Система естественно-научных знаний

Естествознание является одной из составляющих системы современного научного знания, включающей также комплексы технических и гуманитарных наук. Естествознание представляет собой эволюционирующую систему упорядоченных сведений о закономерностях движения материи.

Объектами исследования отдельных естественных наук, совокупность которых еще в начале XX в. носила название естественной истории, со времени их зарождения и до наших дней были и остаются: материя, жизнь, человек, Земля, Вселенная. Соответственно современное естествознание группирует основные естественные науки следующим образом:

  • физика, химия, физическая химия;
  • биология, ботаника, зоология;
  • анатомия, физиология, генетика (учение о наследственности);
  • геология, минералогия, палеонтология, метеорология, физическая география;
  • астрономия, космология, астрофизика, астрохимия.

Конечно же, здесь перечислены лишь основные естественные , на самом же деле современное естествознание представляет собой сложный и разветвленный комплекс, включающий сотни научных дисциплин. Одна только физика объединяет целое семейство наук (механика, термодинамика, оптика, электродинамика и т. д.). По мере роста объема научного знания отдельные разделы наук приобрели статус научных дисциплин со своим понятийным аппаратом, специфическими методами исследования, что зачастую делает их трудно доступными для специалистов, занимающихся другими разделами той же, скажем, физики.

Подобная дифференциация в естественных науках (как, впрочем, и в науке вообще) является естественным и неизбежным следствием всё более сужающейся специализации.

Вместе с тем также естественным образом в развитии науки происходят встречные процессы, в частности складываются и оформляются естественно-научные дисциплины, как часто говорят, «на стыках» наук: химическая физика, биохимия, биофизика, биогеохимия и многие другие. В результате границы, некогда определившиеся между отдельными научными дисциплинами и их разделами, становятся весьма условными, подвижными и, можно сказать, прозрачными.

Эти процессы, приводящие, с одной стороны, к дальнейшему росту количества научных дисциплин, но с другой — к их сближению и взаимопроникновению, являются одним из свидетельств интеграции естественных наук, отражающей общую тенденцию в современной науке.

Именно здесь, пожалуй, уместно обратиться к такой занимающей, безусловно, особое место научной дисциплине, как математика, которая является инструментом исследования и универсальным языком не только естественных наук, но и многих других — тех, в которых можно усмотреть количественные закономерности.

В зависимости от методов, лежащих в основе исследований, можно говорить о естественных науках:

  • описательных (исследующих фактические данные и связи между ними);
  • точных (строящих математические модели для выражения установленных фактов и связей, т. е. закономерностей);
  • прикладных (использующих систематику и модели описательных и точных естественных наук для освоения и преобразования природы).

Тем не менее, общим родовым признаком всех наук, изучающих природу и технику, является сознательная деятельность профессиональных работников науки, направленная на описание, объяснение и предсказание поведения исследуемых объектов и характера изучаемых явлений. Гуманитарные же науки отличаются тем, что объяснение и предсказание явлений (событий) опирается, как правило, не на объяснение, а на понимание реальности.

В этом состоит принципиальное различие между науками, имеющими объекты исследования, допускающие систематическое наблюдение, многократную опытную проверку и воспроизводимые эксперименты, и науками, изучающими по сути уникальные, неповторяющиеся ситуации, не допускающие, как правило, точного повторения опыта, проведения более одного раза какого-либо эксперимента.

Современная культура стремится преодолеть дифференциацию познания на множество самостоятельных направлений и дисциплин, в первую очередь раскол между естественными и гуманитарными науками, явно обозначившийся в конце XIX в. Ведь мир един во всем своем бесконечном многообразии, поэтому относительно самостоятельные области единой системы человеческого знания органически взаимосвязаны; различие здесь преходяще, единство абсолютно.

В наши дни явно наметилась интеграция естественнонаучного знания, которая проявляется во многих формах и становится наиболее выраженной тенденцией его развития. Всё в большей степени эта тенденция проявляется и во взаимодействии естественных наук с науками гуманитарными. Свидетельством этому является выдвижение на передний фронт современной науки принципов системности, самоорганизации и глобального эволюционизма, открывающих возможность объединения самых разнообразных научных знаний в цельную и последовательную систему, объединяемую общими закономерностями эволюции объектов различной природы.

Есть все основания полагать, что мы являемся свидетелями всё большего сближения и взаимной интеграции естественных и гуманитарных наук. Подтверждением тому служит широкое использование в гуманитарных исследованиях не только технических средств и информационных технологий, применяемых в естественных и технических науках, но и общенаучных методов исследования, выработанных в процессе развития естествознания.

Предметом настоящего курса являются концепции, относящиеся к формам существования и движения живой и неживой материи, в то время как законы, определяющие ход социальных явлений, являются предметом гуманитарных наук. Следует, однако, иметь в виду, что, как бы ни различались между собой естественные и гуманитарные науки, они обладают общеродовым единством, каковым является логика науки. Именно подчинение этой логике делает науку сферой человеческой деятельности, направленной на выявление и теоретическую систематизацию объективных знаний о действительности.

Естественно-научная картина мира создается и видоизменяется учеными разных национальностей, среди которых и убежденные атеисты, и верующие различных вероисповеданий и конфессий. Однако в своей профессиональной деятельности все они исходят из того, что мир материален, т. е. существует объективно вне зависимости от изучающих его людей. Заметим, однако, что сам процесс познания может оказывать влияние на изучаемые объекты материального мира и на то, как представляет их себе человек в зависимости от уровня развития средств исследования. Кроме того, каждый ученый исходит из того, что мир принципиально познаваем.

Процесс научного познания — это поиск истины. Однако абсолютная истина в науке непостижима, и с каждым шагом по пути познания она отодвигается дальше и глубже. Таким образом, на каждом этапе познания ученые устанавливают относительную истину, понимая, что на следующем этапе будет достигнуто знание более точное, в большей степени адекватное реальности. И это еще одно свидетельство того, что процесс познания объективен и неисчерпаем.


1. Это система символических средств, используемая в той или иной научной дисциплине.
Обычно язык науки формируется на основе естественного языка, составляя его часть, терминологически упорядоченную для целей познания (замена языковых значений терминологически выраженными понятиями). В то же время язык науки обязательно является независимым от национальных языков. Естественный язык часто оказывается неадекватным для целей научного познания, что приводит к необходимости либо его специальной терминологической переработки, либо к необходимости его замены искусственными языками (напр., алгебраическими формулами, более пригод- ными для исследования чисел, чем средства естественного языка). Существуют такие искусственные языки науки, для которых естественный язык является метаязыком (они описываются и уточняются средствами естественного языка), а также такие, для которых естественный язык не является метаязыком (напр., возможны искусственные языки, сконструированные на основе других искусственных языков). В рамках искусственных языков можно выделить группу формализованных языков, имеющих, в отличие от естественного языка, не только правила образования, но и правила преобразования выражений.
Каково бы ни было толкование тех или иных особенностей языка науки, он предполагает общезначимость, безличность и интерсубъективность. Более проблематичны, хотя также весьма характерны, такие особенности языка науки, как его универсальность (универсальность без общезначимости есть и в философских учениях, далеких от науки), безоценочност ь, неангажированность.
Развитие науки находит отражение в совершенствовании языка науки, новые понятия закрепляются в терминах. Однако обратное неверно: одно лишь изменение языка само по себе не может быть реальной причиной развития науки. На базовом уровне язык науки изменяется в результате попыток решения тех или иных научных проблем. Просто так, без конкретной цели, никакие научные термины еще не возникали. Поэтому новые понятийные термины, терминологическое закрепление понятий всегда есть некоторый итог исследования проблем. Основная схема эволюции языка науки такова: сначала проблемы (выражаемые в старом языке науки), затем теории (или гипотезы) и лишь затем терминологически закрепленные новые понятия, т. е. новый язык науки. Определение вводимых «сущностей» как средство компактного выражения и дальнейшего использования уже полученных научных результатов анализировал К. Поппер (см. его критику «эссенциа- лизма» в «Логике научного исследования» и др. работах).
О том, что не подвергнутый критике, систематизации и уточнению язык малопригоден для целей научного познания, писал уже Ф. Бэкон, говоривший в отношении «идолов рынка», что язык может переставать быть слугой человеческого разума, превращаясь в его «насильника». Символический характер языка науки исследовали в н. XX в. Ч. С. Пирс, Э. Кассирер, П. Флоренский и др.
Более интенсивное исследование языка науки начинается с развитием такой ветви аналитической философии, как логический анализ (как в нео- и пост-позитивизме, так и за его пределами). В рамках данного направления предлагались проекты создания унифицированного языка наук (Р. Карнап, Ч. Моррис и др.). Выделяются и противопоставляются два уровня языка науки: эмпирический уровень синтетических «протокольных высказываний», фиксирующих данные опыта, и теоретический уровень логико-математических конструкций и дедуктивных выводов, которые выражаются в суждениях аналитического типа. Жесткое разграничение данных уровней по основанию их синтетичности/аналитичности критикуется в работе У. Куайна «Две догмы эмпиризма». Однако эта справедливая критика еще не опровергает правомерности и целесообразности классического деления суждений языка науки на синтетические и аналитические, если только проводить его более гибко и реляционно к используемому языку.
Теория значения языковых выражений начинает научно разрабатываться в классических работах Г. Фреге («Смысл и значение» и др.). Последующие логические разработки теории значения имеют место в трудах Б. Рассела, Р. Карнапа, Л. Витгенштейна, А. Черча и др. Развиваемая на основе классической фрегевской теории значения, включающей категории смысла и значения, теория референции отразилась через Дж. Серля (через его учение о значении имен собственных) в концепции имени автора и его «смер- ти» у М. Фуко (концепция смерти автора которого построена на возможности существования смысла имени без наличия у него значения). В настоящее время наряду с классической теорией значения и референции разрабатываются неклассические теории референции («новая теория референции») С. Крипке, X. Патнэма и др. В этих теориях референция (значение) считается относительно независимой от смысла и связывается с причинными законами.
Концепция онтологической относительности У. Куайна утверждает, что существование объектов научной теории зависит от самого языка научной теории («Быть - значит быть значением квалифицированной переменной»). Релятивистские концепции философии науки, полагавшие, что изменение значений можно использовать для объяснения изменения теорий, подвергаются критическому анализу у К. Поппера, Дж. Серля, X. Патнэма («Как не следует говорить о значении») и др. Идея несоизмеримости языка научных теорий, исходящая из концепций лингвистической (Б. Уорф) и онтологической (У. Куайн) относительности, критически анализируется на основе модели перевода Д. Дэвидсоном в его работе «Об идее концептуальной схемы».
Д. В. Анкин
2. Особый язык, отличающийся от обыденного тем, что способен запечатлевать фак- туальное знание, а также знание причинно- следственных взаимосвязей и законов.
Создание любого языка начинается с выражения впечатлений о событиях внешнего мира с помощью символов и знаков. При этом определяется сфера смысла и значения этих символов и знаков, а также их связь с объектами и событиями, создаются правила оперирования символами. Научные знания и язык науки тесно связаны друг с другом.
При определении его специфики он, как правило, противопоставляется другим языкам. Нередко новые термины вводятся в науку как метафоры. Метафоричность присуща не только терминам языка гуманитарного знания, но также языку естественных и точных наук - физики, математики. Метафоры в науке позволяют описывать новые объекты, сохраняя преемственность с уже существующими интеллектуальными средствами описания мира. Метафора нередко является начальным этапом в овладении предметом. В XX в. отмечается противостояние метафорического и понятийного в языке науки, хотя это всего лишь два разных по направленности стиля научности. Р. Рор- ти, напр., считал, что интеллектуальная история - это буквализация отобранных метафор. Когда создается язык той или иной области научного знания, исследователь понимает, что он конструирует набор метафор и для его объекта возможны и другие способы описания.
Язык науки должен отвечать определенным требованиям. Если слова естественного языка многозначны, а в разные моменты могут использоваться разные их значения и требование однозначности при использовании естественного языка невыполнимо, то наука, стремится решить эту проблему, создавая специализированный язык, в котором снимается проблема многозначности слов и неясности грамматических построений.
Язык науки должен быть ясным неточным. Ясность в этом случае означает однозначное описание фактов и причинно-следствен- ных зависимостей. Язык науки по возможности должен быть полным, это означает, что его составляющие должны описывать все факторы, влияющие на изучаемый объект и на него самого, как определенные системы. Требование однозначности состоит в том, что каждое слово в описании должно иметь одно и только одно значение, д высказывание в целом должно интерпретироваться одним и только одним способом.
Ясность и точность в языке науки достигается посредством создания особой терминологии. Научный язык пользуется не словами естественного языка, но терминами данной науки, даже если эти термины звучат так же, как слова обычного языка. Разные исследователи при использовании одного термина не должны представлять разные вещи. Термин должен иметь точно определенную область значений, должно существовать строго определенное множество объектов, описываемых этим термином.
Все эти требования удовлетворяются только тогда, когда каждый термин имеет четкое определение, которое должно описывать совокупность признаков, всегда присущих определяемому объекту и никогда не присущих в своей совокупности никакому другому существующему объекту. Описания признаков в определениях даются с помощью иных терминов, так что для понимания данного термина необходимо знать не только его определение, но и происхождение.
Почти все науки (за исключением математики) описывают предметный и событийный мир. Следовательно, определение предмета или явления в любой науке задает определение множества объектов и их взаимодействий. Если некоторое понятие может быть определено, но неизвестно, как описываемый им объект соотносится с реальным миром, то такое понятие лишено смысла и не является научным термином, а высказывание, его содержащее, не имеет отношения к науке. С помощью этого критерия можно определить, идет ли речь о науке или о псевдонауке. Ведь язык науки построен из терминов, в которых выражаются объекты науки и их отношения. В отличие от слов естественного языка научный термин всегда описывает строго определенное множество объектов или их взаимодействий и отношений. Для понимания научного термина необходимо знать определения всех терминов, использованных в его определении, вплоть до базовых, неопределяемых понятий. Важно также, что для понимания термина необходимо представлять себе ту предметную реальность, которая за ним стоит.
Логическая природа научных терминов становится яснее при проведении аналогии с физическими терминами, которые вводятся через редукционные высказывания. Любой термин физического языка сводится в конечном счете к терминам предметного языка, а значит к вещным предикатам наблюдения. Физики допускают в свой язык только такие термины, для которых задается метод определения посредством наблюдений. Посредством редукционных высказываний термин сводится не непосредственно к вещным предикатам, но сначала к научным терминам, а уже последние - к терминам пред- метно-вещного языка. Если мы обратимся к биологии, то обнаружим ту же ситуацию: для любого биологического термина биолог, который вводит или использует его, должен знать эмпирические критерии его применения.
Термины социальной науки также могут быть сведены к терминам других областей знания. Так, при исследовании поведения групп людей могут быть применены термины психологии, биологии и даже физики, включающей вещный язык. Целый ряд терминов может быть определен именно на этой основе, а остальные сведены к ней.
Язык математики, как правило, трактуется как язык науки вообще. Математика сегодня вторгается в области, некогда чуждые ей, - в биологию, лингвистику, историю, искусствознание и др. Специалисты считают, что язык математики сам по себе эволюционирует в сторону некоторого «смягчения». Более всего этому способствовало развитие теории вероятностей, тогда как классическое мышление в большей степени носило детерминистский характер. «Смягчение» математического языка вместе с тем означает приближение его к естественному языку. В науке допустимо использование только научных терминов.
Термины науки появляются в результате предельного сужения значений слова естественного языка. Предельно суженное слово превращается в знак или символ. Наука стремится освободиться от слов естественного языка - заменить «мягкий язык» словесного описания «жестким языком» условных знаков.

«Математическая фраза» строится, казалось бы, по правилам обычной речевой фразы, но при этом каждый математический символ, будь то обозначение объекта (напр., буква), знак операции (напр., знак интеграла) или знак отношения между объектами (напр., знак равенства) сопряжен со строго определенным понятием. Это понятие может входить в состав более сложных, таких, как функция, множество, матрица, а те, в свою очередь, вводятся в еще более сложные построения.
Научная терминология развивается вместе с наукой. Латинский язык долгое время считался международным языком науки. До XII-XIII вв. он оставался единственным языком научной мысли. Этимологический анализ научных понятий, как правило, сводится к их переводу на латынь. В XVII в. возникает идея создания универсального языка, искусственно построенного и предназначенного для исправления недостатков существующего языка.
Сопоставляя статистические характеристики самых разных текстов, можно разглядеть за внешней оболочкой некий каркас, общий для всех языков. На основе этого открылась возможность конструировать искусственные грамматические структуры (пример - «порождающая грамматика» Н. Хом- ского), создавать «слова» и «фразы» и строить из них абстрактные языковые модели - формальные построения, лишенные конкретного смысла, но в точности воспроизводящие структуру реальных текстов.
К. И. Заболотских
ЯЗЫЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ РЕВОЛЮЦИИ В НАУКЕ 1543-1687 гг. Началом научной революции обычно считают 1543 г., когда появилась работа Николая Коперника «Об обращениях небесных сфер», а концом - выход в свет в 1687 г. сочинения сэра Исаака Ньютона «Математические начала натуральной философии». Главные творцы этой революции - Коперник, Тихо Браге, Кеплер, Галилей, Ф. Бэкон, Декарт, Ньютон.
Мировоззренческое содержание новой науки с огромными трудностями рождалось в горниле противоречивого взаимоотражения принципов христианской философии, разнообразных неоязыческих учений и идеи систематического эксперимента. Между учеными того времени существовали серьезные разногласия в оценке христианских и языческих источников, из которых должна вырасти новая европейская наука. Одни из них заступались за христианство и резко осуждали магию, алхимию и астрологию. Другие, напротив, высоко ценили оккультные знания. Например, Бэкон критиковал магию Парацельса, а Коперник для подкрепления своего гелиоцентризма ссылался на авторитет таких язычников, как Платон и Гермес Трисмегист. Многие современные науковеды считают, что неоязычество - в формах неоплатонизма, герметизма, астрологии, магии, оккультизма - было одним из важнейших идейных источников классической науки. У любой фундаментальной отрасли научного знания (в особенности у астрономии, физики и химии) был и по сей день остается свой теневой двойник в сфере оккультных наук.
Творцы научной революции часто ссылались в своих трудах, напр., на учение герметизма, весьма популярное в эпоху Возрождения. Часть идей, сомнительное авторство которых приписывается Гермесу Трисмеги- сту, содержится в латинской версии «Corpus Hermeticum». В герметизме Бог представлен в образах мистического света и корня всех вещей. Бог есть Монада и Единое - начало бестелесное, трансцендентное и бесконечное. С одной стороны, Бог толкуется апофа- тически: Он не имеет «ни формы, ни фигуры», «лишен сущности» и поэтому, безусловно, невыразим. С другой стороны, Бог есть катафатически трактуемая первопричина мира, Благо и Отец всему; следовательно, Бог есть и то, что невидимо, и то, что более всего видимо. Между Богом и миром помещается нисходящая ступенчатая иерархия. Вслед за Богом как высшим Светом (Разумом) следует Его «первородный сын - Логос.
Высший Бог порождает также Разумного Демиурга, субстанциально равного Логосу. Логос и Разумный Демиург творят космос. Ниже в иерархии стоит Антропос, т. е. человек бестелесный, сотворенный высшим Богом по «образу Бога». Иерархию замыкает Интеллект, который дается человеку земному (человеческий ум есть как бы «Бог в человеке»). Коль скоро Разум представляет собой часть Бога, то познавать самого себя - значит познавать Бога.
Коперниканская революция в астрономии методологически основывалась на древнем культе Солнца и на соответствующих идеях герметизма, философии Платона и неоплатоников. Как известно, Платон сравнивал Бога с совершенным геометром и верил, что Вселенная чрезвычайно проста в геометрическом отношении. Познать мир - значит выявить простую и рациональную упорядоченность всех находящихся в нем вещей. По учению неоплатоников, в небесных сферах запечатлены неизменные симметрии, заданные Богом сотворенному миру, а Солнце символизирует божественность мироздания и мистический центр космоса. Математические свойства суть истинные и постоянные характеристики вещей. Сориентированный своими учителями на мистическую метафизику неплатоников, в том числе на труды Прокла, Коперник разглядел в математике магический ключ к познанию Вселенной. Он стал исповедовать античные гелиоцентрические воззрения, подчинил им свои многочисленные расчеты и наблюдения и с позиций солярного культа подверг критике библейский геоцентризм и учение Птолемея. Под влиянием этого язычества (считавшегося полностью преодоленным в культуре средневековой Европы) Коперник построил новую - диссидентскую - астрономическую картину мира, в которой Вселенная хотя и оставалась конечной и замкнутой, но все же стала значительно шире, чем мир Птолемея.
Иоганн Кеплер, как и Коперник, вывел свою метафизику Солнца из языческого неоплатонизма. Согласно Кеплеру Солнце обладает «двигательным интеллектом» и является причиной всех физических явлений. Оно собирает и располагает все вещи вокруг себя. С увеличением расстояния между какой-нибудь планетой и Солнцем его влияние на нее становится более слабым. Движение планет по эллипсам обусловлено двигательной душой Солнца. Его душа имеет характер магнетизма. Планеты следуют по своим орбитам, подталкиваемые лучами Солнца как двигательной душой. Орбиты планет имеют форму эллипса, поэтому лучи, падающие на планету, находящуюся на двойном удалении от Солнца, вдвое слабее. Скорость движения планеты вдвое меньше по сравнению с орбитальной скоростью, которую планета имела бы, находясь ближе к Солнцу.
Галилео Галилей, вслед за Коперником и Кеплером, мыслил Вселенную в духе неоплатонизма и преклонялся перед геометрией. Для него Вселенная - это огромная Книга, сочиненная Богом на особом языке, весьма напоминающем язык математики. Сущности природных явлений поддаются адекватному выражению только через математические символы, а умозрительную наглядность математическим умозаключениям придают геометрические образы. Книгу Природы дополняет Книга Откровения (Библия), написанная на общезначимом языке. Эти книги не могут противоречить друг другу, поскольку их написал один и тот же Автор. Большинство людей пока не умеют правильно согласовывать эти божественные тексты между собой. Мир постоянно открыт перед нашими глазами, но, чтобы его познать, надо научиться понимать язык, условные знаки Книги Природы. Ее буквы - это треугольники, квадраты, круги и другие геометрические фигуры. Без них не поймешь ни слова в тексте природы и будешь тщетно блуждать по миру, как в темном лабиринте. Разговаривая с природой с помощью наблюдений и экспериментов, надо фиксировать ее ответы в формах кривых линий, кругов, треугольников, т. е. на языке геометрии, а не на языке, каким выражают общепринятые мнения.
В Исааке Ньютоне слились в единое гармоническое целое богослов, алхимик и ученый. (Правда, богословские труды Ньютона по своему объему превышают количество страниц его естественно-научных текстов.) На формирование его научного мировоззрения серьезное влияние оказала алхимическая идея активных начал, и в первую очередь «идея центрального огня». Ньютон верил, что первая и самая древняя религия - индоевропейский культ богини Весты - была самой рациональной и самой истинной. Система мира в ней символизировалась эмблемой святилища с огнем в сердцевине. В срединной части храма Весты постоянно поддерживался огонь. Образ этого храма стал для Ньютона символом универсума с центральным светилом - Солнцем. По мнению Ньютона, эта исходная религия была искажена в ходе истории, и народы мира предпочли геоцентрическую систему мира. Моисей попытался возродить изначальный культ и установил в скинии огонь. Однако спустя некоторое время «народ Израиля» вернулся к поклонению идолам. Тогда миру был ниспослан Иисус Христос дабы вернуть народы к их исконной вере.
Революция в естествознании коснулась химии и медицины. Искусство врачевания всегда было прямо или косвенно связано с магией и колдовством. Серьезное влияние на развитие медицинской науки оказало учение Парацельса. Свою преподавательскую деятельность врач Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм (Парацельс, 1493-1541) начал с того, что сжег книги самых крупных авторитетов - Галена и Авиценны, за что его прозвали «Лютером в химии». Синтезируя элементы теологии, философии, астрологии и алхимии, Парацельс создал ятрохимию, т. е. врачебную химию, которая в дальнейшем доказала свою широкую практическую применимость. Например, опираясь на ассоциации железа с красной планетой и Марсом (бог войны весь в крови и железе), ятрохи- мики успешно исцеляли больных анемией солями железа. Правильность подобного лечения сегодня подтверждена и обоснована научной медициной. Парацельс отверг теорию Галена о том, что причиной болезней является дисбаланс в человеке четырех основных «жидкостей», и выдвинул гипотезу, согласно которой основную роль в нашем теле играют сера, ртуть и соль. Болезни возникают из-за нарушения равновесия между этими химическими элементами, и здоровье следует восстанавливать минеральными медикаментами, а не с помощью петушиных гребешков и подобных им органических лекарств.
Основываясь в целом на магии, Парацельс вместе с тем вооружил научную медицину идеей о человеческом теле как о химической системе и развернул свою новаторскую мысль в эффективную исследовательскую программу. Еще одна плодотворная идея Парацельса заключалась в том, что любая болезнь специфична, и против нее действенны только специальные лекарства, а универсального снадобья, вопреки традиционному убеждению, не существует. Всякая болезнь специфична, доказывал Парацельс, поскольку Бог создал ex nihilo многообразие семян вещей, внедрил в каждый зародыш силу саморазвития жизненного начала («архео»), а также определил для всех тварей их особые функции и границы свободы. Следовательно, любая вещь развивается «в то, что она уже есть сама по себе».
Подытожим те изменения, которые внесла первая научная революция в прежнюю, средневековую, картину мира. Вопреки традиционной космологии Аристотеля - Птолемея центром мира видится не Земля, а Солнце. Все вещи находятся в безусловной зависимости от Солнца и имеют огненную природу. (Не потому ли наука об огне и тепле, т. е. термодинамика, вкупе с ее принципами сохранения энергии и возрастания энтропии, стала фундаментом физики?) Вселенная объявлена бесконечной в пространстве и вечной во времени, в связи с чем обострилась проблема: «где мыслить место пребывания Бога?» Картина круговращения планет заменяется представлением об их перемещении по эллиптическим орбитам. Было показано, что природа Луны схожа с природой Земли, и поэтому нет смысла различать земную и небесную механику. Возникло противоречащее Библии допущение, что земное человечество не является вершиной мироздания и что, возможно, существует множество населенных планет, подобных Земле.
В результате научной революции сама научная деятельность перестала быть вотчиной элиты созерцателей, а превратилась в доступное любому образованному человеку рутинное экспериментирование с какими угодно материальными предметами. Благодаря развившемуся методу систематического эксперимента естествознание обрело независимость от христианской церкви и схоластической философии. Его почти перестают интересовать сущности (субстанция) вещей, предпочтение отдается функциональному объяснению предметов. Наука укрепляла свою автономию при помощи академий, лабораторий и международной кооперации. Тем самым революционная наука вошла в конфронтацию с господствующей в обществе христианско-церковной идеологией.
В конце концов оккультизм и его ближайшие «родственники» были практически изгнаны из естествознания, чему немало способствовала христианская церковь. Однако в естественных науках до сих пор остаются паранаучные ответвления, подпитывающи- еся из мистических, магических и герметических источников. В наши дни паранаука вновь набирает силу, пытается выйти из тени и конкурировать с «нормальной» наукой. В эпоху первой научной революции обе эти ветви науки находились в синкретическом единстве, затем они отделились друг от друга. По закону отрицания отрицания они, вероятно, вновь сомкнутся, и тогда надо ожидать новой научной революции. Явным признаком нынешней революции в естествознании служит усиливающаяся идеологическая борьба между физиками-ортодоксами и адептами модной гипотезы о торсионном поле. Считается, что это поле виртуально образуется вращением элементарных частиц и является самым фундаментальным. Его наделяют таинственной способностью порождать все известные типы физических взаимодействий. Свое открытие единого торсионного поля физики-революционеры истолковывают как обнаружение того самого божественного вселенского разума, который всегда так упорно ищут оккультисты.
Д. В. Пивоваров

1. Единая наука и универсальный язык

Одной из исторических задач философии было восстановление единства познания 68 . Эту задачу ясно осознавал и Венский кружок. Нельзя было примириться с тем, что понятийные системы физики, биологии, психологии, социологии, исторических наук не имеют точек соприкосновения, что каждая из этих наук говорит на своем собственном языке. Если конкретные науки рассматривать как имеющие свой собственный предмет, собственные методы и условия обоснования, то между ними нет никакой связи - прежде всего, связи между естественными науками и науками о культуре (о духе), - и совершенно не ясно, каким образом связаны их понятия и законы. Правда, понятия и законы одной области всегда можно использовать в другой области. Если некое психическое явление, скажем восприятие, хотят не только описать, но и объяснить, то это возможно лишь в том случае, когда выходят за пределы системы психологических понятий и связывают это явление с физическим воздействием и физиологическим процессом. Каждое предсказание имеет такой сложный многоаспектный характер. Его вывод требует привлечения законов из различных конкретных наук - законов природы и общества. Но в таком случае законы и понятия конкретных наук должны принадлежать к одной системе и находиться во взаимной связи. Они должны быть объединены в некоторую единую науку с общей системой понятий (с общим языком). Отдельные науки являются лишь членами этой общей системы, а языки этих наук - частями общего языка 214 .

Единый язык науки должен удовлетворять двум требованиям. Во-первых, он должен быть интерсубъективным, что в формальном отношении означает: он должен быть общей системой знаков и правил, а в семантическом отношении означает: он должен для всех обозначать одно и то же. Во-вторых, он должен быть универсальным. Это означает, что каждое предложение любого языка может быть в него переведено и он должен быть такой системой понятий, в которой можно выразить любое положение дел. В качестве такого языка и такой системы понятий Нейрат и Карнап рассматривали, прежде всего, физику, почему эта теория и получила наименование «физикализм». Высказывания физики описывают свойства пространственно-временных объектов количественно, хотя могут давать и качественные определения, например объектам чувственного мира, когда им могут быть сопоставлены физические состояния или процессы. Поэтому Карнап впоследствии изменил этот тезис об унификации 215 и стал говорить не о системе понятий физики, а о наблюдаемых свойствах вещей и отношениях между вещами. Таким образом, имя «физикализм» стало неподходящим и было заменено названиями «телесный» или «вещный язык». Не количественный физикалист-ский язык, а качественный вещный язык образует единый язык науки. Это означает, что все высказывания о любых положениях дел можно перевести в высказывания о состояниях или процессах вещного мира. Свойства вещей принадлежат не одной единственности области чувственного восприятия: колебания камертона можно не только слышать, но также видеть и осязать. Свойства вещей интерсенситивны. Напротив, чувственные качества однозначно соподчинены определенным телесным процессам. Звук определенной высоты соответствует колебаниям определенной частоты и амплитуды. Поэтому чувственные качества можно однозначно определить посредством телесных процессов, а высказывания о них заменить высказываниями об этих процессах. Констатация телесных процессов не зависит не только от определенной области чувственного восприятия, но и от определенного субъекта. В отношении состояний или процессов вещного мира в принципе всегда можно достигнуть согласия между разными людьми, ибо вещный мир интерсубъективен. Поэтому интерсубъективным будет и вещный язык, т. е. описание с помощью наблюдаемых свойств и отношений.

В этом языке можно выразить не только область физики, но также и все остальные естественно-научные области. Даже если бы не все биологические законы можно было свести к законам физики, то все-таки биологические понятия в конечном счете сводимы к наблюдаемым свойствам и отношениям вещей. Когда этого не происходит, скажем для таких понятий, как «доминанта» или «энтелехия», то с помощью этих понятий нельзя получить никаких проверяемых следствий. Поэтому такие понятия вообще не следует допускать в науку.

Из книги Люди и руины автора Эвола Юлиус

Глава XVI. ЕДИНАЯ ЕВРОПА: ФОРМА И ПРЕДПОСЫЛКИ ОБЪЕДИНЕНИЯ Сегодня в различных кругах все настойчивее слышны призывы к объединению Европы. Однако следует четко отделить тех сторонников европейского единства, кто исходит исключительно из материальных и прагматических

Из книги Метафизика Благой Вести автора Дугин Александр Гельевич

Универсальный символизм Рассмотрение этой иконы может выйти за уровень чисто христианского богословия и христианской космологии в сферу универсальной перспективы, которая, естественно, ни в чем не противоречит христианству, но простирается далеко за его временные,

Из книги Система вещей автора Бодрийар Жан

Универсальный символизм Символизм иконы “Успение” (если рассматривать ее совместно с иконой “Богородица с младенцем”) имеет аналогии и вне христианского контекста. Ярче всего аналогичная духовная концепция строения бытия отражена в китайском символе инь-ян, где

Из книги Постмодернизм [Энциклопедия] автора Грицанов Александр Алексеевич

Из книги Классические тексты дзэн автора Маслов Алексей Александрович

"ЕДИНАЯ КНИГА" "ЕДИНАЯ КНИГА" - метафора, предложенная Хлебниковым при дескриптивном анализе модели универсума как вариабельности природных и социо-культурных "текстов", воспринимаемых имплицитно. Теоретическими источниками концепции универсума как "Е.К." послужили для

Из книги Искусство и красота в средневековой эстетике автора Эко Умберто

Сутра как универсальный текст «Сутре Помоста» отведена особая роль в чань-буддизме: хотя ее авторство и приписывает конкретному человеку, она носит универсальный характер, рассказывая буквально обо всех ключевых постулатах чань. На фоне биографии Хуэйнэна здесь

Из книги Личность и Эрос автора Яннарас Христос

Из книги Философия. Книга третья. Метафизика автора Ясперс Карл Теодор

Из книги Петр Берон автора Бычваров Михаил

1. Непосредственный язык трансценденции (первый язык) - О бытии нам предстоит узнавать в шифрах существования. Только действительность открывает нам трансценденцию. О ней мы не можем знать в общем виде; мы можем только исторично слышать ее в действительности. Опыт - это

Из книги Феномен языка в философии и лингвистике. Учебное пособие автора Фефилов Александр Иванович

2. Язык, универсализующийся в сообщении (второй язык) - В отзвуке языка трансценденции, который можно расслышать только в непосредственности мгновенного присутствия, создаются языки, как образы и мысли, предназначенные для сообщения нами услышанного. Рядом с языком

Из книги Философский словарь автора Конт-Спонвиль Андре

Из книги Процессуальный ум. Руководство по установлению связи с Умом Бога автора Минделл Арнольд

Панэпистемия - новая единая наука ерон не был удовлетворен существовавшими в его время философскими системами и теоретическим естествознанием, занимавшимися рассмотрением основных космологических и философских проблем. Он считал, что естествознание увязло в

Из книги Мудрость любви автора Сикирич Елена

2.4. Михаил Андреевич Тулов (1814–1882). Опосредованность мысли языком и влияние логического мышления на язык. Язык – орган умственного развития человека Вклад М. А. Тулова в языкознание определяется фрагментарно, всего несколькими штрихами в связи с проблемой

Из книги автора

Универсальный (Universel) Имеющий значение для всей вселенной или большей части данного множества. Именно в последнем смысле универсальны права человека – не потому, что их признает вселенная (с какой стати вселенной проявлять гуманизм?), а потому, что в качестве прав они

Из книги автора

Упражнение 16: Единая теория поля в жизни Для начала запишите любые недавние проблемы, которые вас беспокоят. Кроме того, пожалуйста, отметьте «большие» вопросы, о которых вы хотите подумать в данный момент. После того, как вы запишете свои вопросы, «просканируйте» свое

Из книги автора

ЯЗЫК СИМВОЛОВ – ЯЗЫК ВЕЧНОСТИ МАЛО СКАЗАТЬ, ЧТО МЫ ЖИВЕМ В МИРЕ СИМВОЛОВ, – МИР СИМВОЛОВ ЖИВЕТ В НАСДалеко не всегда бывает возможно выразить словами все то, что мы чувствуем и понимаем. Есть вещи, состояния, события, суть которых невозможно разложить по полочкам,

Естественный язык - основное и исторические первичное средство общения между людьми. Это национальный язык, с помощью которого общаются люди данного народа. Достоинства и преимущества естественного языка сделали его оптимальный и универсальным средством передачи и хранения необходимой для социальных коллективов информации, пригодным для всех видов человеческой деятельности: искусства, повседневной жизни, политики и др. Гибкость, пластичность, образность и многозначность, чувствительность к социальным изменениям предопределяют эффективность естественного языка как средства общения, однако эти же свойства затрудняют его использование в науке. В частности, для естественного языка характерны следующие виды многозначности:

  • а) полисемия - наличие у слова двух и более разных, но близких между собой значений, которые могут уточняться в контексте. Так, слово "дом" означает и здание, и семью, и родину; слово "земля" имеет 11 значений и т.д.;
  • б) омонимия - тождественность по звучанию или написанию различных по значению слов. Например, слово "коса" означает и сельскохозяйственное орудие, и вид прически, и узкую полосу суши, выдающуюся в море.

В науке подобная многозначность может стать источником ошибок, заблуждений и даже ложных умозаключений, следовательно, она должна быть устранена.

Кроме того, естественный язык громоздкий.

Пример

Представим себе словесное описание выражения разности кубов, не прибегая к символическому языку алгебры, введенному Виетом: "разность кубов двух чисел равна произведению двух членов, из которых один есть разность этих чисел, а другой - многочлен, представляющий собой сумму квадрата первого числа, произведения первого на второе и квадрата второго числа". До введения химической номенклатуры Дальтоном и Берцелиусом простая химическая реакция (СаС03 = СаО + С02) могла быть записана на естественном языке следующим образом: "Химическое соединение, состоящее из одного атома кальция, одного атома углерода и трех атомов кислорода (известняк, мел, мрамор), распадается на окись кальция, состоящую из одного атома кальция и одного атома углерода, и углекислый газ, состоящий из одного атома углерода и двух атомов кислорода".

Из примеров видно, что хотя выражения естественного языка вполне понятны, его грамматическая форма весьма громоздка и не всегда отображает логическую структуру мысли, отражаемых предметов и процессов.

Впервые идея о том, что для более адекватного и точного выражения в языке мыслительного содержания необходимо создать специальные языковые знаковые средства, возникла в древнегреческой философии. Платон был первым греческим мыслителем, который встал на путь математизации знания (продолжающейся и сегодня). Учеников платоновской Академии встречала надпись: "Не знающим геометрии вход воспрещен". Важный шаг к созданию специализированного языка сделал Аристотель, который вместо конкретных терминов субъектов и предикатов в суждениях ввел буквы и с их помощью выразил силлогизмы как формы логически необходимых выводов. Теперь внешняя форма высказывания, закрепленная в виде одних и тех же знаков, расположенных одним и тем же способом, точно и адекватно отражала содержание и последовательность логических связей. Однако Аристотель ограничился лишь анализом субъективно-предикатной формы суждений, а ни один живой язык не укладывается в эти узкие рамки.

Другой важный шаг был сделан в математике конца XVI в. французским юристом и ученым Франсуа Виетом (1540- 1603), который одним из первых предложил изображать числа и коэффициенты уравнений и операции над ними специальными знаками (буквами и др.), отличающимися от слов и выражений обычного языка. Благодаря этому математические высказывания приобрели однозначность, четкость и обозримость, а их знаковая система стала адекватной тому содержанию, которое в ней выражается. Таким образом, по структуре знаковых последовательностей стало возможным однозначно судить о тех логико-математических отношениях, которые в них фиксируются. Нововведение Виета дало мощный толчок к дальнейшему быстрому развитию математики, став одним из условий ее последующих колоссальных успехов. Но именно в математике ясно обнаружилось, к каким опасностям ведет пренебрежительное отношение к изучению природы логических средств, с помощью которых строится теория, а также к анализу особенностей и структуры языка.

Проявившиеся в основаниях математики антиномии и парадоксы заставили математиков и логиков серьезно заняться проблемами математической логики и языка. Важным результатом стало более ясное понимание того, что математика представляет собой не только науку о количественных отношениях и всеобщих структурах, но является также и особым формализованным языком, созданным для наиболее точного и адекватного выражения этого содержания. Вот почему именно математический язык служит подходящей формой для выражения отношений, связей и законов, открываемых и устанавливаемых естествознанием и другими науками. Предполагалось, что дальнейшее уточнение языка приведет к устранению антиномий из оснований математики, однако данная проблема полностью не решена до настоящего времени. Тем не менее был предложен ряд усовершенствований, дополнительных правил и запретов, выполнение которых исключало бы парадоксы.

Одним из таких правил-запретов стало правило логических типов, предложенное Б. Расселом. Он полагал, что источником открытого им парадокса теории множеств (класс всех классов, которые не содержат себя в качестве элемента, содержит и не содержит себя в качестве элемента) является смешение в одном предложении выражений различного логического типа.

Другим усовершенствованием явилась теория семантических уровней языка. Основная ее идея заключается в том, что необходимо проводить различие между языком, на котором говорят об объектах (вещах, явлениях и пр.), и языком, на котором говорят о самом языке. Если первый назвать объектным языком, то второй будет метаязыком (Д. Гильберт). Эта теория влечет важное правило: всякое выражение, которое относится к самому себе, бессмысленно, поэтому самоприменение терминов запрещается.

Поскольку построить искусственный язык, описать значение его знаков и правил функционирования можно лишь посредством естественного языка, то последний является метаязыком по отношению к искусственному языку. И если естественные языки носят универсальный и всеобщий характер, то искусственные создаются для решения специальных задач науки и приспособлены к описанию определенных областей. Первоначально искусственные языки отличаются от обыденных лишь значением некоторых терминов, употреблением старых выражений и слов в новом, специальном значении. Далее вводятся особые правила образования сложных языковых выражений, которые отличаются от правил обычного языка, допускающих много исключений. Так, правила языка науки исключают полисемию, ибо однозначность и недвусмысленность терминов выступает важным условием точности искусственного языка. Наконец, когда возникает новое содержание науки, создается необходимость в новых терминах, особых символах и знаках, его отражающих, чтобы исключить нежелательные ассоциации, неизбежные при употреблении даже уточненных слов обыденного языка.

Современная тенденция к достижению еще более значительной точности языка приводит к созданию специальных формализованных языков, которые характеризуются введением знаков, образующих их алфавит, отличаются компактностью и обозримостью. В этих языках четко и явно сформулированы (на метаязыке) правила построения имен и осмысленных выражений, правила преобразования одних выражений (предложений, формул и т.п.) в другие. Без такой формализации немыслимо применение компьютерной техники и осуществление сложных вычислительных операций.

Читаем классиков. Хулио Кортасар

"Я разрабатываю изобор, - сообщил Лонштейгн, разлив предварительно вино в стаканы натуральной величины. - Твоя хорошая черта то, что ты один из всей этой шайки не возмущаешься моими неофонемами, посему я хочу тебе объяснить изобор, авось на минуту забуду об этих поганых броненосцах - слышишь, как они хрюкают? Исходная точка для меня - фортран.

  • - Ага, - сказал мой друг, настроившись оправдать высказанное о нем лестное мнение.
  • - Ладно, никто не требует, чтобы ты его знал... Фортран - это термин, обозначающий язык символов в программировании. Иначе говоря, фортран - составное слово из формула транспозиции, и изобрел это не я, но я считаю, что это изящный оборот, и почему вместо "изящный оборот" не говорить "изобор"? Тут будет экономия фонем, то есть экофон - ты меня понимаешь? Во всяком случае, экофон должен бы стать одной из основ фортрана. Подобным синтезирующим методом, то есть синметом, мы быстро и экономно продвигаемся к логической организации любой программы, то есть к лоорпро. На этом вот листочке записан всеобъемлющий мнемонический стишок, я его придумал для

запоминания неофонем:

Стремись синметом к экофону,

Чтобы всегда фортран царил,

В любой беседе, коль желаешь,

Чтоб лоопро научным был.

  • - Похоже на какую-то из хитанафор, о которых говорил Альфонсо Рейес , - решился заметить мой друг, к явной досаде Лонштейна.
  • - Ну вот, ты тоже отказываешься понять мой порыв ввысь, к символическому языку, применимому по ту или по эту сторону науки, например, фортран поэзии или эротики, всего того, что уже стало редкими чистыми зернами в куче вонючих словечек планетарного супермаркета. Такие вещи не изобретаются систематически, но, если сделать усилие, если каждый человек время от времени придумает какой-нибудь изобор, обязательно возникнет и экофон, и алоорпро.
  • - Вероятно, лоорпро? - поправил мой друг.
  • - Нет, старик, за пределами науки это будет алоорпро, то есть алогическая организация любой программы, - улавливаешь различие?"
  • Мексиканский поэт, филолог, лингвист.
  • Кортасар X. Книга Мануэля: роман / пер с исп. Е. Лысенко. СПб. : Азбука; Амфора, 1998. С. 195-196.

Впервые тему научного языка проблематизировал Ф. Бэкон (1561-1626), указавший, что словесные обозначения понятий могут привносить в знание ложные и неточные смыслы. С того времени зародился эмпиристский идеал «чистого языка» науки, элементы которого должны играть лишь роль репрезентантов (заместителей, представителей) реальных объектов, регистрировать реальное положение дел.

По мере расширяющейся дифференциации науки возникла ещё одна связанная с языком проблема – проблема взаимопонимания представителей различных дисциплин. Основания этой проблемы лежат в сфере мировоззрения. Дело в том, что заявленный О. Контом тезис об окончании интеллектуального господства метафизики и начале господства науки отражал настроение не только группы сциентистски ориентированных интеллектуалов. Вызревало недовольство классической философией, занятой построением умозрительных бездоказательных универсальных схем мира. Но без философии представления человека о мире становились фрагментарными. Представители позитивизма осознавали, что создание целостного научного мировоззрения возможно лишь путем налаживания взаимопонимания между представителями различных наук. Из этой проблемы выросла идея редукции (сведения) научных языков к языку физики.

В рамках неопозитивизма проблему адекватности научного языка объекту пытались решить различными способами. Высказывались редукционистские идеи. Предлагалась стратегия ужесточения контроля над научным языком путем констатации эмпирических фактов в так называемых «протокольных предложениях» и сведения теоретических высказываний к этим базовым констатациям. Предпринимались попытки «очистить» научный язык, формализовав его, т.е. создав искусственный язык, лишенный недостатков естественных языков.

Однако в реальности оказалось, что языковая редукция в действительности является онтологической редукцией, т.е. искажением сложной многоуровневой реальности. Например, говорить о живой материи на языке физики – значит утратить представление о сущности живого.

Протокольные предложения как эмпирические констатации сужали сферу опыта и ставили эмпирический базис в зависимость от субъективных особенностей наблюдателя. Попытки формализации научного языка, хотя и дали ценный опыт, но применительно к задачам полного очищения научного языка оказались бесплодными.

Все отмеченные эксперименты с научным языком, их неосуществимость продемонстрировали, что язык науки обладает собственной структурой, логикой, принципами существования и развития.



Концепция Т. Куна демонстрирует понимание научного языка, противоположное эмпиристско-позитивистским идеям. По мнению Т. Куна научный язык не может состоять из констатаций объективных фактов, во-первых, потому, что понимание фактов задается концепцией (парадигмой), а, значит, в какой-то мере – и самим языком; во-вторых, термины научной теории соотнесены не только с объектами, но и друг с другом, что и наделяет их концептуальными смыслами.

Такая трактовка научного языка не лишена оснований. Например, в астрономии Коперника значения понятий «Солнце» и «центральное тело Солнечной системы» совпадают, а в астрономии Птолемея – нет. Однако Т. Кун делает чрезмерно радикальные выводы из факта концептуализирующей функции научных языков. Он утверждает языковую замкнутость теорий (парадигм), невозможность перевода содержания одной теории на язык другой теории. Применительно к истории наук это означает отсутствие преемственности, кумулятивных (накопительных) процессов в науках при смене одной теории – другой, более полной и совершенной, что не соответствует реальной истории науки.

Научные языки формируются на основе естественных (национальных) языков, но обладают некоторой спецификой. Для научного языка характерны: однозначность, точность, различение объектного языка (соотнесенного с объектом исследования) и метаязыка (на нем осуществляется анализ объектного языка). Уровень точности языка неодинаков для различных дисциплин. Нет единого общедоступного научного языка. Выделение специализированных научных языков отражает дисциплинарное многообразие науки.

В структуре языков науки выделяются три основных «слоя». Границы между ними условны, историчны. Во-первых, система специфических для конкретной дисциплины понятий, терминов, в которых отражаются свойства, характеристики исследуемых объектов и специфические для данной дисциплины методы познания. Во-вторых, в научные языки включаются элементы естественных языков (грамматика, синтаксис, фонетика, вспомогательные лексические средства). Третий слой научного языка - общенаучные понятия. Границы и содержание этого лексического слоя нечетки и изменчивы. Сюда включаются общеметодологические и философско-мировоззренческие понятия. Их присутствие в строе научного языка отражает факт сложной структуры научного знания: кроме отчетливо выделяемых уровней эмпирического и теоретического знания, науки в большей или меньшей степени содержат элементы методологической рефлексии и философско-мировоззренческих знаний (в виде онтологических допущений, мировоззренческих обобщений, философско-обоснованных гипотез, принципов). Например, ни одна конкретная наука не исследует закон как таковой, причинность как таковую. Но почти все науки пользуются понятиями закона, причинности как отражающими фундаментальные всеобщие свойства реальности.



Функции научного языка многообразны и взаимосвязаны. Любые индивидуальные знания, открытия, идеи становятся фактом науки лишь будучи воплощенными в языковой форме и представленными научному сообществу. Следовательно, язык есть способ оформления мысли, средство научной коммуникации. Осуществление научным языком этих ролей производно от двух других его фундаментальных функций – репрезентативной и концептуализирующей. В качестве репрезентантов единицы языка (понятия, описания) замещают в составе научного знания реальные объекты, их свойства и отношения. Но если бы дело ограничивалось только этой базовой функцией языка, вполне была бы реализуема эмпиристская мечта о неискажающем реальность языке. Ситуация перевода наблюдаемых явлений в языковую форму усложняется тем, что не обнаруживаемые в опыте объективные связи исследователь восполняет своими идеями, соединяя разрозненные эмпирические данные. Эти выраженные в языке идеи концептуализируют опыт.

Проблему языка науки впервые ясно поставили участники «Венского кружка» (логические позитивисты). Их действия были направлены на логический анализ научного языка. Их доктрина состояла в следующем. Естественный язык имеет слабости: многозначность выражений; нечёткая логическая структура фраз, которая скрывает мысль; обременённость психологическими ассоциациями. Примеры Рассела: «глухой» - человек, стена, тайга; «есть» - включение в класс, утверждение существования. Научный язык должен быть однозначен. Поэтому существующий содержательный язык науки надо заменить формализованным языком, идеальным и логически совершенным. Например, языком математической логики. Он должен нейтрализовать слабости языка естественного. Основные элементы нового языка – имена – простые символы, однозначно соответствующие определённым объектам. Имена объединяются в элементарные – атомарные – предложения. А из них с помощью логических связок строятся более сложные – молекулярные – предложения. Значения истинности молекулярных предложений сводятся к значениям истинности атомарных высказываний, которые, в свою очередь, задаются чувственными указаниями. То есть атомарные высказывания ссылаются непосредственно на реальность.

Достоинства искусственного языка.

  1. Позволяет выявить и фиксировать элементы мысли, которые в естественном языке слиты;
  2. Способствует экономизации предложений – сжатости, ёмкости, оперативности.
  3. Открывает дорогу для построения формализованных аксиоматических теорий, позволяя представить элементы мысли в виде логических шагов. В результате получается взаимно согласованная и прозрачная теория.

Научный логический язык – это скорее недостижимый идеал, к которому надо стремиться. Обнаружились следующие особенности научного языка.

  1. Сменяющие друг друга теории зачастую дают разные определения одному и тому же понятию;
  2. Одно и то же понятие может работать в нескольких дисциплинах, в каждой из которых складывается своя традиция определения этого понятия.

В связи с этим к концу 1930 годов Витгенштейн поменял представление о языке. Его новое представление в дальнейшем оказало влияние на постпозитивистов. Логические позитивисты внесли изменения в доктрину. Вторая половина 50-70 годы XX века – период постпозитивизма (Кун, Фейерабенд, Тулмин). Постпозитивисты рассматривали науку в развитии.

Концепция (принцип, теория) «языковых игр» («языков-игр», «значения как употребления», «семейного сходства») («Поздний» Витгенштейн). Языковые мыслительные акты вплетены в форму социокультурной деятельности, и значения языковых предложений находятся в зависимости от этой формы. Например, «элементы стула» для мебельщика и физика. Слово может получить дополнительное значение. Сказанное имеет место и в обыденном, и в научном языках, причём в последнем – на уровне фундаментальных понятий. Все понятия прошли несколько стадий изменений своего значения. Всегда сохраняется элемент неопределенности понятия. Примеры привели Кун и Фейерабенд. Хрестоматийный пример - «масса» в классической и релятивистской механиках. Витгенштейн дополнил принципом «семейного сходства» теорию абстракций. Традиционная (классическая) теория абстракций (Платон) состоит в следующем: значение слова – это общее свойство, которым обладают все предметы, обозначаемые данным словом. Ей соответствует монотетическая классификация. Но зачастую понятие отсылает к вещам, которые сходны в одном и несходны в другом (например, «игра». Оно охватывает ряд самых различных явлений. В каком-то отношении они похожи, но общее найти затруднительно). Монотетические классификации – класс, который обнимает ряд предметов и внутри этого класса предметы имеют один общий признак. Политетические классификации – класс характеризуется набором элементов, которые сходны в одном, но не сходны в другом, общего нет. Принцип «семейного сходства» приводит к политетической классификации. Учёный и методолог Нидэм отметил эвристичность принципа «семейного сходства» и удобство использования политетических классификаций в эмпирических науках: они гибки, не являются взаимоисключающими, обнаружение новых признаков не ломает классификацию.

Слова приобретают свое значение лишь в контексте определенной деятельности – такова центральная идея, выражаемая в понятии языковой игры. Языковые игры – это формы, в которых язык, по выражению Витгенштейна, «живет». Тогда как рассмотрение языковых выражений, вырывающее их из контекста употребления в определенных предметных практиках, способно порождать серьерные затруднения и ложные представления. Дело в том, что значением слов является именно их употребление. Когда же рассматривается не работающий, т.е. не употребляющийся язык, а язык «на отдыхе» (как выражался Витгенштейн), тогда и создается иллюзия, что значение слова есть некий независимо от языка существующий (реальный или идеальный) объект, а связь языкового выражения с обозначаемым им предметом осуществляется в своеобразном акте «крещения» данного объекта. Показывая, что значение слова есть его употребление, Витгенштейн приводит ставший классическим пример слова «игра». В самом деле, есть ли такая определенная сущность (или род объектов), которая составляет объект, «крещенный» словом «игра»? Можно ли назвать все признаки, свойственные играм, и только им? Или же «игра» - это просто все то, что принято называть игрой? Так что «игры» не существует вне и помимо различных употреблений этого слова?

Специфика научного понятия двояка: оно определённо, однозначно, но свойства языка позволяют преодолеть это. Карнап в 1960 годах писал о правилах соответствия: термин должен иметь привязку к теоретическому материалу, но не жёсткую, не полную. То есть всегда можно расширить правила соответствия. О двоякости специфики научного понятия писали и сторонники «сильной социологической программы» (Блур): понятие «дрейфует» от «семейного сходства» к однозначности. Строгость языка не позволяет делать нововведения, понятия должны быть открыты.

Научная методология, ее уровни и типы. Методология и история науки. Понятие научного метода. Классификация методов науки и области их применения. Методология различных типов наук: естественных, технических, социальных, гуманитарных