иногда обращались за поддержкой к .

Во второй половине 12 века усиливается дробление Черниговского княжества. В его составе появляются такие княжества как: Новгород-Северское, Курское, Путивльское, Стародубское и Вщижское. С 1180 по 1181 год и в 1197 году Ольговичам удается завладеть Великим Новгородом, а также в 1205 году Галицкой землей. Но в 1211 году бояре Галицкого княжества приказывают повесить всех троих Ольговичей, после чего власть над Черниговом достается смоленскому Рюрику Ростиславичу.

В начале 13 века Черниговское княжество окончательно разделяется на уделы. Но это не помешало черниговскому князю Михаилу вести активную политику в отношении к соседским областям, и попытался взять под контроль Великий Новгород и Киев. В 1235 году к его владениям переходит Галицкое княжество, а позже Перемышельская волость.

Ослабление Черниговского княжества , борьбой с соседями, разделением на уделы и отсутствия сплоченности князей, обеспечили благоприятные условия для . В 1239 году из-за нападков Батыя Черниговское княжество фактически прекратило существовать. После 1261 года Черниговское княжество перешло во владения Брянского княжества, а в 14 веке досталось Литовскому князю.

Чернигов, ставший впоследствии столицей одноименное княжества, - один из старейших русских городов. Точная дата его основания неизвестна, но он существовал уже в IX в., так как в договоре Олега с греками Чернигов упоминается как один из крупных южнорусских городов, ведших большую торговлю с Византией.

Столица - г. Чернигов, современный областной центр Украины, на правом берегу р. Десны, притоке Днепра.

Чернигов, ставший впоследствии столицей одноименное княжества, - один из старейших русских городов. Точная дата его основания неизвестна, но он существовал уже в IX в., так как в договоре Олега с греками Чернигов упоминается как один из крупных южнорусских городов, ведших большую торговлю с Византией. Само княжество возникло на территории, населенной племенами северян (от них эта земля получила название Северская или Чернигово-Северская), занимавших бассейн р. Десны и Сумы; частично полян; радимичей, живших по р. Соже; вятичей, обитавших по берегам Оки, и т.д. Княжество занимало огромную территорию по берегам Днепра, по течению Десны, Сейма, Сожи, бассейну верховий Оки. Кроме собственно Чернигова, в княжество входил ряд других городов, сыгравших впоследствии огромную роль в истории Русского государства (Любич, Муром, Стародуб, Новгород-Северский и др.).

По сведениям "Повести временных лет", до вокняжения Олега северяне и вятичи платили дань хазарам. Олег, получив власть, спустился вниз по Днепру, захватил прибрежные города и посадил в них своих мужей. Устроившись в Киеве, Олег покорил многие славянские племена, жившие по Днепру (северян, радимичей и др.). В числе городов, упоминавшихся Олегом в договоре с греками, были Чернигов, Любич, Переяславль и другие, прочно вошедшие в состав Киевской Руси.

В 1024 г., спустя несколько лет после победы Ярослава над Святополком, на Киев двинулся тмутараканский князь Мстислав Владимирович с огромным русско-кавказским войском. В битве под Лиственом Ярослав Мудрый с его варяжской дружиной был разбит наголову и бежал в Новгород. Путь на Киев был открыт, но Мстислав не воспользовался этим, а занял захваченный по дороге Чернигов и начал переговоры. В 1026 г. братья съехались в Городце на переговоры и заключили мир. Чернигов и все Левобережье остались за Мстиславом, ставшим первым удельным князем черниговским, а все Правобережье и Киев - за Ярославом I. Так впервые в истории Русская земля была расколота на две части. Однако когда в 1036 г. Мстислав скончался, не оставив наследников, Чернигов и Киев опять соединились "под рукой" Ярослава в единое целое.

В 1054 г. Ярослав Мудрый разделил перед смертью "отчины" между сыновьями. Чернигов достался Святославу Ярославичу, Изяслав сел в Киеве, а Всеволод-в Переяславле, постепенно обособившемся от Северской земли. Так произошел окончательный раскол Древнерусского государства, начавшийся с образования трех вполне независимых центров: Киевского, Переяславского и Черниговского, которые вскоре стали дробиться на еще более мелкие полугосударственные образования.

Сначала братья Ярославичи, образовавшие так называемый "триумвират", жили дружно, вместе ходили на половцев, но потом опять вспыхнули раздоры, начались споры за обладание Тмутараканью, затем разразилась борьба между Святославом Ярославичем и Всеславом Полоцким, захватившим в 1062 г. Новгород. На помощь Святославу пришли его братья; в 1067 г. они совместными усилиями одолели Всеслава и заключили его в киевский "поруб". Однако вскоре на Южную Русь напали половцы. Спустя год на р. Альте русские дружины были разбиты кочевниками. Начались восстания в Киеве, Изяслав I бежал, а горожане провозгласили князем выпущенного из темницы Всеслава. В результате княжеской усобицы Всеслав удалился в Полоцк, а Киев стал ареной яростного спора братьев Ярославичей.

В 1073 г. Святослав Черниговский, боровшийся за обладание великокняжеской властью, в союзе с Всеволодом Ярославичем выгнал из Киева Изяслава и сам вокняжился в столице. После этого Чернигов стал центром ожесточенных княжеских споров, особенно усилившихся при Олеге Святославиче, воевавшем как с черниговскими родичами, так и с киевскими князьями.

В 1076 г. Олег Святославич, сидевший во Владимире Волынском, был выведен из него и стал жить у своего дяди Всеволода Ярославича в Чернигове. В 1078 г. Олег бежал в Тмутаракань, где уже жили князья-изгои Борис Вячеславич и Роман Святославич. Вскоре Борис и Олег вторглись в Черниговскую землю. На р. Сожице Олег Святославич разбил Всеволода Ярославича, который бежал в Киев, а Олег захватил Чернигов. Вскоре, однако, Всеволод Ярославич с киевлянами осадил Чернигов. В битве на Нежатиной Ниве пали Борис Вячеславич и Изяслав Киевский. Олег Святославич бежал в Тмутаракань, а Всеволод Ярославич захватил Киев и был провозглашен великим князем. В Чернигове был посажен его сын Владимир Мономах. В 1094 г. Олег Святославич, вернувшийся из византийского плена, вместе с половцами снова осадил Чернигов и вынудил Мономаха удалиться в Переяславль. Олег вокняжился в Чернигове и изгнал из Мурома посадников Мономаха. Вскоре, однако, Мономах опять завладел Черниговом и выгнал оттуда Олега; последний в отместку разорил в 1096 г. Муром и убил сидевшего там Изяслава Владимировича.

После Любичского съезда (1097) Северская земля окончательно разделилась на несколько княжеств. Но смуты в Черниговском княжестве продолжались. Олег Святославич получил по решению съезда Новгород-Северский, а в Чернигове сел Давыд Ольгович. С этого времени Новгород-Северский практически отделился от Черниговского княжества и зажил обособленной жизнью. Вскоре от Чернигова отделились муромские, а затем и другие земли.

Татарское нашествие не обошло стороной и Южную Русь. В 1239 г. Северская земля была разорена кочевниками, разграблен и сожжен сам Чернигов. В 1246 г. в ставке Батыя был зверски убит черниговский князь Михаил Всеволодович. После его смерти началось дальнейшее дробление Северско-Черниговской земли, вследствие чего княжества, выделившиеся из ее состава, сами постепенно дробились и мельчали. Прежние центры - Чернигов, Переяславль и Новгород-Северский - также со временем утратили политическую роль. В XIV в. Черниговское княжество окончательно прекратило существование, а его основная территория была около 1320 г. присоединена Гедимином к Литве.

Список правителей

1024 - 1036 Мстислав Владимирович Храбрый Тмутараканский

1054 - 1073 Святослав II Ярославич Киевский

1073 - 1078 Всеволод I Ярославич Киевский

1078 - 1078 Борис Вячеславич Тмутараканский

1078 - 1093 Владимир II Всеволодович Мономах, вел.кн Киевский

1094 - 1097 Олег Святославич Гориславич Черниговский

1097 - 1123 Давыд Святославич Черниговский

1123 - 1127 Ярослав (Панкратий) Святославич Муромский

1127 - 1139 Всеволод II Ольгович Киевский

1139 - 1151 Владимир Давыдович Черниговский

1152 - 1154 Изяслав III Давыдович Киевский

1154 - 1155 Святослав Ольгович Новгород-Северский

1155 - 1157 Изяслав III Давыдович Киевский

1157 - 1164 Святослав Ольгович Новгород-Северский

1164 - 1177 Святослав III Всеволодович Киевский

1177 - 1198 Ярослав Всеволодович Черниговский

1198 - 1202 Игорь Святославич Новгород-Северский

1202 - 1204 Олег Святославич Черниговский

1204 - 1210 Всеволод III Святославич Чермный Киевский

1210 - 1214 Рюрик II Ростиславич Киевский

1214 - 1214 Всеволод III Святославич Чермный Киевский

1214 - 1214 Рюрик (Константин) Ольгович Черниговский

1214 - 1219 Глеб Святославич Черниговский

1219 - 1224 Мстислав Святославич Черниговский

1224 - 1224 Олег Святославич Курский

1224 - 1236 Михаил II Всеволодович Святой Киевский

1236 - 1239 Мстислав Глебович Черниговский

1240 - 1243 Ростислав Михайлович Черниговский

1243 - 1246 Михаил II Всеволодович Святой Киевский

1246 - 1246 Андрей Мстиславич Рыльский

1246 - 1261 Всеволод Ярополкович Черниговский

1261 - 1263 Андрей Всеволодович Черниговский

1263 - 1288 Роман Михайлович Старый Брянский

1288 - Олег (Леонтий) Романович Брянский

Нач. XIV в. Михаил Дмитриевич Черниговский

1 пол. XIV в. Михаил Александрович Черниговский

- 1370 Роман Михайлович Брянский

1393 - 1401 Роман Михайлович Брянский

Генеалогия русской знати

С по 1503 год - в составе Великого княжества Литовского , затем - Русского государства .

История

До Любечского съезда

Воспользовавшись ослаблением Святополка и Владимира Мономаха и вступив в союз с половцами, Олег в 1094 году восстановил самостоятельность Черниговского княжества, изгнав из Чернигова Владимира Мономаха. В 1096 году он предпринял поход по маршруту Стародуб - Смоленск - Муром - Суздаль - Ростов - Муром (Муромский поход (1096)), после которого был созван Любечский съезд.

При Святославичах (1097-1127)

Поход закончился поражением в 3-дневном сражении и временным пленением участвовавших в нём князей. Ответное вторжение половцев на Русь было успешно остановлено на Днепре и Сейме.

Походы 1180-1181 годов

Поход, в течение которого Святослав и его союзники последовательно столкнулись со всеми своими политическими противниками, был предпринят Святославом в момент, когда почти одновременно обострились его отношения со смоленскими князьями, продолжавшими держать под своим контролем всю Киевскую землю и претендовать на Витебск вместе с союзниками Святослава - полоцкими князьями, а также с Всеволодом Большое Гнездо, развернувшим наступление на рязанских родственников Святослава и при этом пленившего его сына Глеба . Повод к войне подал сам Святослав, напавший на Давыда Ростиславича на днепровских ловах и сразу уехавший из Киева в Чернигов на военный сбор с братьями. Оставив часть сил в Чернигове, Святослав с половцами и новгородцами вторгся во Владимиро-Суздальское княжество и безрезультатно простоял с Всеволодом, на стороне которого выступили рязанцы и муромцы, по двум берегам реки Влены, а уходя оттуда весной 1181 года, сжёг Дмитров . Затем соединился с частью черниговских сил под Друцком , в котором осадил Давыда смоленского и заставил его уйти из города. Однако, Киевскую землю Святославу пришлось признать за Ростиславичами, поскольку Рюрик разбил Ольговичей и половцев на Днепре, а Новгород (как и влияние в Рязани) уступить Всеволоду, захватившему Торжок после ухода Святослава.

Походы 1196 года

После смерти Святослава Всеволодовича и вокняжения Рюрика Ростиславича в Киеве Всеволод Большое Гнездо разрушил союз южных Мономаховичей , потребовав у Рюрика данную перед этим Роману Мстиславичу волынскому волость в Киевской земле и передав её затем сыну Рюрика Ростиславу . Роман развёлся с дочерью Рюрика и вступил в союз с Ольговичами (). Зимой 1196 года Ольговичи в союзе с полочанами провели поход в Смоленскую землю. Осенью 1196 года Роман приказал своим людям разорять земли Рюрика, который, в свою очередь, вскоре организовал нападение войск Владимира Галицкого и Мстислава Романовича на Перемиль , Ростислава Рюриковича - на Каменец . Одновременно Рюрик, Давыд и Всеволод атаковали Черниговское княжество и, хотя не смогли преодолеть обороны Чернигова и засек на северо-востоке княжества, вынудили Ярослава Всеволодовича отказаться от претензий на Киев и Смоленск.

Начало XIII века

«Великий князь черниговский» как титул брянских князей

В первые годы XIV века в Брянске посредством династического брака утвердилась смоленская княжеская династия, и вплоть до захвата в 1357 году великим князем литовским Ольгердом происходила борьба между смоленскими и брянскими князьями, осложняемая вмешательством татар. Под властью Литвы в течение нескольких десятилетий княжество сохраняло автономное управление. В XIV веке продолжалось образование уделов: кроме названных выше, возникли княжества: Мосальское , Волконское , Мезецкое , Мышецкое , Звенигородское и другие; Новосильское княжество распадается на Воротынское , Одоевское и Белёвское .

Последним князем брянским и великим князем черниговским был Роман Михайлович . Впоследствии он был литовским наместником в Смоленске , где в 1401 году был убит восставшими горожанами. К концу XV века большая часть удельных княжеств в Черниговско-Северской земле была ликвидирована и соответствующие территории принадлежали непосредственно Великому князю Литовскому, который ставил в города своих наместников .

Владельцы мелких черниговских княжеств в разное время лишились самостоятельности и стали служилыми князьями под властью великого княжества Литовского. Крупнейшие из них (Новосильские князья) сохранили полную внутреннюю автономию от Литвы и их отношения с Вильно определялись договорами (докончаниями), более мелкие потеряли часть княжеских прав и приближались по статусу к обычным вотчинникам.

Потомки многих из удельных чернигово-северских князей на рубеже -XVI веков перешли вместе с землями на московскую службу (Воротынские , Одоевские , Белёвские , Мосальские и другие), сохранив при этом свои владения и пользовались (до ликвидации уделов в середине XVI века) статусом служилых князей. Многие из них стали родоначальниками существующих поныне русских княжеских родов.

Левобережье Днепра

Уже в IX веке Южная Русь включала в себя, помимо племенного княжения полян, также и часть днепровского левобережья с позднейшими городами Черниговом и Переяславлем. Точно определить её восточную границу затруднительно. Академик Рыбаков Б. А. относит сюда среднее течение Десны и бассейн Сейма. В договоре Олега с греками в 907 году главные центры днепровского левобережья Чернигов и Переяславль упомянуты среди русских городов соответственно на втором и третьем месте после Киева и сказано, что в них сидят князья, подвластные киевскому.

Первое упоминание людей той стороны Днепра как представителей особого территориального образования относится к 968 году. Во главе этих людей упомянут воевода Претич, который мог быть должностным лицом киевского князя. Однако, решающим доводом в пользу вмешательства их в осаду Киева печенегами является опасение мести со стороны киевского князя, а затем Претич заключает с печенежским ханом мир, когда тот снял осаду Киева, но при этом не ушёл в степь. И только вернувшийся с Дуная Святослав изгнал печенегов.

До окончательного покорения вятичей в XI веке сообщение с Муромской землёй происходило через Смоленск, а не через Чернигов, и княжеский центр в Муроме возник раньше черниговского. Точное представление о разграничении владений князей левобережья с владениями князей правобережья восточнее Днепра дают переговоры Олега Святославича в 1096 году с Изяславом и Мстиславом Владимировичами: Муром считается вотчиной черниговских князей, Ростов - киевских. Смоленская земля также не относилась к владениям черниговских князей. Хотя сам Смоленск и находился на правом берегу Днепра, подвластная ему территория включала верхнее течение Десны на юге и бассейн Протвы на востоке.

К 1024 году относится эпохальный раздел Русской земли по Днепру между Ярославом и Мстиславом Владимировичами, просуществовавший до смерти Мстислава в 1036 году. Причём в этот период киевский князь Ярослав жил в Новгороде. В 1024 же году к Черниговскому княжеству присоединилось Тмутараканское - первоначальный стол Мстислава. С 1054 года в Переяславле на левобережье образовался новый княжеский центр, который впоследствии не относился к владениям черниговской династии. При старших Ярославичах в Чернигове и Переяславле существовали отдельные православные митрополии. В 1097 году за потомками Святослава Ярославича была признана вся Черниговская земля, однако, они при этом лишились права занятия киевского престола. Это право было восстановлено в 1139 году Всеволодом Ольговичем, женатым на дочери Мстислава Мономаховича, и из всех Ольговичей только потомки Всеволода впоследствии претендовали на Киев. Однако, это право оспаривалось Мономаховичами, которые пытались закрепить за собой не только Смоленск и Киев, но и все киевские волости на правобережье. Претензии черниговских князей на Переяславль существовали параллельно с их претензиями на Киев.

Экономика

Большая часть княжества (кроме лесостепного Посемья) была покрыта лесами, причём западная часть (окрестности столицы) была болотистой, восточная (верховья Оки) - холмистой. Торговый путь по Десне связывал средний Днепр с верховьями Волги через систему волоков на верхнем Днепре, торговый путь по Сейму связывал средний Днепр с верхней Окой и Северским Донцом в районе Курска, также на восток шёл сухой путь между Киевом и Булгаром.

Уделы Черниговского княжества

• Тмутараканское княжество (Краснодарский край , Крым) - потеряно в конце XI века.
• Муромское княжество (Рязанская и Владимирская область) - обособилось в 1127 году.
• Вщижское княжество (Брянская область) →(сер.XIII века)→ Брянское княжество (Брянская область)
• Стародубское княжество (Брянская область) →(сер.XIII века)→ Брянское княжество (Брянская область)
• Сновское княжество (Черниговская область) →(сер.XIII века)→ Брянское княжество (Брянская область)
• Новгород-Северское княжество (Черниговская область) →(сер.XIII века)→ Брянское княжество (Брянская область)
• Трубчевское княжество (Брянская область) →(сер.XIII века)→ Брянское княжество (Брянская область)

Посемье

• Курское княжество (Курская область) →(нач.XIV века)→ Киевское княжество
• Рыльское княжество (Курская область) →(нач.XIV века)→ Киевское княжество
• Путивльское княжество (Сумская область) →(нач.XIV века)→ Киевское княжество
• Липецкое княжество (Липецкая область)

Верховские княжества

• Карачевское княжество (тер. Калужской , Липецкой и Орловской областей)
• Глуховское княжество (Сумская область)
  • Одоевское княжество (Тульская область)
  • Новосильское княжество (Орловская область)
• Тарусское княжество (Калужская область)
  • Оболенское княжество (Калужская область)
• Мезецкое княжество (Калужская область)
• Спажское княжество (Тульская область)
• Конинское княжество (Тульская область)

Русские княжеские роды, происходящие из Черниговского княжества

См. также

	в Викитеке

Напишите отзыв о статье "Черниговское княжество"

Примечания

Литература

• Зотов Р. В. О Черниговских князьях по Любецкому синодику и о Черниговском княжестве в Татарское время. - СПб., 1892.
• Зайцев А. К. Черниговское княжество X-XIII вв. : избранные труды / Алексей Зайцев; Подготовка карт В. Н. Темушев . Государственный Исторический музей . Государственный военно-исторический и природный музей-заповедник «Куликово поле ».. - М .: Квадрига, 2009. - 226 с. - (Историко-географические исследования). - 1 000 экз. - ISBN 978-5-91791-006-2 . (в пер.)
• Шеков А. В. // Древняя Русь. Вопросы медиевистики . 2008. № 3 (33). С. 106-114.
• .

Ссылки

• Николаев В. В. . УНПК Орловский Государственный Технический Университет . Проверено 30 апреля 2009.
• Зотов ,

Переломные события истории Летописные племена Киевские правители до распада Древнерусского государства (1132) Значимые войны и битвы Основные княжества в XII-XIII веках Общество Ремёсла и экономика Культура Литература Зодчество

Отрывок, характеризующий Черниговское княжество

– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.

Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j"ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.

Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.

Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.

Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.

Чернигово-Северская земля представляет равнину, которая чем ближе к Днепру, тем низменнее, а на северо-востоке она постепенно поднимается и незаметно переходит в Алаунскую возвышенность. Последняя начинается собственно на верховьях главных днепровских притоков, именно: Сожи, Десны с Семью, Сулы, Псела и Ворсклы. По всем этим верховьям проходит водораздельная возвышенность, отделяющая их от притоков верхней Оки и верхнего Дона. Низменную, ровную поверхность Приднепровской полосы нарушают только речные ложбины и множество примыкающих к ним извилистых оврагов, которые легко образуются вешнею водою в рыхлой черноземно-глинистой почве. Между тем как южная часть этой полосы напоминает близость степи, северная имеет довольно много болот, озер и лесу; а на нижнем течении Сожи характер природы почти не отличается от влажного Припятского Полесья. Прилегающая к водоразделу часть Алаунского пространства имеет характер сухой возвышенной плоскости, взволнованной пригорками и долинами, обильно орошенной текучими водами и богатой густым лесом.

Всю эту широкую полосу от среднего Днепра до верхнего Дона и средней Оки занимали сплошные славянские племена, а именно: северяне, жившие по рекам Десне, Семи и Суле, Радимичи – по Сожи и Вятичи – по Оке. Наш первый летописец говорит, что племена эти еще в IX веке отличались дикостию своих нравов, что они жили в лесах наподобие зверей, ели все нечистое, имели по нескольку жен; последних похищали, впрочем, по взаимному согласию, во время игрищ, происходивших между селениями. Мертвых сожигали на большом костре, потом собирали кости в сосуд и насыпали над ним курган, причем совершали тризну, или поминальное пиршество. По словам летописца, радимичи и вятичи пришли с своими родоначальниками из земли ляхов; отсюда можно заключить, что эти два племени имели свои отличия в говоре; вероятно, они более приближались к северной группе русских Славян, тогда как Северяне примыкали к южнорусскому говору.

В Северской земле рассеяно множество языческих могильных курганов, которые, кроме сожженных трупов, заключают в себе принадлежавшие покойникам разнообразные предметы домашней утвари, вооружения и убора. Эти предметы убеждают нас, что, вопреки словам летописца, в том краю еще задолго до принятия христианства находились уже значительные начатки гражданственности; что здесь господствовало предприимчивое, воинственное население. Остатки тризны, каковы кости рыб, барана, теленка, гуся, утки и других домашних животных, а также зерна ржи, овса, ячменя, не только свидетельствуют о земледелии, но и указывают на некоторую степень зажиточности. Все это противоречит приведенному выше известию о дикости Северян, обитавших в лесу и пожиравших все нечистое. Многочисленные городища, т.е. земляные остатки укрепленных мест, ясно говорят о том, что население умело оградить себя от беспокойных соседей и упрочить за собою обладание страною открытою, мало защищенною естественными преградами.

Два главные средоточия Северянской земли, Чернигов и Переяславль, упоминают в договоре Олега наряду с Киевом. Следовательно, к началу X века это были уже значительные торговые города, происхождение которых восходит к векам еще более отдаленным. По разделу Ярослава I, подтвержденному на Любецком съезде, княжение Черниговское досталось роду Святослава, а Переяславское сделалось отчиною в потомстве Всеволода Ярославича или его сына Мономаха.

Владения Черниговских князей в конце XII и начале XIII века – в эпоху наибольшего обособления – приблизительно имели следующие пределы. На востоке, т.е. на пограничье с Рязанью, они шли по верхнему течению Дона, откуда направлялись к устью Смядвы, правого притока Оки, и оканчивались на Лопасне, ее левом притоке. На севере они сходились с землями Суздальскою и Смоленскою, пересекая течение Протвы, Угры, Сожи и упираясь в Днепр. Эта река служила гранью Черниговского княжения от Киевского почти до самого устья Десны. Левый приток последней, Остер, отделял его на юге от Пзреяславского удела; а далее на юго-востоке Чернигово-Северская земля сливалась с Половецкою степью.

В Черниговском княжестве существовал такой же удельно-волостной порядок, как и в других русских областях, т.е. наблюдалось обычное право старшинства при занятии столов, и нарушение этого права вызывало иногда междоусобия. Впрочем, последние встречаются здесь реже, чем в иных землях Руси. По старшинству столов за Черниговом следовал Новгород-Северский, и в течение XII века мы не раз видим следующее явление. Новгород в соединении с другими уделами, лежавшими между Десною и Семью, каковы особенно Путивль, Рыльск, Курск и Трубчевск, обнаруживает наклонность выделиться из общего состава Черниговских владений и образовать особое, собственно Северское княжение, под властию младшей линии княжеского рода; подобно тому, как в первой половине этого века от Чернигова отделилась область Рязанская. Однако разные обстоятельства, особенно географическое положение и энергия некоторых северских князей, успевших не только завладеть Черниговским столом, но и перейти отсюда на великий Киевский, воспрепятствовали такому выделению и обособлению.

Обладание Черниговом некоторое время колеблется между двумя отраслями Святослава Ярославича: Давидовичами и Ольговичами. Последние в качестве младшей линии наследуют собственно удел Новгород-Северский; но это честолюбивое племя не довольствуется второстепенною ролью. Известно, что Всеволод Ольгович не только изгнал из Чернигова своего дядю Ярослава (Рязанского), но потом занял и самый Киев, предоставив Черниговскую область Владимиру и Изяславу Давидовичам, а Северскую – своим братьям Игорю и Святославу. Младшие, в свою очередь, стремятся по следам старшего брата. Игорь, добиваясь великого стола, погиб жертвою киевской черни; а Святослав, после сражения на Руте, только потому не занял Чернигова, что Изяслав Давидович успел ранее его прискакать туда с поля битвы. Однако он достиг своей цели с удалением Изяслава Давидовича в Киев. Вскоре затем и самый род Давидовичей пресекся. Ольговичи остались владетелями всей Чернигово-Северской земли. Тогда не замедлило повториться прежнее явление: род Ольговичей двоится на старшую, или Черниговскую, линию и младшую, или Северскую. Последняя снова не успевает обособиться благодаря преимущественно тому, что старшие родичи стремятся постоянно за Днепр в Киев, и иногда очищают Чернигов для младшей линии. Таким образом, Новгород-Северский довольно долгое время служит как бы переходным столом, т.е. переходною ступенью в Чернигов.

15 февраля 1164 г. скончался в Чернигове последний из сыновей Олега Гориславича, Святослав. Старшинство в роде Ольговичей принадлежало теперь его племяннику Святославу Всеволодовичу, князю Новгород-Северскому. Но бояре черниговские желали доставить свой стол старшему сыну умершего князя Олегу Стародубскому (известному нам по московскому свиданию 1147 г.). Вдовая княгиня, сговорясь с боярами и епископом Антонием, три дня таила от народа смерть своего мужа; а между тем отправила гонца за своим пасынком Олегом в его удел. Все соучастники присягнули на том, чтобы до его приезда в Чернигов никто не извещал Святослава Всеволодовича. Но между присягнувшими нашелся клятвопреступник, и это был сам епископ. Тысяцкий Юрий даже не советовал брать с него клятву, как с святителя и притом известного своею преданностию покойному князю. Антоний сам захотел поцеловать крест. А вслед затем он послал тайком грамоту в Новгород-Северский к Святославу Всеволодовичу с известием, что дядя умер, дружина рассеяна по городам, а княгиня находится в смущении со своими детьми и оставшимся от мужа великим имуществом; епископ приглашал князя поспешить в Чернигов. Летописец объясняет такое поведение епископа только тем, что он был грек, т.е. подтверждает распространенное в то время мнение о нравственной испорченности византийских греков. Следовательно, повторялось то же явление, которое произошло после битвы на Руте: Чернигов должен был достаться тому из двоюродных братьев, кто ранее в него прискачет. Получив грамоту Антония, Святослав Всеволодович немедленно отправил одного из сыновей захватить Гомель-на-Сожи, и разослал своих посадников в некоторые черниговские города. Но сам он не поспел вовремя в Чернигов; Олег предупредил его. Тогда князья вступили в переговоры и начали "ладиться о волостях". Олег признал старшинство Святослава и уступил ему Чернигов, а сам получил Новгород-Северский. Спор о волостях, однако, скоро возобновился, потому что старший князь, вопреки условию, не наделил как должно братьев Олега, будущих героев "Слова о полку Игореве", и дело доходило до междоусобия северских князей с черниговскими. Епископ Антоний, преступивший клятву из усердия к Святославу Всеволодовичу, недолго ладил с этим князем. Четыре года спустя он, как известно, был лишен епископии за то, что воспрещал Черниговскому князю вкушать мясо в Господские праздники, которые приходились на середу или пятницу.

Когда Святослав Всеволодович после долгих стараний добился, наконец, великого Киевского стола и поделил Киевскую область со своим соперником Рюриком Ростиславичем, он передал Чернигов родному брату Ярославу. Около того же времени (в 1180 г.) скончался Олег Святославич, и главою младшей линии Ольговичей остался родной его брат Игорь, который и получил в удел Новгород-Северский. Известны его подвиги в борьбе с Половцами, и особенно поход 1185 г., предпринятый совокупно с братом удалым Всеволодом Трубчевским, сыном Владимиром Путивльским и племянником Святославом Ольговичем Рыльским – поход, столь прославленный неизвестным нам северским поэтом.

Нельзя сказать, чтобы Ярослав Всеволодович с большою честью занимал старший Черниговский стол; так, в оживленной тогда борьбе южнорусских князей с Половцами он не обнаружил ни энергии, ни охоты. Летопись, вопреки обычаю, даже не нашла ничего сказать в похвалу этого князя, упоминая о его смерти под 1198 годом. Представитель младшей ветви, Игорь Северский, получил теперь старшинство в целом роде Ольговичей и беспрепятственно занял Черниговский стол, но ненадолго: в 1202 году он скончался, не достигши еще преклонных лет. Тогда Чернигов снова переходит к старшей ветви, именно к сыну Святослава Всеволодича, Всеволоду Чермному. Этот беспокойный, честолюбивый князь, верный стремлениям старшей линии, как известно, после упорной борьбы добился Киевского стола; но потом был изгнан оттуда союзом князей волынских и смоленских. При появлении татар мы находим в Чернигове его младшего брата Мстислава; а в Северском уделе княжили потомки знаменитого Игоря Святославича и супруги его Евфросинии Ярославны Галицкой. Мы видели, какой трагический конец имела их попытка наследовать землю Галицкую, когда там пресеклось мужеское колено Владимирка. Только старший Игоревич, Владимир, успел вовремя бежать из Галича.

Таким образом, несмотря на родовые счеты, возводившие иногда младшую линию Ольговичей на Черниговский стол, история, однако, вела к некоторому обособлению Новгород-Северского удела, пока татарский погром не нарушил естественного хода в развитии Чернигово-Северского края. Впрочем, этому обособлению мешало и самое положение Северской области; вся юго-восточная половина ее лежала на пограничье с Половецкою степью и должна была постоянно бороться с хищными кочевниками. В борьбе с ними удалые северские князья совершили много подвигов; но при этом они нуждались в деятельной поддержке своих старших родичей. Мы видели, как после поражения северского ополчения на берегах Каялы только энергичные меры главы Ольговичей, Святослава Всеволодовича Киевского, спасли Посемье от грозившего ему погрома.

Ядро Чернигово-Северской земли составлял угол, заключающийся между Десною, с одной стороны, и ее притоками Остром и Семью – с другой, а также примыкающая к нему полоса правого Подесенья. Если будем подниматься вверх по Десне от ее низовьев, то первые черниговские города, которые здесь встречаем, назывались Лутава и Моравийск. Они были расположены на правом берегу реки, как и другие подесенские города, потому что правый ее берег обыкновенно господствует над левым. Лутава находилась почти насупротив Остерского устья, а Моравийск несколько выше ее. Последний известен нам по миру, заключенному здесь в 1139 году после жестокой войны между Мономаховичами и Ольговичами. Вообще оба названных города упоминаются обыкновенно по поводу междоусобий этих двух княжеских поколений из-за Киевского стола. Находясь на прямом судоходном пути между Киевом и Черниговом, они, вероятно, принимали деятельное участие в торговом движении. Это географическое положение их объясняет, почему они нередко служили местом княжеских съездов при заключении мира, а также оборонительного или наступательного союза. Но то же положение подвергало их частым неприятельским осадам и разорениям во время междоусобий черниговских и киевских князей. Однажды (в 1159 г.) Изяслав Давидович, временно владевший Киевом, разгневался на своего двоюродного брата Святослава Ольговича, которому уступил Чернигов. Он велел сказать Святославу, что заставит его уйти обратно в Новгород-Северский. Услыхав такую угрозу, Ольгович сказал: "Господи! видишь смирение мое. Не желая проливать кровь христианскую и погубить отчину, я согласился взять Чернигов с семью пустыми городами, в которых сидят псари и Половцы; а он с своим племянником держит за собою всю волость Черниговскую, и того ему мало". Первым из этих пустых городов Святослав назвал Моравийск; но в его презрительном отзыве о них видно несомненное преувеличение.

Поднимаясь далее вверх по Десне, мы пристанем к стольному Чернигову, который красуется на ее правом берегу, при впадении в нее речки Стрижня. От устья этой речки направо вниз по Десне, на расстоянии нескольких верст, идут довольно значительные береговые холмы, оставляя небольшую луговую полосу, заливаемую вешнею водою. Это так называемые Болдины горы, по гребню которых и раскинулся самый город, с своими двумя древнейшими монастырями. Внутренний город, или "детинец", огороженный валом и деревянными стенами, был расположен на довольно плоском возвышении, ограниченном с одной стороны долиною Десны, с другой – Стрижня, а с остальных сторон лощинами и оврагами. Лицом он был обращен к Десне или к своей судовой пристани. С противоположной стороны к нему примыкает город "внешний", или "окольный", иначе называемый "острог"; последний был опоясан земляным валом, который одним концом упирался в Стрижень, а другим в Десну. Ворота этого окольного города, обращенные к Стрижню, судя по летописи, назывались "Восточными". Остатки еще третьего окружного вала, отстоящего на значительное расстояние от города, подтверждают, что насыпка валов долго служила в Южной Руси обычным способом защиты от соседних народов, особенно от хищных кочевников, которых набеги в те времена простирались не только до Чернигова, но и далее его к северу. Внутри этого последнего вала, вероятно, находились загородные дворы, княжеские и боярские, а также подгородные хутора, огороды и пастбища. В случае нашествия степной конницы за этими валами укрывались, конечно, окрестные сельские жители с своими стадами и хлебными запасами.

Главную святыню Чернигова и главное его украшение составлял изящный соборный храм Спаса Преображения, построенный, если верить преданию, на месте древнего языческого капища. Храм этот есть современник Киевской Софии и даже несколькими годами старше ее. Основание ему положено Мстиславом Тмутараканским. При кончине сего князя стены собора, по словам летописи, были сложены уже на такую вышину, что человек, стоя на коне, едва мог достать рукою верх, следовательно, сажени на две. Вероятно, он был заложен года за два, вскоре после удачного похода Мстислава с братом Ярославом на ляхов: поход этот (предпринятый в 1031 году) окончился завоеванием Червонной Руси. Может быть, и самый храм задуман в память сего славного события, подобно Киевской Софии, которая спустя лет пять заложена в память великой победы Ярослава над Печенегами. Построение Спасского собора, по всей вероятности, докончено племянником Мстислава и его преемником Святославом Ярославичем. Мы знаем обычное желание русских князей быть погребенными в храмах, ими самими построенных. А в Спасском соборе погребены не только Мстислав Владимирович, но и Святослав Ярославич, хотя последний скончался, занимая великий стол Киевский.

Архитектурный стиль, кладка стен и украшения Черниговского собора совершенно те же, что и главных киевских храмов; бесспорно, его строили также византийские зодчие. По своему основному плану и трем алтарным полукружиям он более подходит к киевской Десятинной церкви, нежели к Софийской; но много уступает в размерах и той, и другой. Число верхов, или куполов, по-видимому, не превышало обычных пяти. Киевскую Софию он напоминает своею вежею, или круглою башнею, которая примыкает к северо-западному углу здания, т.е. по левую сторону главного входа. Эта вежа заключает в себе каменную витую лестницу, ведущую на полати храма, или на хоры, назначавшиеся для женского пола и особенно для княжеского семейства. Как и в Киевском соборе, хоры огибают три внутренние стены, т.е. за исключением восточной, или алтарной. Восемь стройных колонн из красноватого мрамора, по четыре на северной и южной сторонах, поддерживают эти полати; восемь других колонн меньшего размера составляют верхний ярус, т.е. обрамляют хоры и, в свою очередь, поддерживают верхи храма. Стенное расписание, по-видимому, исключительно составляла фресковая иконопись. Незаметно, чтобы стены алтаря и предалтария когда-либо украшались мозаичными изображениями. Мозаика в те времена была на Руси весьма дорогим украшением, доступным только главнейшим храмам первопрестольного города.

В Спасском кафедральном соборе, кроме его строителей Мстислава и Святослава, погребены: сын последнего Олег, внук Владимир Давидович и правнук Ярослав Всеволодович, а также киевский митрополит Константин, соперник известного Климента Смолятича. Любопытно следующее известие. В 1150 году, когда Юрий Долгорукий временно занимал Киевский стол, союзник его Святослав Ольгович взял из киевского Симеонова монастыря тело своего брата Игоря, убитого киевлянами, и перенес его в родной Чернигов, где оно было погребено, по словам летописи, "у святого Спаса втереме", следовательно, не в самом соборе, а в его пристройке. И действительно, на южной стороне храма видно основание какого-то здания с абсидом, или алтарным полукружием. Может быть, это и был упомянутый терем, т.е. небольшой придельный храм с покоем, предназначенным удовлетворять каким-либо нуждам кафедрального собора или епископии.

Главный княжеский дворец стоял тут же неподалеку от св. Спаса. На восточной стороне последнего находилась каменная церковь во имя архангела Михаила, основанная Святославом Всеволодичем, когда он сидел на Черниговском столе. Тот же князь, очевидно, усердный храмоздатель, построил и другую церковь на княжем дворе, в честь Благовещения Пресвятой Богородицы; она отстояла от св. Спаса несколько далее, чем св. Михаил, и ближе к берегу Стрижня. В этой Благовещенской церкви в 1196 году был погребен двоюродный брат ее основателя Всеволод Святославич Трубчевский, известный Буйтур "Слова о полку Игореве". Летопись замечает по сему поводу, что он всех Ольговичей превосходил добротою своего сердца, мужественным характером и величественною наружностию. Погребение Всеволода совершили с великою честию епископ и все черниговские игумены, в присутствии "всей его братьи Ольговичей". Владимир Мономах в "Поучении детям" вспоминает, что однажды, в бытность свою князем Черниговским, он угощал у себя на Красном дворе отца своего Всеволода и двоюродного брата Олега Святославича, причем поднес отцу в дар 300 гривен золота. Не знаем, где находился этот Красный двор: был ли он то же, что главный княжий терем в детинце, или, что вероятнее, особый загородный дворец.

Почитание и прославление двух князей-мучеников началось в Чернигове так же рано, как и в Киеве. Между тем как Олег Святославич докончил каменный Борисоглебский храм, начатый его отцом в Вышгороде, а Владимир Мономах сооружал такой же под Переяславлем, черниговский храм во имя этих мучеников, по всем признакам, был построен старшим братом Олега, Давидом. Он был соименником св. Глебу, в крещении Давиду, и любопытно, что Черниговский храм назывался не Борисоглебским, как везде, а Глебо-Борисовским. При нем был устроен и монастырь. Давид Святославич, известный своим кротким, незлобивым характером и благочестием, погребен здесь, конечно, как его основатель. Тут же нашел успокоение и сын его Изяслав Давидович, неудачный князь Киевский, своим беспокойным нравом и честолюбием составлявший противоположность отцу. Был в самом городе и женский монастырь во имя Параскевы Пятницы, может быть, основанный княжною Предиславою, сестрою того же Давида Святославича; по крайней мере известно, что она скончалась монахиней. Храм св. Параскевы своими высокими арками, столбами и куполом и теперь еще напоминает характер византийско-русской архитектуры домонгольской эпохи. Но главное место между черниговскими монастырями всегда занимали обители Ильинская и Елецкая. Обе они расположены на Болдиных горах: Елецкая – возле самого города, посреди садов и огородов, а Ильинская – в расстоянии от него около двух верст, на крутом лесистом обрыве в долине Десны. Происхождение Ильинской обители предание приписывает св. Антонию Печерскому и относит его именно к тому времени, когда Антоний вследствие клеветы подвергся гневу великого князя Изяслава Ярославича и нашел покровительство у его брата Святослава в Чернигове. Здесь он поселился также в пещере, которую сам ископал в Болдиных горах, и около него не замедлила собраться пещерная братия. После его возвращения в Киев Черниговский князь построил над этими пещерами монастырский храм во имя св. Илии. Следовательно, происхождение черниговского Ильинского монастыря было одинаковое с Киево-Печерским. Тому же князю Святославу предание приписывает и основание Елецкой обители с главным храмом в честь Успения Богородицы, может быть, также по примеру Печерской в Киеве. Елецкий Успенский храм и доселе сохраняет общие архитектурные черты с Киево-Печерским. Как Спасский кафедральный собор, так и упомянутые монастыри были щедро наделены землями, разными угодьями и доходами от своих благочестивых основателей и их преемников.

Вершины Болдиных гор усеяны могильными курганами языческих времен. Из них по своим размерам в наше время выдавались особенно два кургана: один подле Елецкого монастыря, носивший название "Черной могилы", а другой подле Ильинского – "Гульбище". Предание народное связывало их с памятью о своих древнейших князьях. Недавно произведенные раскопки извлекли из них предметы вооружения, охоты, домашнего быта и разные украшения, сильно испорченные огнем, но в некоторых образцах сохранившие следы изящной работы, отчасти греческой, отчасти восточной. По всем признакам эти курганы действительно скрывали в себе останки русских князей или вельмож, сожженных на костре вместе с их оружием и утварью согласно с обычаями языческой Руси. Что же касается до окрестностей Чернигова, то в эпоху домонгольскую они, по-видимому, изобиловали поселками и хуторами. Из ближних сел, судя по летописи, самым значительным было Боловес или Белоус; оно лежало на западе от Чернигова за так называемым "Ольговым полем", на речке Белоус, правом притоке Десны. На этом Ольговом поле обыкновенно располагалась станом та неприятельская рать, которая во время княжеских междоусобий поступала к Чернигову с Киевской стороны .

Кроме названных выше сочинений, путешествий, словарей, карт и прочих трудов, обнимающих Европейскую Россию или значительную ее часть, для Черниговской земли укажем еще следующие пособия: "Историко-Статистическое описание Черниговской епархии" (преосв. Филарета). 7 книжек, Чернигов. 1873 г. (См. "Заметки" на этот труд Н. Константиновича в Записках Черниговского статистического комитета. Кн. 2. вып. 5.) "Черниговская губерния" подполк. Домонтовича. СПб. 1865. и "Калужская губерния" подполк. Попроцкого. СПб. 1864 (матер, собран, офицерами генер. штаба). "Извлечение из археологического путешествия по России в 1.825 г." Свиньина (Труды Об. Ист. и Др. ч. III. кн. 1). "Книга Большого Чертежа". М. 1846. "Описание рек Черниговского наместничества" в 1785 г. и "Описание рек Черниговского наместничества" в 1781 г. Пащенка (то и другое в Записках Черниг. стат. ком. кн. 2. Вып. 1–4). "Топографическое описание Черниговского наместничества в 1781 году" А. Шафонского. (Издан. Судиенко. Киев. 1851.) Любецкий синодик в Чт. О. И. и Д. 1871. кн. 2. "Древние земляные насыпи" Самоквасова (Древняя и Новая Россия. 1876. 3 и 4). "Северянские курганы и их значение для истории" его же. (Труды Третьего Археологического съезда. К. 1878.) О том же его рассуждение. (Известия Археол. Общества. СПб. 1878.) В 1878 году в Чернигове на берегу речки Стрижня в подмытой почве обнаружились остатки храма, и раскопки, произведенные Самоквасовым, открыли в нишах фундамента большое количество гробов. Очевидно, под этим храмом находилась усыпальня. Вероятно, это и была церковь Благовещения, в которой погребен буй-тур Всеволод Святославич. П. Голубовского "История Северской земли до половины XIV столетия". Киев. 1881. Монография проф. Багалея "История Северской земли до половины XIV ст.". К. 1882. Его же "Ответ" на рецензию названной монографии г. Линниченка. Харьков. 1884. Исследование Зотова "О Черниговских князьях по Любецкому Синодику и о Черниговском княжестве в татарское время". (Летоп. Археол. Комиссии. IX. СПб. 1893).

				Святослав			VI кол.
Ярослав	Давыд	Вышеслава	Борис	Олег	Роман	Глеб	Евпраксия
							VII кол.
Князья муромские		Всеволод	Ростислав			VIII кол.
Святоша	Владимир	Изяслав III	Иван	Глеб	Всеволод II	Игорь	Святослав
	Святослав	Дочь				IX кол.	Новгород- Северский
Дочь?	Дочь?	Анна	Владимир	Святослав III	Звенислава	Ярослав	Сбыслава
X кол.			Ростислав	Дальше	Забава	Ярополк	Ростислав
XI кол.						Всеволод
XII кол.						Андрей

Примечания:

Святослав вполне сознавал то влияние, какое приобрело в то время духовенство и умел привлечь его на свою сторону: он покровительствовал святому Антонию и Феодосию, щедро одарил Печерский монастырь и построил в Чернигове монастыри Елецкий и Ильинский. Летописец отмечает его любовь к книгам, памятником которой остался так называемый "Святославов Изборник" (1073), с изображением Святослава и его семьи.

Материал с сайта

СВЯТОСЛАВ ЯРОСЛАВИЧ (кол. 6)

Святослав Ярославич (1027-1076) - князь чернит затем вел. князь киев., сын Ярослава Мудрого. Сначала княжил на Волыни. После смерти Ярослава (1054) получил Черниг. кн-во. После смерти младших братьев, Игоря и Вячеслава Ярославичей, их уделы поделили между собой старшие братья: Святослав Ярославич стал князем весьма значит, обл., в состав которой вошли все земли, лежавшие на восток от Днепра: Чернигов, обл. северян и вятичей, Рязань, Муром и Тмутаракань. Сначала сыновья Ярослава Мудрого жили в дружбе и согласии, все делали сообща. Вместе с братьями Изяславом и Всеволодом Святослав Ярославич входил в своеобразный триумвират, распоряжавшийся (1054 - 1072) всеми делами на Руси. В 1059 содействовал освобождению из темницы дяди - Судислава Владимировича, просидевшего в ней 24 года. В течение нескольких лет способствовал важным изменениям в законодательстве Ярослава Мудрого, в т. ч. замене родовой мести вирой. Братья сообща решали проблемы защиты Юж. Руси от набегов кочевников: так, собрав (1060) большое войско, они пошли против торков, которые, вытесняя печенегов на запад, постоянно грабили рус. владения. Поход удался: торков разбили, выгнали из лесостеп. полосы, мвогие из них погибли от холода, голода и мора, а тех, кто бежал, добили половцы, шедшие на смену печенегам и торкам в Причерноморье. После этой победы Степь притихла на 4 года, но затем обстановка стала напряжённой, виной чему явились внутр. разногласия и усобицы между князьями. В 1064 племянник Святослав Ярославич, Ростислав Владимирович, обделенный своими дядьями при распределении уделов, набрал дружину из новг. вольницы, подошёл к Тмутаракани и, выбив оттуда сына Святослав Ярославич - Глеба, сел на тмутараканском столе. Святослав Ярославич послал туда своих воевод и вернул сыну Тмутаракань, но как только черниг. войско покинуло пределы Тмутараканского княжества, Ростислав снова оказался на местном столе. Святослав Ярославич вынужден был на этот раз смириться. В 1066 г. греки отравили Ростислава, после чего жители Тмутаракани попросили Святослав Ярославич прислать к ним Глеба, что и было сделано. В 1067 г. братья собрали большую рать и двинули её против полоц. кн. Всеслава Брячиславича, разорившего накануне новг. волости и ограбившего Новгород Великий. Огромное войско осадило и затем взяло Минск. На р. Немиге произошла жестокая битва, полоц. князь потерпел поражение и бежал. Через несколько месяцев братья, пригласив Всеслава якобы для подписания мира, вероломно схватили его и заключили в киев. тюрьму. В 1069 г. братья потерпели жестокое поражение на р. Альте от половцев; Всеволод с Изяславом бежали в Киев, а Святослав Ярославич - в Чернигов. Киевляне, узнав о случившемся, восстали и освободили Всеслава. Изяслав, испугавшись восставших, бежал в Польшу. Половцы, воспользовавшись сумятицей, начали грабёж рус. земель. Святослав Ярославич, собрав лишь дружинников, решился на битву с кочевниками. Сражение с осн. силами половцев произошло на р. Снови, у впадения её в Десну. Три тысячи русских атаковали превосходившие силы противника, и половцы побежали. Множество врагов было порублено, еще больше потоплено в Снови, а гл. их хана взяли в плен. После этого престиж Святослав Ярославич на Руси значительно возрос. Через год Изяслав с польск, кор. Болеславом пришёл к Киеву, надеясь вернуть утраченный престол. Всеслав сделал вид, что собирается дать отпор Изяславу и полякам, однако ночью, накануне решающего сражения, тайно бежал из города, бросив киевлян на произвол судьбы. Те, испугавшись, срочно собрали «ewe, на котором решили обратиться к Святославу Ярославичу в Чернигов с просьбой защитить их от поляков. Тогда Святослав Ярославич и Всеволод послали сказать Изяславу, чтобы он занял вел. стол, но полякам приказал бы вернуться восвояси. Изяслав, не очень сурово наказав киевлян, снова сел на великокняж. престол. Несколько лет на Руси было тихо. За это время С. Я. вместе с братьями составил Русскую Правду, разработал правила наследования вел. княжения и столов в уделах. В 1072 г. в Вышгороде состоялось торжеств, перенесение мощей свв. Бориса и Глеба из обветшавшей деревянной церкви в новую, каменную, построенную специально для этого Изяславом. В 1073 г. между Изяславом и его младш, братьями разгорелась борьба, причиной которой опять стал Всеслав, вступивший в тайные переговоры с вел. князем, что взбудоражило Святослава Ярославича Настроив и Всеволода против Изяслава, черниг. владетель сделал всё, чтобы изгнать старш, брата из Киева. С. Я., почитаемый жителями столицы за то, что спас их и от половцев, и от поляков, в конце концов сел на вел. столе, а Изяславу пришлось снова спасаться бегством в Польшу. Там, однако, он был ограблен Болеславом, который отказал ему в помощи. После этого Изяслав просил помощи у герм. имп. Генриха IV, который не смог ничем ему помочь, а лишь отправил к Святославу Ярославичу посольство (1075), не имевшее успеха. Изяслав обращался даже к папе Григорию VII, но тоже напрасно. Лишь благодаря неожиданной смерти Святослав Ярославич Изяслав снова обрёл вел. княжение. Святослав Ярославич имел большую библиотеку, заставлял переписывать для себя славяно-болгарские рукописи. От него остались д древнейших памятника церковнослав. письменности - Изборники Святослава 1073 и 1076 гг.

Олег Святославич

Олег Святославич (прозвище Гориславич) (ум. 1115) - черниговский князь. Сын вел. князя Святослава Ярославича , внук Ярослава Мудрого . В получил от отца в удел Владимир-Волынский. В 1078 попытался захватить власть в Чернигове, но потерпел неудачу и бежал в Тмутаракань. В 1079 был взят в плен хазарами и сослана Константинополь, затем на греческий о. Родос. В 1083 вернулся на Русь и захватил Тмутаракань. В 1094 с помощью половцев изгнал Владимира Мономаха из Чернигова и стал там княжить. Отказался явиться на княжеский съезд и в 1096 убил сына Владимира Мономаха - Изяслава, но был разбит его братом Мстиславом . В 1097 Олегу пришлось подчиниться решению Любечского съезда и получить в княжение Новгород-Северский. Участвуя во многих усобицах, О. использовал даже помощь половцев, однако впоследствии в 1107 и в 1113 выступала походе против них и отразил их нападение.

Использованы материалы кн.: Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. Москва, 1997 г.

Олег Святославич (?-1115) - князь черниговский, сын великого князя киевского Святослава Ярославича . В 1073 княжил в Ростове, затем на Волыни. После смерти (1076) Святослава Олег Святославич был выведен новым великим князем, Всеволодом Ярославичем, из Владимира-Волынского. В 1078 бежал в Тмутаракань, откуда с черниг. кн. Борисом Вячеславичем и половцами пошёл на Чернигов и взял его. В том же году вместе с Владимиром. Мономахом совершил успешный поход на Чехию . Осенью в битве с объединёнными силами Изяслава и Всеволода Ярославичей при Нежатиной Ниве Олег Святославич вместе с Борисом потерпели серьёзное поражение. Борис погиб, а Олег Святославич снова бежал в Тмутаракань. В 1079 он попал в плен к хазарам, которые отправили его в Константинополь. Визант. прав-во отправило его в ссылку на о. Родос. В 1083 он вернулся в Тмутаракань и изгнал из города кн. Володаря Ростиславича и кн. Давыда Игоревича. В 1094 с помощью половцев захватил Черниг. землю, выгнав из Чернигова Владимира Мономаха. В 1096 Святополк Изяславич и Владимир Мономах выгнали его из Чернигова, и он бежал в Стародуб. Из Стародуба ушёл в Смоленск. В это время там сидел его брат Давид, который, боясь потерять свое владение, не пустил Олега в город. Тогда Олег Святославич пошёл к Мурому и убил (1095) Изяслава Владимировича, самовольно занявшего вотчину Олега Святославича. Затем он « перея всю землю Муромську и Ростовску и посажа посадникы по городом и дани поча брати». Сын Мономаха, Мстислав Великий, изгнал этих посадников из Рост. и Муром, земель, а самого Олега Святославича, разбив на р. Колокше, заставил отступить к Рязани. По решению Любечского съезда князей Олегу Святославичу отошла часть « отчины», Черниг. земля, включая Тмутаракань. По договору между Святополком и Владимиром Мономахом (1096)Олег Святославич должен был получить Муром, волость. После смерти Святополка (143) Олег признал вокняжение Мономаха в Киеве, хотя его брат Давыд имел больше прав на Киев. Союз Олега Святославича с половцами и его « крамолы» и « коловращения» по земле Русской были осуждены рус. летописцами и автором « Слова о полку Игорей»», назвавшими его Гориславичем.

Использованы материалы из кн.: Богуславский В.В., Бурминов В.В. Русь рюриковичей. Иллюстрированный исторический словарь.

ОЛЕГ СВЯТОСЛАВИЧ (ск. 1115), князь Владимир-Волынский (1073-76), Тмутараканский (1083-94). Черниговский (1094-96), Новгород-Северский (1097-1115), сын вел. кн. Святослава Ярославича. В 1076 Олег Святославич, помогая полякам, совершил вместе с Владимиром Мономахом поход в Чехию. В 1078 пытался утвердиться в Чернигове, но потерпел неудачу. В 1079 был захвачен в плен хазарами и отослан в Константинополь, провел там, а затем на о. Родосе в заточении четыре года. В 1094 с помощью половцев Олег Святославич отнял у Владимира Мономаха Чернигов. Олег Святославич отказался ехать в Киев на съезд князей, но вел. кн. Святополк и Владимир Мономах, начав против него в 1096 войну, заставили его подчиниться. По решению Любечского съезда (1097) Олег Святославич получил в удел Новгород-Северский. Участвовал в Витечевском (1100) и Золотчевском (1101) княжеских съездах и в походах против половцев (1107 и 1113).

Литература:

Рапов О.М. Княжеские владения на Руси в Х-первой половине XIII в. М. 1977. С. 100-102.

Глеб Святославич (ск. 1078), сын Святослава Ярославича, кн. Черниговского. В 1064 сидел в Тмутаракани, откуда был изгнан Ростиславом Владимировичем. В следующем году Святослав изгнал из Тмутаракани Ростислава и снова посадил там Глеба, но, как только Святослав ушел, Глеб во второй раз был изгнан Ростиславом. В 1067 Глеб княжил в Новгороде, откуда в 1068 уходил в Тмутаракань и опять возвратился. В Новгороде Глебу пришлось выдержать нападение Всеслава Полоцкого. В 1078 Глеб был убит в походе на заволоцкую чудь и похоронен в Чернигове.

Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа - http://www.rusinst.ru

Глеб Святославич (? -1078) - князь новг., сын вел. кн. рус. Святослава Ярославича. В 1064, будучи тмутараканск. князем, дважды (1064) изгонялся из Тмутаракани двоюродным братом Ростиславом Владимировичем. После его смерти (1066) отправлен на княжение в Тмутаракань. В 1067 г. получил от своего дяди, вел. кн. рус. Изяслава Дрославича, Новгород Великий. После вокняжения Всеслава Брячиславича в Киеве вынужден был вернуться в Тмутаракань, где, по свидетельству надписи на мраморном Тмутараканском камне, в 1068 г. измерял расстояние между Тмутараканью и Керчью. Возможно, последняя также входила в состав владений Глеба Святославича. После бегства Всеслава в Полоцк (1069) руководил новг. ополчением, защищавшим город от войск Всеслава, которого разбил под Новгородом. По восшествии Святослава Ярославича на великокняж. стол (1073), Глеб Святославич получил от него Переяславскую обл. После вокняжения в Киеве Всеволода Ярославича (1077) вынужден был вернуться в Новгород. В 1078 г. при появлении в Новгороде волхвов, подбивавших народ к восстанию против православ. церкви и князя, главному из них собственноручно рассек голову топором. Изгнанный за это недовольными новгородцами, Глеб Святославич позвал на помощь Владимира Мономаха, но тот не откликнулся на этот призыв, и Глеб Святославич бежал за Волок, где был убит чудью.

Использованы материалы из кн.: Богуславский В.В., Бурминов В.В. Русь рюриковичей. Иллюстрированный исторический словарь.

ГЛЕБ СВЯТОСЛАВИЧ (колено7)

ИГОРЬ ОЛЬГОВИЧ (кол.8). Из рода Черниговских кн. Сын Олега Святославича и гречанки Феофании Музалон. Вел. кн. Киевский в 1146 г.

В 1145 году больной Всеволод, брат Игоря, бывший в то время великим князем, созвал своих братьев, родных и двоюродных, а также; шурина Изяслава Мстиславича. и сказал им: "Если Бог меня возьмет, отдаю Киев после себя брату моему Игорю". Все братья и Изяслав поцеловали Игорю крест, признав тем самым его права на Киев. В 1146 году Всеволод велел позвать к себе лучших киевлян и также сказал им: "Я очень болен, вот вам брат мой Игорь, возьмите его себе в князья"; те отвечали: "Возьмем с радостью". Игорь отправился с ними в Киев, созвал всех горожан, и все целовали ему крест, говоря: "Ты нам князь". После смерти брата Игорь послал к Изяславу Мстиславичу, спрашивая его, верен ли он прежнему крестному целованию. Изяслав не дал ответа и даже не отпустил посла назад, потому что киевляне пригласили его на княжение. Изяслав двинулся на Киев, а Игорь призвал к себе главных киевских бояр - Улеба, Ивана Войтишича, Лазаря Саковского, обещая им те же почести, какие они имели от его брата Всеволода. Но Игорь опоздал: эти бояре, вместе с другими - Василием Полочанином и Мирославом Андреевичем - уже перешли на сторону Изяслава. Они впятером собирали киевлян и советовались, как бы обмануть Игоря; а к Изяславу послали сказать: "Ступай, князь, мы уговорились с киевлянами; бросим стяг Ольговича и побежим с полком своим в Киев". Изяслав подошел к Киеву и встал с сыном своим Мстиславом у вала, подле Надова озера, а киевляне стояли особо у Ольговой могилы, огромною толпою, говорит летописец. Скоро Игорь и все его войско увидали, что киевляне послали к Изяславу и взяли у него тысяцкого со стягом; вслед за тем берендеи перешли через Лыбедь и захватили Игорев обоз перед Золотыми воротами. Видя это, Игорь сказал брату, Святославу и племяннику Святославу Всеволодовичу: "Ступайте в свои полки, и как нас с ними Бог рассудит"; .велел ехать в свои полки также и Улебу тысяцкому с Иваном Войтишичем. Но как скоро те приехали в свои полки, то бросили стяги и перешли на сторону Изяслава. Игорь с племянником не смутились от этого и двинулись против Изяслава; но из-за киевлян и берендеев им нельзя было проехать к нему Надовым озером; они пошли верхом и попали в самое невыгодное место, между двумя канавами из озера и из сухой Лыбеди. Берендеи зашли с тыла и начали сечь их саблями, а Изяслав с сыном Мстиславом и дружиною зашел с фланга; Ольговичи побежали, Игорь заехал в болото, конь под ним увяз, а идти он не мог, потому что был болен ногами; дружину его гнали до самого Днепра, до устья Десны и до Киевского перевоза. Через четыре дня, когда Изяслав уже сел на киевский стол, Игоря схватили в болоте. Изяслав сначала послал его в Выдубицкий монастырь, а потом велел держать в оковах в Переяславском Ивановском монастыре.

В тюрьме Игорь совсем разболелся и послал сказать Изяславу: "Брат! Я очень болен и прошу у тебя пострижения; хотел я этого, когда еще был князем, а теперь в нужде я сильно разболелся и не думаю, что останусь в живых". Изяслав сжалился и отвечал ему: "Если была у тебя мысль о пострижении, то ты волен, а я тебя и без того выпускаю ради твоей болезни". Над Игорем разобрали верх тюрьмы и вынесли его больного в келью; восемь дней он не пил, не ел, но потом ему полегчало, и он постригся в Киевском Федоровском монастыре в схиме.

Весной 1147 года Изяслав выступил в поход. С дороги он отправил в Киев послов, чтобы те объявили о коварстве его союзников Черниговских князей, Владимира и Изяслава Давыдовичей, которые хотели его заманить к себе и схватить, Киевляне хотели идти уже на помощь князю против изменщиков, но в это время кто-то из толпы закричал: "За князем-то мы своим пойдем с радостью, но прежде надобно вот о чем промыслить: как прежде при Изяславе Ярославиче злые люди выпустили из заточения Всеслава и поставили князем себе, и за то много зла было нашему городу; а теперь Игорь, враг нашего князя и наш, не в заточении, а в Федоровском монастыре; убьем его и пойдем к Чернигову за своим князем; покончим с ним". Народ, услышав это, бросился к Федоровскому монастырю. Игорь стоял в церкви у обедни. Люди ворвались в церковь и потащили его с криками: "Побейте! Побейте!" С помощью боярина Михаила Владимиру Мстиславичу, брату Изяслава, удалось ввести Игоря в двор своей матери и затворить за собой ворота. Но толпа, избив Михаила, выломала ворота и, увидав Игоря на сенях, разбила сени, стащила с них Игоря и повергла его без чувств на землю; потом привязали ему веревку к ногам и потащили с Мстиславова двора через весь город на княжий двор и там его убили; отсюда, положив на дровни, повезли на Подол и бросили на торгу. Владимир велел взять тело Игоря и положить в Михайловской церкви, и на другой день похоронили его в Семеновском монастыре

Все монархи мира. Россия. 600 кратких жизнеописаний. Константин Рыжов. Москва, 1999 г.

Далее читайте:

Карамзин Н.М. История государства Российского том. 2 Глава XI. Великий князь Игорь Ольгович .

Святослав Ольгович (? - 14.02.1164+) (см. генеалогическую Таблицу 20 )

Родители: Олег Святославич (?-1115+), ? ;

Дети: Половчанка, дочь Аепы Гиргеневича -

• Олег (?-1180+);
  1-я жена c 1150г. дочь Юрия Долгорукого ;
  2. Агафья , дочь Ростислава Мстиславича (с 1163г.) -
  • Святослав (1166-?), князь рыльский;
  После смерти Святослава Ольговича Черниговское княжество должен был наследовать его старший сын Олег, но появился другой, более сильный, претендент - князь Святослав Всеволодович (?-1194+), двоюродный брат Олега. Олегу не удалось сохранить Чернигов, ему было выделено Северское княжество;
• Игорь (1151-1202+), кн. Северский (1179-1202), герой "Слова о полку Игореве" ;
• Всеволод (1153?-1196+), кн. Курский, по прозванию "Буй-Тур";
  жена - Ольга Глебовна, внучка Юрия Долгорукого ;

Основные моменты жизни

Князь Черниговский (1157-1164);

Материал с сайта

ОТ РУСИ ДРЕВНЕЙ ДО ИМПЕРИИ РОССИЙСКОЙ

Святослав Ольгович (кол. 8)

Святослав Всеволодич (? -1194) - вел. князь киев., сын вел. кн. киев. Всеволода Ольговича. В 1140 г., по просьбе новгородцев, отец отправил Святослава Всеволодича к ним на княжение. Но в Чернигове он узнал, что Новгород Великий предпочел ему кого-то из Мономашичей, и вернулся в Киев. Всеволод решил наказать Новгород и задержал у себя в «почётном» плену новгородских епископов и «лучших мужей», присланных за Святослава Всеволодича. Ок. 1142 отец посадил его в Турове, но через некоторое время дал ему Владимир-Волынский, поскольку в Туров был переведён из Переяславля Южного Вячеслав Владимирович. В том же году Святослав Всеволодич ходил вместе с Изяславом Давыдовичем и гал. кн. Владимирком Володаревичем на помощь польскому королю Владиславу, воевавшему со своими братьями. В 1143 г. женился на дочери полоц. кн. Василька (то ли Рогволодича, то ли Святославича).

В 1144 г. Всеволод Ольгович поссорился с Владимирком, который не желал видеть Святослава Всеволодича во Владимире-Волынском. В конце концов велому князю пришлось совершить против Владимирка поход, в котором принял участие и Святослав Всеволодич.

В 1143 г. вел. князь снова послал его вместе с дядьями в Польшу на помощь тому же Владиславу. Мир с гал. князем оказался непрочным, и в 1146 г. Всеволод двинулся на Галич, взяв с собой и Святослава Всеволодича. Вскоре после этого похода (уже после смерти отца) Святослав Всеволодич был втянут в борьбу своих дядьёв, Игоря Блаженного и Святослава Ольговичей, с Изяславом Мстиславичем за киев. стол. После победы последнего Святослав Всеволодич был выведен из Владимира-Волынского и получил взамен Межибожье, Бужск, Котельницу и ещё несколько городов, причём он вынужден был целовать крест на верность Изяславу, который затем заставил его бороться сначала против дяди - Вячеслава, а затем - против Святослава Ольговича. Позже Святослав Всеволодич помирился с последним, переметнувшись во враждебный Изяславу лагерь, т. к. был недоволен пожалованиями вел. князя. После смерти Изяслава (1154) Святослав Всеволодич принимал активное участие в борьбе князей за вел. стол, держа сторону то одного, то другого. Все эти годы он не забывал о своих правах на черниг. наследство и всячески добивался его, опираясь на помощь Святослава Ольговича.

В 1157 г. получил от нового вел. князя, Изяслава Давыдовича, Новгород-Северский в обмен на признание Изяслава вел. князем, но через короткое время Святослав Всеволодич поссорился с Изяславом.

В 1159 г. тот попытался отобрать Чернигов у Святослава Ольговича, и Святослав Всеволодич помог дяде отстоять своё владение. Год спустя Святослав Всеволодич участвовал вместе с дядей и др. князьями в осаде г. Вщижа, где сидел Святослав Владимирович. Через некоторое время союзники повторили этот поход.

В 1161 г. Святослав Всеволодич вновь в союзе с Изяславом Давидовичем (свергнутым с престола), к которому нехотя примкнул и Святослав Ольгович, т. к. киев. бояре сумели поссорить последнего с вел. кн. Ростиславом Мстиславичем. Союзники хотели свергнуть Ростислава и восстановить Изяслава на киев. стопе. Однако союз оказался непрочным, поскольку вскоре Святослав Всеволодич и его дядя заключили мир с Ростиславом и целовали ему крест. В 1162 г. Святослав Всеволодич вместе с др. князьями, вероятно по поручению вел. князя, ходил против Владимира Мстиславича Мачешича, захватившего Слуцк.

В 1164 умер Святослав Ольгович, и Чернигов должен был по «лествичному праву» наследования перейти к Святославу, старшему в роде Ольговичей, но вдова Святослава Ольговича, по совету ближних бояр, решила скрыть от племянника смерть мужа, чтобы дать возможность сыну Олегу захватить Чернигов. Однако епископ Антоний дал знать Святославу Всеволодичу о смерти дяди и действиях тётки. Святослав Всеволодич вступил с Олегом в переговоры, и тот пошёл в Новгород-Северский, а Святослав Всеволодич сел в Чернигове. Святослав Всеволодич пообещал наделить братьев (Олега, Игоря и Всеволода Буй-Тура) землями из своих владений, но обещания не выполнил. Олег на этот раз промолчал, но когда умер их общий родственник, вщижский кн. Святослав Владимирович (1167), а Святослав Всеволодич ещё раз обошёл Олега, не выделив ему надела из волостей умершего, между ними произошёл разрыв, чуть не кончившийся усобицей. Они заключили между собой мир, и Олег получил от двоюрод. брата 4 города. В том же году Святослав Всеволодич выдал свою дочь Болеславу за гал. кн. Владимира Ярославича. После смерти вел. кн. киев. Ростислава Мстиславича (1167) вел. стол должен был занять Святослав Всеволодич, но киевляне воспротивились этому, желая видеть на престоле Мономашича Мстислава Изяславича, и Святослав Всеволодич вынужден был остаться в Чернигове. Через некоторое время он участвовал в успешном походе князей на половцев, который организовал Мстислав.

С 1169 по 1172 гг. Святослав Всеволодич не принимал участия в борьбе Андрея Боголюбского и Мстислава Изяславича за киев. стол.

В 1172 г. заложил в Чернигове церковь во имя св. Михаила Архангела. В том же году участвовал в военных действиях Андрея Боголюбского против смол. Ростиславичей: под его команду влад. князь дал большое войско, в составе которого находились дружины 20 князей. Поход этот, правда, закончился ничем, так как князья, захватившие Киев, не смогли его удержать. Одержав победу над сторонниками Боголюбского, Ростиславичи, по уговору, отдали Киев луц. кн. Ярославу Изяславичу. Святослав тут же напомнил последнему об их давней договорённости: кто первый займет Киев, не забудет и другого. Ярослав отказался выполнить обещание, и тогда Святослав Всеволодич со своими братьями неожиданно оказался под стенами Киева и вынудил Ярослава бежать. В это время Олег Святославич, видя, что Святослав Всеволодич сел в Киеве, пошёл в Чернигов, собираясь по праву сесть в нём княжить. Святослав Всеволодич, боясь не удержать Киев и потерять Чернигов, помирился с Ярославом, занявшим снова к тому времени Киев, и пошёл разорять волости Олега, который был вынужден оставить Чернигов. Война между Святослав Всеволодич и Олегом продолжалась и в 1174 г.: Олег заключил союз с Ростиславичами и киев. кн. Ярославом, чтобы с) сторон двинуться на Чернигов, однако Ростиславичи и Ярослав вскоре заключили со Святослав Всеволодич мир, разрушив у него для острастки лишь а городка. Олегу пришлось также пойти на мировую. После убийства Андрея Боголюбского (1174) в войне между младш, братьями последнего, Михалком и Всеволодом, и Ростиславичами Святослав Всеволодич держал сторону первых, помогая им воинами, снаряжением, взяв под свою защиту их жён. К тому времени Ярослав должен был уступить Киев старшему в роде Ростиславичей -Роману, который потерпел неудачу в походе на половцев (1176). Этим воспользовался Святослав Всеволодич и выгнал Романа из Киева. На помощь Ростиславичам пришёл Мстислав Изяславич, и Святослав Всеволодич оставил Киев. Понимая, что черниг. князь будет домогаться вел. стола и всегда будет одерживать верх над Романом, который не любил и не умел воевать, Ростиславичи не стали отнимать у Святослав Всеволодич престол, и тот снова оказался в Киеве.

В 1177 Святослав Всеволодич женил своих сыновей: Всеволода Чермного - на дочери польск, кор. Казимира, а Владимира - на дочери Михалка Юрьевича.

В 1180 Святослав Всеволодич а Всеволод Большое Гнездо ополчились друг на друга из-за влияния на ряз. кн. Романа Глебовича, который со Всеволодом был связан клятвой, а со Святослав Всеволодич- родств. узами. В их спор были вовлечены и Ростиславичи, пытавшиеся овладеть Киевом в отсутствие Святослав Всеволодич Вскоре, однако, он примирился и с тем, и с другими. Мир был скреплен (1182) браком: Глеб Святославич женился на дочери Рюрика Ростиславича, а Мстислав Святосавич (сын Святослав Всеволодич) - на свояченице Всеволода Большое Гнездо. С этого времени Святослав Всеволодич укрепил своё положение вел. князя. В том же году он послал в помощь Всеволоду Владимира с полком против волжск, булгар.

В 1184-1185, Святослав Всеволодич организовал походы рус. ратей в Степь. В 1186 освятил черниг. церковь Благовещения. В 1187 новг.-северск. кн. Игорь Святославич, бежав из половец, плена, прибыл в Киев просить Святослав Всеволодич о помощи против половцев.

В 1188 вел. князь, наконец, вместе с Рюриком и Владимиром Глебовичем собрался в поход, который кончился ничем, поскольку половцы, узнав о приближении русских, ушли в глубь степей. Зимой того же года поход был повторен, но результат был тот же, т. к. брат Святослав Всеволодич, Ярослав, не захотел идти далеко в Степь. За половцами послали киев. воеводу Романа Нездиловича, который отыскал их вежи и разгромил половец, силы.

В 1189 венг. кор. Бела, удерживавший до сих пор Галич, желая заручиться поддержкой Святослав Всеволодич в своих интересах, прислал к нему послов с просьбой заключить мир. Святослав Всеволодич тайком от Рюрика отправил к королю своего сына Глеба, полагая, что Бела посадит его в Галиче. Рюрик узнал о сговоре венгров с вел. князем, и мирный договор между союзниками едва не был расторгнут.

В 1190 Святослав Всеволодич и Рюрик подчинили половцев «своей воле», но мир со степняками и.на этот раз оказался недолговечным. Уже осенью того же года Святослав схватил (по доносу) торческ. хана Кунтувдея, но, посоветовавшись с Рюриком, решил привести его к присяге и отпустить. Оскорбленный хан, желая отомстить Святослав Всеволодич, отправился в Степь к половцам и уговорил их пойти на Русь. В это время в Киев. земле находился лишь сын Рюрика Ростислав, т. к. Святослав Всеволодич находился в гостях у братьев, за Днепром, а Рюрик поехал в Овруч. Одному Ростиславу трудно было справиться с обороной Киев. обл., но он блестяще справился со своей задачей. Его отец, уезжая, просил Святослава Всеволодича, когда тот поедет за Днепр, дать Ростиславу в помощь, на всякий случай, сына Глеба. Вел. князь обещал, но Глеба не прислал. Мало того, он вскоре затеял тяжбу с Рюриком и Давидом за какие-то волости в Смол. земле. Рюрик послал гонцов к Всеволоду Большое Гнездо и смол. кн. Давиду, и они напомнили Святославу Всеволодичу, что тот нарушает статьи прежнего договора с кн. Романом, и выслали ему назад крестоцеловал. грамоты. Это означало разрыв союза. Святослав Всеволодич в гневном порыве отослал послов, но вскоре одумался и вернул их, чтобы в их присутствии целовать крест Мономашичам «на всей их воле». В том же году он женил своего внука, Давыда Ольговича, на дочери новгород.-северск. кн. Игоря Святославича.

В 1192 Святослав Всеволодич с братьями и Рюриком всё лето простояли у Канет, охраняя Киев. кн-во от половцев, после чего предприняли на них поход. Однако союзники вел. князя, чёрные клобуки, отказались идти за Днепр, и поход не состоялся.

В 1193 Святослав Всеволодич, видя, что Рюрик заключил мир с одной из половец, орд, предложил сделать то же самое и с другой, кочевавшей вблизи рус. границ; князья прибыли для заключения мира с половцами в Канев, куда пришли и 2 орды половцев, но князья и половцы разъехались восвояси, не договорившись. Рюрик вскоре предупредил Святослава Всеволодича, что надо готовиться к походу на половцев или собирать силы для защиты своих владений от степняков. Сославшись на неурожай, Святослав Всеволодич отказался от похода. Рюрик пытался всё-таки склонить вел. князя к военным действиям против половцев, но Святослав Всеволодич настоял на своём, и поход не состоялся.

В 1194 он пригласил своих братьев, родного Ярослава и двоюрод. Игоря и Всеволода Буй-Тура, в Рогов (по др. известиям - в Канев) на совет по поводу похода на ряз. князей, с которыми у черниг. князей были давние пограничные споры. Однако влад. кн. Всеволод Большое Гнездо высказался против этого похода, и Святослав Всеволодич был вынужден подчиниться. В ато время князь киев. был уже тяжело болен и вскоре скончался.

Использованы материалы из кн.: Богуславский В.В., Бурминов В.В. Русь рюриковичей. Иллюстрированный исторический словарь.

Борис (? - 1078) (кол. VII), князь Вышгородский (1073 - 1077)

Олег (? - 1115) (кол. VII)

Всеволод (? - после 1124) (кол. VIII), князь Муромский (1123 - после 1124) женат на дочери Болеслава III (см. Пясты)

Ростислав (? - 1120) (кол. VIII)

Иван (? - 1148) (кол. VIII)

Всеволод II (1094 - 30.06.1146) (кол. VIII), князь Черниговский (1127 - 39), вел. князь Киевский (1139 - 46), женат с 1116 года на Агафии, дочери Мстислава I Владимировича (см. Потомки Рюрика)

Дочь Изяслава III (кол. IX) жена с 1156 года Глеба Юрьевича Переяславского (? - 20.01.1171)

Дочь Святоши Давыдовича (кол. IX), по некоторым данным, жена с 1123 года Всеволода Мстиславовича (кол. IX) (см. Потомки Рюрика)

Болеслава (?- ?) (кол. X), жена Владимира Ярославовича (1151 - 1199) (см. Князья Перемышленские и Галицкие)

Всеволод III Чермный (? - 1214) (кол. X), кн. Черниговский (1204 - 1210,1214), вел. кн. Киевский (1206 - 1207, 1210 - 1214), первая жена с 1178 года пр. Мария (? - 1179), дочь Казимира II Справедливого

Ефросиния - Феодулия (ок.1212 - 25.09.1250). Её жених Федор Ярославович (1219 - 5.6.1233) умер перед свадьбой или в день свадьбы (см. Князья Владимиро - Суздальские) . Ушла в монахини

Ростислав Михайлович (? - ок. 1262) (кол. XII) женат с 1243 года на Анне, дочере короля Венгрии Бела IV (см. Венгрия. Арпады) . Князь Новгородский (1229 - 1230), князь Галицкий (1238), князь Луцкий (1239), князь Черниговский (1240 - 1243), бан Мачевский на Дунае (1243 - ?)

Дочь Ростислава Михайловича (кол. XIII), жена Михаила II Асеня (1238 - 1257), царя Болгарии (пр. 1246 - 1257)

Бела (кол. XIII) (? - 1272), убит

Кунгута (Кунигунда) (1245 - 9.9.1285) (кол. XIII), первая жена c 25.10.1261 Пржемысла Оттокара II (1230 - 26.8.1278), короля Богемии, герцога Австрии (см. Чехия (Богемия). Пшемысловичи. Потомки Владислава I)

Агриппина (ок. 1250 - 1303) (кол. XIII), жена с 1265 года Лешека Черного, князя Кракова (см. Пясты. Потомки Казимежа II Справедливого) . В 1271 году ушла в монастырь, в 1275 году примирилась с мужем. В 1289 году передала право наследования Венцелю (Венчеслав) II (1271 - 1305), сыну своей сестры Кунгуты

Далее читайте:

Рейтинг 1 (Рейтинг - сумма голосов)