Юстиниан i великий. Происхождение и военная карьера

Юстин-философ начинает собой ряд христианских мыслителей, для которых античная культура в ее наиболее гуманистических проявлениях была если не сестрой, то, во всяком случае, ближайшей родственницей христианства. Для Татиана и его многочисленных раннесредневековых последователей она была не более как сплошным заблуждением, или, выражаясь его словами, «творением дьявола». В ряду Юстина окажутся потом Климент и Ориген, Лактан- ций и Боэций. В ряду Татиана - Теофил и Тертул- лиан, Арнобий и Григорий I. Августин так и не сможет сделать окончательного выбора между двумя этими позициями, но, как показывает его сочинение «De doctrina Christiana», скорее будет склоняться к позиции Юстина.
Мировоззрение Юстина6 в своей основе эклектично. В наибольшей степени оно зависит от стоиков; заметно влияние Филона и стоизирующих платоников. Вместе со стоиками и платониками он убежден в высоком достоинстве человеческого разума и его способности найти истину. В «Диалоге с Трифоном» мы можем найти, например, такой пассаж: «Ничего не может быть лучше, чем доказать, что разум господствует над всем и что человек, руководствующийся им, может правильно оценивать стремления других и указывать им путь к счастью» [(Dial. 3). Эти слова в равной мере могли бы быть приписаны и Гераклиту, и Платону, и стоикам. В своей первой «Апологии» Юстин, почти цитируя Платоново «Государство», пишет: «До тех пор, пока цравители и народы не будут философствовать, государства не будут благоденствовать» (Apol. I 3). В этих словах, правда, есть существенное отличие от платонизма: Юстин - философ раннего христианства, которое Ф. Энгельс верно охарактеризовал как религию народных низов7, поэтому он, естественно, отчасти выражает идеологию этих низов и призывает философствовать не только правителей, но и народы. С его точки зрения, философия должна быть достоянием каждого, а не привилегией элитарного меньшинства избранного народа - греков (Ibid.).
Но мы неправильно поняли бы Юстина, если бы увидели в этом призыве философствовать идею необходимости расширения влияния светских философских школ или же киническо-стоическую идею философии как доступного каждому «откровения» природы. Для христианского апологета (каким был Юстин) быть философом в последнем счете означало быть энающим божественное откровение христианином, а «демократизация» философии означала прежде всего распространение христианского знания и христианской веры. В отличив от киников и стоиков, для которых достижение истины было делом личного, индивидуального усилия, для христианского апологета последняя истина уже содержалась в Писании в готовом виде и не требовала специального поиска8, скорее она нуждалась лишь в истолковании, расцространении и защите. Все эти три задачи в какой-то мере входят в проблематику Юстиновых сочинений, но все же для Юстина главное - защита [(апология).
Юстин не отрицает за языческой философией права называться мудростью, но считает ее мудростью низшего порядка по сравнению с мудростью христианской. Основания такой позиции сводятся у него к следующему. Во-первых, языческая философия, по Юстину, не является универсальной и всегда остается собственностью только малочисленной элиты, христианская же мудрость открыта всем. Во-вторых, то, что языческая философия говорит об истине, смысле жизни и т. п., выражено в труднодоступной и изощренной форме, в то время как христианская мудрость говорит о том же лучше и в самых простых и понятных каждому словах. В-третьих, языческая философия разделена на многие школы, мнения которых часто противоречат друг другу, но истина и подлинная мудрость должны быть едиными. Именно такова, по Юстину, мудрость христианская,. ибо она опирается на единый источник истины - святое Писание. В-четвертых, христианская мудрость имеет превосходство авторитета, ибо если языческая мудрость есть творение людей, пусть даже частично приобщенных к мировому Логосу, то мудрость христианская есть творение божествен- ное. Наконец, преимуществом христианской мудрости является ее большая в сравнении с языческой древность, ибо, по мнению Юстина, еврейские пророки изложили свои учения (наследуемые христианами) задолго до появления греческой философии. Рассуждая по принципу post hoc ergo propter hoc, Юстин вслед за Филоном использует критерий древности для доказательства влияния книг Ветхого завета на греческую философию.
Таким образом, у Юстина можно найти практически все основные виды последующей общей аргументации в пользу приоритета христианской мудрости над языческой, т. е. аргументы от универсальности, простоты, единства, авторитетности и древности9. И все же Юстин находил в греческой философии много истинного. Сюда он относил все те античные идеи, и прежде всего идеи знакомых ему платоников и стоиков, которые перекликались с христианскими воззрениями, среди них учение о едином боге, создании им мира, бессмертии души, провидении и т. п. Но эти идеи, по мнению Юстина, не принадлежали собственно языческой философии: «...все, что сказано кем-нибудь хорошего, принадлежит нам, христианам» (Apol. II 13). Подобное, казалось бы, сумасбродное заявление Юстин пытается оправдать двумя восходящими к Филону аргументами. Первый - уже упомянутый тезис о заимствовании греками своих лучших идей из книг древнееврейских пророков. Например, свое космогоническое учение (по «Тимею») и учение о свободе воли (вероятно, по «Федру», 248 с) Платон просто заимствует у Моисея (Apol. I 25). Отличие этого взгляда от подобного же взгляда Филона только в том, что здесь «наставник» греческой философии Моисей уже не столько учитель еврейского закона, сколько пророк Христа, мыслящий по-христиански задолго до появления Евангелия. Уже у Юстина христианство помещается в центр мировой истории и все события, ему предшествовавшие, трактуются как имеющие целевую функцию «приуготовления» к нему. Под этим углом зрения Моисей и Платон лишь орудия провидения, и Платон направляется в египетское путешествие именно для того, чтобы заимствовать пасть Моисеевой мудрости й передать ее яаычйикам. Другой аргумент - учение о Логосе, заимствованное Юстином в философской части непосредственно у стоиков, в теологической, по-видимому, у Филона и в Ветхом завете. Во всяком случае, Юстин не ссылается на четвертое евангелие и, вероятно, не знает его. Новым в сравнении со стоиками и Филоном Александрийским было отождествление Юстином Логоса с Христом. Поэтому для него «все те, кто жили согласно Логосу, суть христиане, пусть даже их и считали безбожниками, как Сократа или Гераклита» (Ibid. 13).
Как и Филон, Юстин делает Логос посредником между миром и богом. Библейский бог-Отец непостижим и невыразим в языке. Имена, которые ему приписываются в Писании («отец», «бог», «творец» и т. д.), служат не для обозначения его сущности, а для наименования его действий и проявлений (Apol. I 6). Будучи совершенно трансцендентным, бог осуществляет свою связь с миром через Логос, который и есть его Сын, рождающийся до творения мира. Рождение Логоса Юстин интерпретирует в терминах стоической теории «внутреннего» и «произнесенного» слова. Вечно присутствуя в боге как его внутреннее слово, т. е. актуальная мысль, Логос получает самостоятельйое существование, когда это слово провозглашается, исходит вовне. При этом, рождая Слово-Логос, бог ничего не утрачивает из своего бытия, ибо «слово не уменьшается в нас, когда мы его произносим» (Dial. 01). Рождение Логоса от бога подобно передаче света от одного факела к другому (Ibid. 128) 10. Эти аналогии позволяют считать христологическую позицию Юстина достаточно ортодоксальной с точки зрения будущего ни- кейского символа веры («Свет от Света»), но его подчеркивание того, что Логос был именно «рожден», т. е. получил самостоятельное существование перед творением мира, а до того был только внутренним свойством бога, могло стать в будущем одним из источников арианства. Вообще теологическая позиция Юстина неустойчива и противоречива - естественное следствие незрелости самого христианства, которое в эту эпоху только зарождалось.
Юстин не мог Опереться йа какую бы то ни было официальную теологию, ибо ее еще просто не существовало. На деле он сам на свой страх и риск должен был конструировать эту теологию. Что касается философской, или, лучше сказать, мировоззренческой, позиции Юстина, то многие ее особенности объясняются новизной и срочностью той задачи, которую он решал,- соединить философию с христианством, но соединить в отличие от гностиков без ущерба для христианства. Решая эту задачу, Юстин брал в качестве материала для построения христианской картины мира все то, что было под рукой, если только оно не вредило основной христианской идее. Его интуиция и опыт новозаветных книг подсказали ему, что в этике и натурфилософии можно кое- что взять у стоиков. И он заимствует стоическое учение о добродетелях и естественной (природной) основе нравственности. Использует стоическую теорию notiones communes - заложенных в самой человеческой природе общих понятий о нравственности, но особенно настаивает Юстин на прирожденности всем людям «естественного понятия» о боге (Dial. 93). Одобряя в целом гераклитовско-стоическое учение о логосе, он не приемлет фатализма и материализма стоиков и обращается за поддержкой к Платону и платоникам. У последних он находит учение о свободе воли («Федр») и творении мира единым богом («Тимей»). В «Тимее» (28с) он отыскивает подтверждение библейского учения о непостижимости бога, а во втором письме Платона - намек на доктрину троичности11. Юстин опирается на платоников и в учении о душе, отстаивая ее бессмертие и божественное достоинство12, но отвергает мнение платоников, что душа бессмертна по природе, считая вместе с христианством ее бессмертие даром бога (Apol. I 8). Разумеется, отвергает он и учение о метемпсихозе. В ключевых пунктах своей антропологии Юстин менее зависим от языческих философов и рассуждает скорее в духе Посланий Павла 13.
Таким образом, Юстин открывает первую страницу многовековой истории сознательной ассимиляции христианскими мыслителями элементов языческой философской культуры. Его основная пози- ция: греческая философия находится в гармонии с христианским учением и подтверждает его своими лучшими образцами - станет одной из классических позиций в последующую эпоху. Однако уже ученик Юстина Татысн14 продемонстрировал своим примером, что это была не единственная возможная позиция.
И Юстин и Татиан происходили с эллинистического Ближнего Востока, который считал христианское учение по преимуществу своей собственностью, дарованной им римскому миру. Горделивое чувство собственного превосходства в сфере религии, которое испытывали ближневосточные христиане, резко контрастировало с пренебрежительным отношением к ним как к варварам со стороны греко-римского языческого общества. Уже Юстин требовал по крайней мере уравнения в правах языческой и христианской мудрости. Но он не страдал «комплексом провинциала», так обострявшим вполне понятное чувство протеста против эллинской исключительности у Татиана, у которого оно нередко доходило до слепой ненависти ко всему греческому.
В своей инвективе «Adversus graecos» Татиан предпринимает «варварское» нашествие на языческую культуру. «Ваши книги,-пишет он, обращаясь к эллинам,- подобны лабиринтам, а читающие их - бочке Данаид* Вы разорвали мудрость на части, лишив себя истинной мудрости. Бога вы не энаете и, споря друг с другом, опровергаете сами себя. Поэтому все вы ничтожны, и хотя присваиваете себе дар слова, но рассуждаете как слепой с глухим» (Adv. 25). Этой разорванной на части мудрости языческих философских школ Татиан противопоставляет «мудрость варваров», которая, по его убеждению, выше эллинской и в смысле своего единства, и в отношении универсальности, простоты, авторитетности и древности 15, но особенно в отношении своей моральности. Уличая эллинскую философию в безнравственности, Татиан указывает, что у эллинов учения всегда расходились с реальным поведением: Диоген умер от обжорства, Аристипп был развратником, Платон был продан Дионисием в рабство из-эа того, wo тот не мог насытить его жадности и т, п.
JAdv. 7) 16. И не только философы, но и всё, что носило гордое имя эллинского, изображается Татианом почти исключительно в черных красках. Что это? Злонамеренное искажение истины или риторическая экзальтация адвоката столетиями унижаемых и эксплуатируемых народов периферии Римской империи? Скорее последнее. В других местах своего сочинения Татиан ясно показывает, что суровое отношение к греческой культуре есть реакция, а не агрессия. «Зачем вы присваиваете мудрость только себе,- говорит Татиан грекам,- не имея ни другого солнца, ни других звезд над собой, ни лучшего происхождения, ни даже смерти, отличной от других людей?..» (Adv. 26). За требованием равноправия всех народов в отношении мудрости у Татиана стоит также требование равенства и в более широком, социальном, смысле. Татиан еще разделял палеохри- стианские надежды на то, что новая религия освободит народы от рабства и тирании и даст им всем равные политические права (Adv. 29).
Если Юстин может быть назван идеологом умеренного (главным образом рабовладельческого) крыла христианства, то Татиан, несомненно, выражал мнения христианских низов. Он постоянно печется о судьбе мелкого люда. Он осуждает Аристотеля за то, что тот в своей этике лишал права на счастье всех тех, кого злая судьба не одарила ни знатностью происхождения, ни телесной силой и красотой, ни богатством (Adv. 2). О его демократизме свидетельствует также и положительная часть его учения, где преобладает вульгарный стоицизм и кинизм (близкие к обыденному мировоззрению простого народа) и почти полностью отсутствует (в противоположность Юстину) аристократический платонизм. Но лучшим свидетельством этому служит радикализм Татиана в отношении к элитарной культуре.
Татиан доводит до логического конца взятую у Юстина курьезную идею о плагиате греков. Всё, чем похваляются греки как своим личным достоянием, они украли у варваров: алфавит они взяли у финикиян, геометрию и историю - у египтян, астрономию - у вавилонян и т. д. Что же касается философии, то и ее греки похитили у варваров, а именно у иудеев, но, не добавив к этому ничего, кроме Ошибок и заблуждений, до неузнаваемости ее испортили (Adv. 7, 35). У нас, современников развитой исторической науки, подобные утверждения могут вызывать только недоумение. Но в эпоху Юстина и Та- тиана они не выглядели настолько абсурдными. Даже мы производим европейские алфавиты от финикийского, а историю точных наук начинаем с Египта и Ассиро-Вавилонии. Историю древние представляли в основном как хронологию и палеографию, а древнейшие образцы той и другой действительно принадлежали Египту. Да и относительно заимствования философии многие могли поверить Филону, Юстину и Татиану (и это подтверждается самой продолжительностью существования этой «гипотезы»). Ибо, с одной стороны, древние не слишком верили (если вообще верили) в способность индивида к самостоятельному творческому открытию, особенно в философии, и всегда искали более древний источник той или иной философской идеи. Так появлялись общепризнанные цепочки: стоики и Аристотель - от Платона, Платон - от Сократа, Сократ - от Пифагора, Пифагор - от брахманов, брахманы - от самого бога 17. Поскольку же, как правило, цепочки замыкались на том или ином боге 18 и получалось, что учение в конце концов имеет божественное происхождение, постольку естественно было предположить, что по мере филиации учение тускнело и портилось, постепенно теряя с передачей из рук в руки первоначальную чистоту. Не удивительно поэтому, что степень глубины и истинности учения часто ставили в зависимость от его древности. Пифагореец Нумений именно по этой причине ставил Моисея и Пифагора выше Платона, а Платона выше Аристотеля. С другой стороны, греки были убеждены, что таинственные путешествия их «духовных отцов», Пифагора и Платона, на Восток оказались решающими для возникновения их учений. Учитывая сказанное, можно предположить, что этот экстравагантный аргумент Филона, Юстина, Татиана и их последователей не всегда бил мимо цели.

В положительной части своего учения19 Татиан менее удачлив, чем в критике. Он осудил греческую
философию, не успев ее понять, и стал на защиту христианства, не успев разобраться в Писании. Результатом было множество философских противоречий и догматических ошибок. Последние в конце концов увели его за пределы христианства и сделали на все времена «еретиком», основателем секты эн- кратистов. Современные католические историки любят с облегчением констатировать, что этот ненавистник античной культуры окончил свои дни вне лона церкви20. В отличие от них весьма почитаемый католиками «учитель церкви» Иероним Стридонский говорил о сочинении Татиана «Adversus Graecos» как «о лучшем и полезнейшем из всех произведений» этого апологета (De script. 47). Такая оценка, конечно, не означает, что этот выдающийся филолог и знаток античности разделял мнения Татиана. Скорее в ней отразилась известная, так и неосуществленная мечта Иеронима искоренить в себе дух Цицерона и Сенеки и стать «чистым» христианским писателем. Но даже сам Татиан, казалось бы почти свободный (в отличие от Иеронима) от искушающего блеска греческой образованности, не смог избежать античных языческих влияний. Тем более не могли избежать их мыслители такой большой культуры, как Иероним и ему подобные. В смысле зависимости от античной образованности ближе, чем Татиан, к Иерониму стоит следующий апологет - Афинагор, ближе к Татиану - философский антипод Афина- гора - Теофил.

ЮСТИНИАН I ВЕЛИКИЙ

(482 или 483–565), один из величайших византийских императоров, кодификатор римского права и строитель собора св. Софии. Юстиниан был, вероятно, иллирийцем, родился в Таурезии (провинция Дардания, близ совр. Скопье) в крестьянской семье, но воспитывался в Константинополе. При рождении получил имя Петр Савватий, к чему впоследствии добавились Флавий (как знак принадлежности к императорскму семейству) и Юстиниан (в честь дяди по матери императора Юстина I , правил в 518–527). Юстиниан, любимец не имевшего собственных детей дяди-императора, сделался при нем чрезвычайно влиятельной фигурой и, постепенно восходя по служебной лестнице, поднялся до поста командующего столичным военным гарнизоном (magister equitum et peditum praesentalis). Юстин усыновил его и сделал своим соправителем в последние несколько месяцев царствования, так что когда 1 августа 527 Юстин умер, Юстиниан взошел на трон. Рассмотрим царствование Юстиниана в нескольких аспектах: 1) войны; 2) внутренние дела и частная жизнь; 3) религиозная политика; 4) кодификация права.

Войны. Юстиниан никогда не принимал личного участия в войнах, поручая руководство боевыми действиями своим военачальникам. К моменту его восшествия на престол неразрешенным вопросом оставалась извечная вражда с Персией, вылившаяся в 527 в войну за господство над кавказским регионом. Полководец Юстиниана Велисарий одержал блестящую победу при Даре в Месопотамии в 530, но в следующем году потерпел от персов поражение при Каллинике в Сирии. Царь Персии Хосров I, пришедший на смену Каваду I в сентябре 531, заключил в начале 532 “мир на вечные времена”, по условиям которого Юстиниан должен был выплатить Персии 4000 фунтов золота на содержание кавказских крепостей, противостоявших набегам варваров, и отказаться от протектората над Иберией на Кавказе. Вторая война с Персией разразилась в 540, когда поглощенный делами на Западе Юстиниан допустил опасное ослабление своих сил на Востоке. Боевые действия велись на пространстве от Колхиды на побережье Черного моря до Месопотамии и Ассирии. В 540 персы разграбили Антиохию и ряд других городов, однако Эдессе удалось от них откупиться. В 545 Юстиниану пришлось выплатить за перемирие 2000 фунтов золота, что, однако, не коснулось Колхиды (Лазики), где военные действия продолжались до 562. Окончательное урегулирование было похоже на предыдущие: Юстиниан должен был платить 30 000 aurei (золотых монет) ежегодно, а Персия обязалась защищать Кавказ и не преследовать христиан.

Гораздо более значительные кампании были предприняты Юстинианом на Западе. Некогда Средиземное море принадлежало Риму, но теперь Италией, южной Галлией, а также большей частью Африки и Испании владели варвары. Юстиниан вынашивал честолюбивые планы возвращения этих земель. Первый удар был направлен против вандалов в Африке, где правил нерешительный Гелимер, сопернику которого Хильдерику Юстиниан оказывал поддержку. В сентябре 533 Велисарий без помех высадился на африканском побережье и вскоре вошел в Карфаген. Приблизительно в 30 км к западу от столицы он выиграл решающее сражение и в марте 534, после длительной осады на горе Паппуа в Нумидии, вынудил Гелимера сдаться. Однако кампанию все еще нельзя было считать законченной, поскольку предстояло справиться с берберами, маврами и мятежными византийскими войсками. Умиротворить провинцию и установить контроль над горным массивом Орес и восточной Мавританией поручили евнуху Соломону, что он и исполнил в 539–544. Из-за новых восстаний в 546 Византия едва не лишилась Африки, однако к 548 Иоанн Троглита установил в провинции прочную и долговременную власть.

Завоевание Африки было только прелюдией к завоеванию Италии, в которой теперь господствовали остготы. Их король Теодат убил Амаласунту, дочь великого Теодориха, которой покровительствовал Юстиниан, и этот инцидент послужил предлогом для начала войны. К концу 535 была оккупирована Далмация, Велисарий занял Сицилию. В 536 он овладел Неаполем и Римом. Теодата сместил Витигис, который с марта 537 по март 538 осаждал Велисария в Риме, однако был вынужден ни с чем отступить на север. Затем византийские войска заняли Пицен и Милан. Равенна пала после осады, длившейся с конца 539 по июнь 540, и Италия была объявлена провинцией. Однако в 541 отважный молодой король готов Тотила взял дело отвоевания былых владений в свои руки, и к 548 Юстиниану принадлежали только четыре плацдарма на побережье Италии, а к 551 к готам перешли также Сицилия, Корсика и Сардиния. В 552 в Италию прибыл талантливый византийский командующий евнух Нарсес с хорошо оснащенной и снабженной армией. Стремительно двигаясь от Равенны на юг, он разбил готов при Тагине в центре Апеннин и в последнем решающем сражении у подножия горы Везувий в 553. В 554 и 555 Нарсес очистил Италию от франков и алеманнов и подавил последние очаги сопротивления готов. Территория к северу от По была частично возвращена в 562.

Остготское королевство перестало существовать. Равенна стала центром византийской администрации в Италии. Нарсес правил там как патрикий с 556 по 567, а после него здешний наместник стал называться экзархом. Юстиниан более чем удовлетворил свои честолюбивые замыслы. Ему покорилось также западное побережье Испании и южное побережье Галлии. Однако основные интересы Византийской империи находились все же на Востоке, во Фракии и Малой Азии, так что цена приобретений на Западе, которые не могли быть долговечными, возможно, оказалась чересчур высокой.

Частная жизнь. Замечательным событием в жизни Юстиниана явилась его женитьба в 523 на Феодоре, куртизанке и танцовщице с яркой, но сомнительной репутацией. Он беззаветно любил и почитал Феодору до самой ее смерти в 548, обретя в ее лице соправительницу, которая помогала ему управлять государством. Однажды, когда во время восстания “Ника” 13–18 января 532 Юстиниан и его друзья были уже близки к отчаянию и обсуждали планы бегства, именно Феодоре удалось спасти трон.

Восстание “Ника” разразилось при следующих обстоятельствах. Партии, сложившиеся вокруг скачек на ипподроме, обычно ограничивались враждой друг с другом. Однако на этот раз они объединились и выдвинули совместное требование освободить своих взятых под стражу товарищей, за чем последовало требование уволить трех непопулярных должностных лиц. Юстиниан проявил уступчивость, но здесь к борьбе подключилась городская чернь, недовольная непомерными налогами. Волнениями воспользовались некоторые сенаторы, которые выдвинули в качестве претендента на императорский трон Ипатия, племянника Анастасия I. Однако властям удалось расколоть движение, подкупив лидеров одной из партий. На шестой день верные правительству войска напали на собравшийся на ипподроме народ и учинили дикую резню. Претендента на трон Юстиниан не пощадил, но в дальнейшем проявил сдержанность, так что из этого тяжелого испытания он вышел еще более сильным. Следует отметить, что рост налогов был вызван расходами на две широкомасштабные кампании – на Востоке и Западе. Министр Иоанн Каппадокийский проявлял чудеса изобретательности, добывая средства из любых источников и любыми способами. Другим примером расточительности Юстиниана была его программа строительства. Только в одном Константинополе можно указать следующие грандиозные сооружения: отстроенный заново после разрушения во время восстания “Ника” собор св. Софии (532–537), который до сих пор является одним из величайших сооружений в мире; не сохранившийся и до сих пор недостаточно изученный т.н. Большой (или Священный) дворец; площадь Августион и великолепные примыкающие к ней сооружения; построенная Феодорой церковь св. Апостолов (536–550).

Религиозная политика. Юстиниан интересовался вопросами религии и считал себя теологом. Будучи страстно приверженным православию, он боролся с язычниками и еретиками. В Африке и Италии от него пострадали ариане. К монофизитам, которые отрицали человеческую природу Христа, относились с терпимостью, поскольку их взгляды разделяла Феодора. В связи с монофизитами Юстиниан оказался перед непростым выбором: он хотел мира на Востоке, но не желал ссориться также и с Римом, который для монофизитов ровно ничего не значил. Сначала Юстиниан попытался добиться примирения, но, когда на Константинопольском соборе 536 монофизиты были преданы анафеме, преследования возобновились. Затем Юстиниан начал готовить почву для компромисса: он пытался склонить Рим к тому, чтобы была выработана более мягкая трактовка православия, и принудил находившегося у него в 545–553 папу Вигилия фактически осудить положение символа веры, принятого на 4-м Вселенском соборе в Халкидоне. Эта позиция получила одобрение на 5-м Вселенском соборе, проходившем в Константинополе в 553. К концу царствования позицию, которую занимал Юстиниан, едва ли можно было отличить от позиции монофизитов.

Кодификация права. Более плодотворными оказались колоссальные усилия, приложенные Юстинианом к разработке римского права. Римская империя постепенно отказалась от прежней жесткости и негибкости, так что все в больших (быть может, даже чрезмерных) масштабах в расчет стали приниматься нормы т.н. “права народов” и даже “естественного права”. Юстиниан решил обобщить и систематизировать этот обширный материал. Работу наладил выдающийся юрист Трибониан с многочисленными помощниками. В результате на свет явился знаменитый Corpus iuris civilis (“Свод гражданского права”), состоящий из трех частей: 1) Codex Iustinianus (“Кодекс Юстиниана”). Впервые его издали в 529, но вскоре он был значительно пересмотрен и в 534 получил силу закона – именно в той форме, в которой мы его теперь знаем. Сюда вошли все представлявшиеся важными и сохранявшие актуальность императорские постановления (constitutiones) начиная с императора Адриана, который правил в начале 2 в., в том числе 50 постановлений самого Юстиниана. 2) Pandectae или Digesta (“Дигесты”), подготовленная в 530–533 компиляция взглядов лучших правоведов (в основном 2 и 3 вв.), снабженная поправками. Комиссия Юстиниана взяла на себя труд по примирению различных подходов юристов. Законодательные нормы, описанные в этих авторитетных текстах, стали обязательными для всех судов. 3) Institutiones (“Институции”, т.е. “Основы”), учебник права для студентов. Учебник Гая, юриста, жившего во 2 в. н.э., был осовременен и выправлен, и с декабря 533 этот текст вошел в учебные программы.

Уже после смерти Юстиниана были опубликованы Novellae (“Новеллы”), дополнение к “Кодексу”, где содержатся 174 новых императорских постановлений, причем после смерти Трибониана (546) Юстиниан издал лишь 18 документов. Большинство документов составлено на греческом, который приобрел статус официального языка.

Репутация и достижения. Оценивая личность Юстиниана и его достижения, следует учитывать роль, которую играет в формировании наших представлений о нем его современник и главный историк Прокопий. Прекрасно осведомленный и компетентный ученый, по неизвестным нам причинам Прокопий испытывал к императору стойкую неприязнь, которую не отказал себе в удовольствии излить в Тайной истории (Anecdota ), особенно по поводу Феодоры.

История оценила заслуги Юстиниана как великого кодификатора права, только за одно это деяние Данте отвел ему место в Раю . В религиозной борьбе Юстиниан сыграл противоречивую роль: сначала он пытался примирить соперников и достичь компромисса, затем развязал преследования и закончил тем, что почти полностью отказался от того, что исповедовал вначале. Его нельзя недооценивать как государственного деятеля и стратега. В отношении Персии он проводил традиционную политику, добившись определенных успехов. Юстиниан замыслил грандиозную программу возвращения западных владений Римской империи и почти полностью ее осуществил. Однако этим он нарушил баланс сил в империи, и, возможно, впоследствии Византии крайне не хватало энергии и ресурсов, которые были впустую израсходованы на Западе. Умер Юстиниан в Константинополе 14 ноября 565.

Содержание статьи

ЮСТИНИАН I ВЕЛИКИЙ (482 или 483–565), один из величайших византийских императоров, кодификатор римского права и строитель собора св. Софии . Юстиниан был, вероятно, иллирийцем, родился в Таурезии (провинция Дардания, близ совр. Скопье) в крестьянской семье, но воспитывался в Константинополе . При рождении получил имя Петр Савватий, к чему впоследствии добавились Флавий (как знак принадлежности к императорскму семейству) и Юстиниан (в честь дяди по матери императора Юстина I, правил в 518–527). Юстиниан, любимец не имевшего собственных детей дяди-императора, сделался при нем чрезвычайно влиятельной фигурой и, постепенно восходя по служебной лестнице, поднялся до поста командующего столичным военным гарнизоном (magister equitum et peditum praesentalis). Юстин усыновил его и сделал своим соправителем в последние несколько месяцев царствования, так что когда 1 августа 527 Юстин умер, Юстиниан взошел на трон. Рассмотрим царствование Юстиниана в нескольких аспектах: 1) войны; 2) внутренние дела и частная жизнь; 3) религиозная политика; 4) кодификация права.

Войны.

Юстиниан никогда не принимал личного участия в войнах, поручая руководство боевыми действиями своим военачальникам. К моменту его восшествия на престол неразрешенным вопросом оставалась извечная вражда с Персией, вылившаяся в 527 в войну за господство над кавказским регионом. Полководец Юстиниана Велисарий одержал блестящую победу при Даре в Месопотамии в 530, но в следующем году потерпел от персов поражение при Каллинике в Сирии. Царь Персии Хосров I, пришедший на смену Каваду I в сентябре 531, заключил в начале 532 «мир на вечные времена», по условиям которого Юстиниан должен был выплатить Персии 4000 фунтов золота на содержание кавказских крепостей, противостоявших набегам варваров, и отказаться от протектората над Иберией на Кавказе. Вторая война с Персией разразилась в 540, когда поглощенный делами на Западе Юстиниан допустил опасное ослабление своих сил на Востоке. Боевые действия велись на пространстве от Колхиды на побережье Черного моря до Месопотамии и Ассирии. В 540 персы разграбили Антиохию и ряд других городов, однако Эдессе удалось от них откупиться. В 545 Юстиниану пришлось выплатить за перемирие 2000 фунтов золота, что, однако, не коснулось Колхиды (Лазики), где военные действия продолжались до 562. Окончательное урегулирование было похоже на предыдущие: Юстиниан должен был платить 30 000 aurei (золотых монет) ежегодно, а Персия обязалась защищать Кавказ и не преследовать христиан.

Частная жизнь.

Замечательным событием в жизни Юстиниана явилась его женитьба в 523 на Феодоре, куртизанке и танцовщице с яркой, но сомнительной репутацией. Он беззаветно любил и почитал Феодору до самой ее смерти в 548, обретя в ее лице соправительницу, которая помогала ему управлять государством. Однажды, когда во время восстания «Ника» 13–18 января 532 Юстиниан и его друзья были уже близки к отчаянию и обсуждали планы бегства, именно Феодоре удалось спасти трон.

Восстание «Ника» разразилось при следующих обстоятельствах. Партии, сложившиеся вокруг скачек на ипподроме, обычно ограничивались враждой друг с другом. Однако на этот раз они объединились и выдвинули совместное требование освободить своих взятых под стражу товарищей, за чем последовало требование уволить трех непопулярных должностных лиц. Юстиниан проявил уступчивость, но здесь к борьбе подключилась городская чернь, недовольная непомерными налогами. Волнениями воспользовались некоторые сенаторы, которые выдвинули в качестве претендента на императорский трон Ипатия, племянника Анастасия I. Однако властям удалось расколоть движение, подкупив лидеров одной из партий. На шестой день верные правительству войска напали на собравшийся на ипподроме народ и учинили дикую резню. Претендента на трон Юстиниан не пощадил, но в дальнейшем проявил сдержанность, так что из этого тяжелого испытания он вышел еще более сильным. Следует отметить, что рост налогов был вызван расходами на две широкомасштабные кампании – на Востоке и Западе. Министр Иоанн Каппадокийский проявлял чудеса изобретательности, добывая средства из любых источников и любыми способами. Другим примером расточительности Юстиниана была его программа строительства. Только в одном Константинополе можно указать следующие грандиозные сооружения: отстроенный заново после разрушения во время восстания «Ника» собор св. Софии (532–537), который до сих пор является одним из величайших сооружений в мире; не сохранившийся и до сих пор недостаточно изученный т.н. Большой (или Священный) дворец; площадь Августион и великолепные примыкающие к ней сооружения; построенная Феодорой церковь св. Апостолов (536–550).

Религиозная политика.

Юстиниан интересовался вопросами религии и считал себя теологом. Будучи страстно приверженным православию, он боролся с язычниками и еретиками. В Африке и Италии от него пострадали ариане. К монофизитам, которые отрицали человеческую природу Христа, относились с терпимостью, поскольку их взгляды разделяла Феодора. В связи с монофизитами Юстиниан оказался перед непростым выбором: он хотел мира на Востоке, но не желал ссориться также и с Римом, который для монофизитов ровно ничего не значил. Сначала Юстиниан попытался добиться примирения, но, когда на Константинопольском соборе 536 монофизиты были преданы анафеме, преследования возобновились. Затем Юстиниан начал готовить почву для компромисса: он пытался склонить Рим к тому, чтобы была выработана более мягкая трактовка православия, и принудил находившегося у него в 545–553 папу Вигилия фактически осудить положение символа веры, принятого на 4-м Вселенском соборе в Халкидоне. Эта позиция получила одобрение на 5-м Вселенском соборе, проходившем в Константинополе в 553. К концу царствования позицию, которую занимал Юстиниан, едва ли можно было отличить от позиции монофизитов.

Кодификация права.

Более плодотворными оказались колоссальные усилия, приложенные Юстинианом к разработке римского права. Римская империя постепенно отказалась от прежней жесткости и негибкости, так что все в больших (быть может, даже чрезмерных) масштабах в расчет стали приниматься нормы т.н. «права народов» и даже «естественного права». Юстиниан решил обобщить и систематизировать этот обширный материал. Работу наладил выдающийся юрист Трибониан с многочисленными помощниками. В результате на свет явился знаменитый Corpus iuris civilis («Свод гражданского права»), состоящий из трех частей: 1) Codex Iustinianus («Кодекс Юстиниана»). Впервые его издали в 529, но вскоре он был значительно пересмотрен и в 534 получил силу закона – именно в той форме, в которой мы его теперь знаем. Сюда вошли все представлявшиеся важными и сохранявшие актуальность императорские постановления (constitutiones) начиная с императора Адриана, который правил в начале 2 в., в том числе 50 постановлений самого Юстиниана. 2) Pandectae или Digesta («Дигесты»), подготовленная в 530–533 компиляция взглядов лучших правоведов (в основном 2 и 3 вв.), снабженная поправками. Комиссия Юстиниана взяла на себя труд по примирению различных подходов юристов. Законодательные нормы, описанные в этих авторитетных текстах, стали обязательными для всех судов. 3) Institutiones («Институции», т.е. «Основы»), учебник права для студентов. Учебник Гая, юриста, жившего во 2 в. н.э., был осовременен и выправлен, и с декабря 533 этот текст вошел в учебные программы.

Уже после смерти Юстиниана были опубликованы Novellae («Новеллы»), дополнение к «Кодексу», где содержатся 174 новых императорских постановлений, причем после смерти Трибониана (546) Юстиниан издал лишь 18 документов. Большинство документов составлено на греческом, который приобрел статус официального языка.

Репутация и достижения.

Оценивая личность Юстиниана и его достижения, следует учитывать роль, которую играет в формировании наших представлений о нем его современник и главный историк Прокопий. Прекрасно осведомленный и компетентный ученый, по неизвестным нам причинам Прокопий испытывал к императору стойкую неприязнь, которую не отказал себе в удовольствии излить в Тайной истории (Anecdota ), особенно по поводу Феодоры.

История еоценила заслуги Юстиниана как великого кодификатора права, только за одно это деяние Данте отвел ему место в Раю. В религиозной борьбе Юстиниан сыграл противоречивую роль: сначала он пытался примирить соперников и достичь компромисса, затем развязал преследования и закончил тем, что почти полностью отказался от того, что исповедовал вначале. Его нельзя недооценивать как государственного деятеля и стратега. В отношении Персии он проводил традиционную политику, добившись определенных успехов. Юстиниан замыслил грандиозную программу возвращения западных владений Римской империи и почти полностью ее осуществил. Однако этим он нарушил баланс сил в империи, и, возможно, впоследствии Византии крайне не хватало энергии и ресурсов, которые были впустую израсходованы на Западе. Умер Юстиниан в Константинополе 14 ноября 565.

стин был по происхождению иллирийский крестьянин. При императоре Льве он, чтобы избавиться от нужды, вместе с двумя братьями пешком добрался до Константинополя и поступил на военную службу. Прокопий пишет, что у братьев по прибытии в город не было ничего, кроме козьих тулупов да прихваченных из дома сухарей, но здесь им сразу повезло: поскольку они отличались прекрасным телосложением, их отобрали в придворную стражу.

Впоследствии, при Анастасии, Юстин участвовал в Исаврийской войне. Затем он постепенно достиг большой силы и был поставлен во главе придворной стражи. Императорскую власть Юстин получил сверх всякого ожидания, потому что много было людей знатных и богатых, которые состояли в родстве с умершим Анастасием и имели больше прав присвоить себе столь великую власть. Человеком весьма сильным был тогда надзиратель императорских опочивален Амантий. Как скопец, он сам по закону не мог владычествовать, однако хотел положить венец самодержавной власти на Феокрита, преданного ему человека. С этой целью он призвал Юстина, дал ему большое количество денег и приказал раздать их людям, которые особенно были годны к подобному делу и могли облечь Феокрита в порфиру. Но Юстин, потому ли, что этими деньгами подкупил народ, или потому, что снискал ими расположение к себе так называемых постельничих, - об этом рассказывают по-разному, - сам себе приобрел царскую власть и вслед за тем лишил жизни как Амантия, так и Феокрита с некоторыми другими людьми.

Юстин вызвал к себе в Константинополь жившего во Фракии Виталиана, некогда покушавшегося лишить Анастасия верховной власти, потому что опасался его силы и его воинственности, о которых повсюду неслась молва. Чтобы внушить ему доверие, Юстин объявил его начальником над частью войска и затем произвел в консулы. В сане консула Виталиан явился во дворец и у дворцовой двери был коварно умерщвлен. В отличие от предшествующих императоров, Зенона и Анастасия, Юстин исповедовал строгое православие. Он приказал сместить около полусотни сирийских епископов-монофизитов и воздвиг гонения на приверженцев всех еретических направлений. Антиохийскому предстоятелю Северу Юстин даже хотел схватить и отрезать язык за хулы на Халкидонский собор.

По свидетельству Прокопия, Юстин был чужд всякой учености и даже не знал алфавита, чего раньше у римлян никогда не бывало. И в то время, когда в обычае было, чтобы император прикладывал собственную руку к грамотам, содержащим его указы, он не был способен ни издавать указы, ни быть сопричастным тому, что совершается. Некто Прокл, которому выпало быть при нем в должности квестора, вершил все сам по собственному усмотрению. Но чтобы иметь свидетельство собственноручной подписи императора, те, на кого это дело было возложено, придумали следующее. Прорезав на небольшой гладкой дощечке контур четырех букв, означающих на латинском языке "прочитано", и обмакнув перо в окрашенные чернила, какими обычно пишут императоры, они вручали его Юстину. Затем, положив упомянутую дощечку на документ и взяв руку императора, они обводили пером контур этих четырех букв так, чтобы оно прошло по всем прорезям в дереве.

Юстин жил с женщиной по имени Луппикина. Рабыня и варварка, она была в прошлом куплена им и являлась его наложницей. И вот, вместе с Юстином, на склоне лет, она достигла императорской власти. Эта женщина не отличалась никакими достоинствами, она так и осталась несведущей в государственных делах. Во дворце она появилась не под собственным именем (слишком уж оно было смешное), но стала именоваться Евфимией.

Сам Юстин не сумел сделать подданным ни худого, ни хорошего, ибо был он на редкость слаб умом и поистине подобен вьючному ослу, способному лишь следовать за тем, кто тянет его за узду, да то и дело трясти ушами. Он отличался простотой, не умел складно говорить и вообще был очень мужиковат. В глубокой старости, ослабев умом, он стал посмешищем для подданных, и все относились к нему с полнейшим пренебрежением, поскольку он не понимал, что происходит. Племянник же его, Юстиниан, будучи еще молодым, стал заправлять всеми государственными делами и явился для римлян источником многих несчастий.

Юстин был по происхождению иллирийский крестьянин. При императоре Льве I ()он, чтобы избавиться от нужды, вместе с двумя братьями пешком добрался до Константинополя и поступил на военную службу. Прокопий пишет, что у них по прибытии в город не было ничего, кроме козьих тулупов, да прихваченных их дома сухарей, но здесь братьям сразу повезло: поскольку они отличались прекрасным телосложением их отобрали в придворную стражу. Впоследствии, при Анастасии I (), Юстин участвовал в Исаврийской войне. Затем он постепенно достиг большой силы и был поставлен во главе придворной стражи. (Прокопий: “Тайная история”; 6). Императорскую власть Юстин получил сверх всякого ожидания, потому что много было людей знатных и богатых, которые состояли в родстве с умершим Анастасием и имели больше прав присвоить себе столь великую власть. Человеком весьма сильным был тогда надзиратель императорских опочивален Амантий. Как скопец, он сам по закону не мог владычествовать, однако хотел положить венец самодержавной власти на Феокрита, человека ему преданного. С этой целью он призвал Юстина, дал ему большое количество денег и приказал раздать их людям, которые особенно были годны к подобному делу и могли облечь Феокрита в порфиру. Но Юстин, потому ли, что этими деньгами подкупил народ, или потому, что снискал ими расположение к себе так называемых постельничих, - об этом рассказывают надвое, - сам себе приобрел царскую власть и вслед затем лишил жизни как Амантия, так и Феокрита с некоторыми другими людьми.

Юстин вызвал к себе в Константинополь жившего во Фракии Виталиана, некогда покушавшегося лишить Анастасия верховной власти, потому что опасался его силы и его воинственности, о которых повсюду неслась молва. Чтобы внушить ему доверие, Юстин объявил его начальником над частью войска и затем произвел в консулы. В сане консула Виталиан явился во дворец и у одной дворцовой двери был коварно умерщвлен. (Евагрий: 4; 1,3). В отличие от предшествующих императоров Зинона () и Анастасия, Юстин исповедовал строгое православие. Он приказал сместить около полусотни сирийских епископов-монофизитов и воздвиг гонения на приверженцев всех еретических направлений. (Дашков: “Юстин Первый”). Антиохийского предстоятеля Севера Юстин даже хотел схватить и отрезать язык за хулы на Халкидонский Собор. (Евагрий: 4; 4).

По свидетельству Прокопия, Юстин был чужд всякой учености и даже не знал алфавита, чего раньше у римлян никогда не бывало. И в то время, когда в обычае было, чтобы император прикладывал собственную руку к грамотам, содержащим его указы, он не был способен ни издавать указы, ни быть сопричастным тому, что совершается. Но некто, кому выпало быть при нем в должности квестора, по имени Прокл вершил все сам по собственному усмотрению. Но чтобы иметь свидетельство собственноручной подписи императора, те, на кого это дело было возложено, придумали следующее. Прорезав на небольшой гладкой дощечке контур четырех букв, означающих на латинском языке “прочитано”, и обмакнув перо в окрашенные чернила, какими обычно пишут императоры, они вручали его Юстину. Затем, положив упомянутую дощечку на документ и взяв руку императора, они обводили пером контур этих четырех букв так, чтобы оно прошло по всем прорезям в дереве.

Жил Юстин с женщиной по имени Луппикина. Рабыня и варварка, она была в прошлом куплена им и являлась его наложницей. И вместе с Юстином на склоне лет она достигла императорской власти. Эта женщина не отличалась никакими достоинствами, она так и осталась несведущей в государственных делах. Во дворце она появилась не под собственным именем (слишком уж оно было смешное), но стала именоваться Евфимией. Сам Юстин не сумел сделать подданным ни худого, ни хорошего, ибо был он наредкость слабоумен и поистине подобен вьючному ослу, способному лишь следовать за тем, кто тянет его за узду, да то и дело трясти ушами. Он отличался простотой, не умел складно говорить и вообще был очень мужиковат. В глубокой старости, ослабев умом, он стал посмешищем для подданных, и все относились к нему с полнейшим пренебрежением, поскольку он не понимал, что происходит. Племянник же его Юстиниан, будучи еще молодым, стал заправлять всеми государственными делами и явился для римлян источником многих несчастий. (Прокопий: “Тайная история”; 6,8,9).